Скачать

История распада СССР

ИСТОРИЯ РАСПАДА СССР

Наря­ду с проявлением общих политико-правовых закономер­ностей, российская история создавала и весьма своеобразные политические, структурные и территориальные особенности государственно-правовой организа­ции общества, а в XX веке и вообще породила исключительное сво­еобразие государственно-правового развития: Советское государство и советское социалистическое право.

Важной задачей теории государства и пра­ва не только с позиций принципа историзма, не только для реализа­ции познавательных, прикладных и прогностических функций теории государства, но и с позиций современного политического состояния российского общества становится рассмотрение основных характеристик Советского государства и права.

В истории России XX века с советской формой правления, советским политико-правовым режимом связано очень много и положительного, и отрицательного. История Советского государства сложна, противоре­чива и поучительна. Она вобрала в себя веру народа в идеалы социализма, их извращение властями и траги­ческие последствия тоталитаризма. Ее всестороннее ис­следование станет, надо полагать, важным предметом отечественной науки.

Чтобы понять процессы, происходившие в СССР и приведшие к его распаду, необходимо рассмотреть особенности развития этого государства, форму правления в СССР, государственный режим, форму административно- территориального устройства а так же некоторые другие проблемы советской государственности.

Прежде всего, для понимания сущности государства в СССР, следует дать характеристику формам этого государства.

Конституция 1918 года закрепила и упрочила Советское государ­ство как тип государства, открыто провозгласившего неравноправие социальных слоев, использование насилия для осуществления свои целей, а одной из этих целей объявлялась мировая революция.

Советское государство по форме правления провозглашалось республикой. Однако, это был весьма экзотический вид республи­ки—в ней отрицалось разделение властей и, наоборот, провозглаша­лось объединение всех ветвей власти в Советах, депутатский корпус которых сам принимает законы, исполняет их, контролирует их исполнение.

На этой идеологической основе, по существу, была создана мощ­ная исполнительная власть, Советы были организованы как единая «вертикаль», как единая система, сверху донизу находившаяся полно­стью под партийным контролем.

Советское государство прошло длительную эволюцию, в том числе знала эволюцию и форма правления, но на всех этапах это было партийное государство. Назначение на все сколько-нибудь значи­тельные посты (должности) проходило по решению партийных орга­нов на основе так называемого принципа «номенклатуры».

Существовала и практика так называемого директивного метода управления, когда особо важным партийным решениям придавалось значение директивы для Советов, их исполнительно-властного потенциала. Подкрепляло Советское государство и сращивание четвер­той власти - средств массовой информации — с партийной ветви власти, формировали утопическое, мифологическое и конформистское общественное сознание.

Апофеозом сращивания партийной власти, базирующейся на действенном механизме партийной ответственности и государственной власти, опирающейся на «силовые» структуры, главным образом на карательные органы, являлась Конституция 1936 года, в которой, по существу, провозглашалась руководящая и направляющая роль коммунистической партии как «ядра» всех государственных и иных структур. Иными словами, «партийное» государство получило кон­ституционную основу.

На некоторых этапах своей эволюции советская форма правления вырождалась в фактически монархические формы государственности - единоличную диктатуру вождя, Генерального секретаря КПСС.

В Советском госу­дарстве в определенные периоды происходило сращивание не только законодательной и исполнительной властей, но и судебной и испол­нительной властей, а практически сращивание с партийной властью.

И как только сломался в начале 90-х годов партийный хребет Со­ветского государства, система парткомов, перестала «работать» пар­тийная ответственность, исчезло правовое, конституционное закреп­ление партийной власти, столь же быстро, в параллель, зашаталось, а затем и рухнуло само Советское государство.

И вместе с тем та своеобразная форма правления, которую явило Советское государство, не могла бы просуществовать семь десятиле­тий, если бы она не только опиралась на партийную власть, «сило­вые», особенно карательные, структуры, но и давала определенные преимущества в некоторых областях общественной жизни. Прежде всего, она создала сильную исполнительную власть, объективно не­обходимую столь пространственному государству, как Россия.

Советское государство оказалось удобной формой государствен­ности и для организации социалистической, т. е. распределительной экономической системы, обеспечения уравнительной, социально-иж­дивенческой психологии.

Таким образом, Советское государство знаменовало собой отход от модернизационной тенденции России, консервацию архаичных форм хозяйствования, особенно в колхозно-совхозной сфере, орга­низации трудовой деятельности, но этот отход в организации формы правления вполне соответствовал социалистической системе хозяйст­вования, социальной структуре российского общества, обеспечивал, подкреплял ее.

Политический режим был тоталитарным — Советское государство вмешивалось во все сферы жизнедеятельности общества, проникало во все его поры, огосударствляло почти все общественные организации, но вместе с тем создавало практику и идеологию социального иждивенчества. При этой идеологии многие члены общества, согла- шаясь на контроль со стороны государства, рассчитывают и на непосредственную помощь, заботу государства в сфере образования, здра­воохранения, науки, социального страхования и даже личной сфере,

трудовой деятельности (формальное отсутствие безработицы, обеспе­чения занятости), в других областях жизни общества.

Советская форма правления - и это еще одна ее характеристика -позволяла оперативно решать законодательные проблемы, хотя их со­держание имело строго функционально классовое, социалистическое направление. Осуществлялось это опять же путем отхода от традици­онной парламентской деятельности демократической республики.

Такая практика позволяла осуществлять оперативно прорывы в отдельных областях жизни, главным образом технических, техноло­гических, но позволяла проводить в жизнь и антидемократические, геноцидные, антигуманные, а порой и вообще мракобесные, обску­рантистские решения, направленные против отдельных этносов, со­циальных групп (в частности, интеллигенции), против принципов гу­манизма (например, Указ в 1945 г. о запрещении браков между советскими гражданами и иностранцами).

Словом, форма правления в Советском государстве, его деятель­ная сторона являли собой разрыв между формально провозглашен­ными и даже конституционно закрепленными правами, целями, иде­алами, другими характеристиками и фактической практикой организации и функционирования государства.

Тот же разрыв происходил и в национально-государственном и административно-территориальном устройстве. В определенные периоды провозглашенное федеративное устройство России фактичес­ки было унитарным — и это также стало одной из несообразностей Советского государства. В этой области сохранялась «мина замедлен­ного действия», которую в 1920 году заложил Ленин, отказавшись от устройства государства на основе губерний, уездов, заменив это тер­риториальное деление на федерацию по национальной принадлежно­сти ее граждан.

В познании Советского государства нельзя применять лишь ста­тичный подход, рассматривать это государство как раз и навсегда данное, неизменяющееся образование. Это было бы неверным.

Советское государство, как и другие типы государств, имеет дина­мические характеристики, оно эволюционировало вместе с этапами эволюции российского общества, в зависимости от них.

Можно выделить несколько таких этапов.

Трудный путь Советского государства можно смело назвать историческим бездорожьем, ибо аналогов в ми­ровой истории не было. Согласно марксистской теории пролетарская революция ломает, разрушает старую го­сударственность и устанавливает диктатуру пролетариа­та. Переходное к коммунизму государство мыслилось создать по типу Парижской Коммуны, без специального аппарата и чиновничества, без армии, без разделения властей. Основная цель его заключалась в подавлении сопротивления свергнутого эксплуататорского класса; по мере ее достижения государство должно было начать отмирать.

«Военный коммунизм» 1918-1921 годов и соответственно Советское государство, у которого основной функцией стало насилие, подавление тех классов, социаль­ных групп, которые не приняли Октябрьскую революцию. В государ­ственном аппарате основное место занимают карательные органы, армия привлекается для решения не только военных, но и хозяйственных задач, продотряды, комбеды, ревкомы и иные материальные придатки исполнительной власти приобретают гипертрофированное значение.

В условиях «военного коммунизма» (1918—1921 гг.) происходило расстройство народного хозяйства, особенно финансового. Социальная среда на основе самоорганизационных процессов толка­ла российское общество в определенную экономическую и правовую систему.

В итоге, к концу военного коммунизма, политико-правовая и эко­номическая системы стали мощным тормозом развитию производи­тельных сил, народное хозяйство продолжало регрессировать. Про­дразверстка вызвала недовольство крестьянских масс. Пришло в упадок удовлетворение нужд просвещения, здравоохранения, соци­ального страхования и т. п.

Выход был найден, как известно, только на путях новой экономи­ческой политики, основные начала которой были провозглашены в течение марта-мая 1921 г.

На смену военному коммунизму пришел самый инте­ресный и богатый по содержанию период в истории нашего общества и государства — нэп. По сути дела, нэп — это, скорее всего, интуитивное движение страны по социал-демократическим ориентирам. Новые правила хозяйст­венной деятельности на основе многоукладной экономи­ки стимулировали предприимчивость, трудолюбие, по­вышали жизненный уровень народа. В промышленности внедрялись хозяйственный расчет, оптовая торговля, в сельском хозяйстве — кооперация, взаимовыгодная смыч­ка, обмен товарами с городом, в обществе — гласность, дискуссии, правовые начала. В 1922 г. на добровольной договорной основе образуется СССР, в 1924 г. принима­ется союзная Конституция, начинают утверждаться закон­ность и демократия. В эти годы предпринимаются эффек­тивные меры по созданию четко действующего и подкон­трольного народным массам государственного аппарата. Если бы нэп утвердился надолго и всерьез (как писал В. И. Ленин), наша страна могла бы пойти по пути стро­ительства справедливого социалистического общества.

Но уже в конце 20-х годов Советское государство вновь возвраща­ется в первичное состояние машины насилия, «силовой» структуры, используемой для возвращения крестьянства в архаичные коллекти­вистские формы общежития, хозяйствования, для геноцида в отно­шении крестьянства, для подавления интеллигенции, всего инако­мыслия.

В конце 21-х гг. нэп был ликвиди­рован. Надвигались сумерки тоталитаризма, или новый вариант военного коммунизма. Партийный и государст­венный аппарат наводнили деклассированные элементы (люмпен-выдвиженцы).

На перестроечном этапе инициатива к переменам исходила от реформаторских сил внутри КПСС, разбуженных оттепелью 60-х годов и пробивших первую брешь в тоталитарной системе. Энергия демократического процесса получила выход и начала в возрастающей пени оказывать давление на власть, подстегивая перегруппировку сил наверху в пользу углубления реформ. Догматическая закостенелость партийных структур идеологии помешали синхронизировать демократизацию партии и общества. 06новление партии и размежевание в ней течений демократической и консервативной ориентаций явно отставали от набирающего темпы демократического процесса. Попытка наиболее консервативных сил повернуть развитие вспять с помощью путча oбернулась крахом КПСС. Произошел резкий политический сдвиг в пользу демократических сил. Открылась возможность для нового этапа реформации. Однако резкость перехода была сопряжена с издержками: не завершился процесс кристаллизации социал-демократического течения в недрах КПСС, в результате ослабленным оказался спектр левых политических сил, произошел обвальный распад Советского Союза

В годы сталинского деспотизма даже ранее возникшие элементы гражданского общества - рыночные структуры, крестьянское хозяйство, независимые профессио­нальные, предпринимательские, конфессиональные и другие союзы и ассоциации были окончательно разрушены. Социально-экономическая база кристаллизации групповых общественных интересов и оформления соответствующих негосударственных организаций, пользующихся доверием снизу, перестала существовать. Сис­тема могла держаться только на гипертрофированных вертикальных связях, обеспечивавших тотальный государственный контроль всех сфер общественой жизни. Административно-бюрократическая надстройка исключала какой-либо демократический механизм выявления и согласования социально-групповых интересов, разреше­ния в рамках гражданского консенсуса возникающих на их основе противоречий. Исторически такая система обречена, она нежизнеспособна.

На перестроечном этапе инициатива к переменам исходила от реформаторских сил внутри КПСС, разбуженных оттепелью 60-х годов и пробивших первую брешь в тоталитарной системе. Энергия демократического процесса получила выход и начала в возрастающей пени оказывать давление на власть, подстегивая перегруппировку сил наверху в пользу углубления реформ. Догматическая закостенелость партийных структур идеологии помешали синхронизировать демократизацию партии и общества. 06новление партии и размежевание в ней течений демократической и консервативной ориентаций явно отставали от набирающего темпы демократического процесса. Попытка наиболее консервативных сил повернуть развитие вспять с помощью путча oбернулась крахом КПСС. Произошел резкий политический сдвиг в пользу демократических сил. Открылась возможность для нового этапа реформации. Однако резкость перехода была сопряжена с издержками: не завершился процесс кристаллизации социал-демократического течения в недрах КПСС, в результате ослабленным оказался спектр левых политических сил, произошел обвальный распад Советского Союза

В годы сталинского деспотизма даже ранее возникшие элементы гражданского общества - рыночные структуры, крестьянское хозяйство, независимые профессио­нальные, предпринимательские, конфессиональные и другие союзы и ассоциации были окончательно разрушены. Социально-экономическая база кристаллизации групповых общественных интересов и оформления соответствующих негосударственных организаций, пользующихся доверием снизу, перестала существовать. Сис­тема могла держаться только на гипертрофированных вертикальных связях, обеспечивавших тотальный государственный контроль всех сфер общественой жизни. Административно-бюрократическая надстройка исключала какой-либо демократический механизм выявления и согласования социально-групповых интересов, разреше­ния в рамках гражданского консенсуса возникающих на их основе противоречий. Исторически такая система обречена. она нежизнеспособна.

Но следует отметить, что такой тип государства не был абсолютно негативным явлением.

Именно в годы сталинского правления страна практически была восстановлена из руин, добилась огромного индустриального прогресса, по масштабам народного образования, науки культуры она занимала передовые позиции в мире. Наконец, была выиграна ВОВ. Все это могла обеспечить в рамках многомиллионной страны только сильная централизованная власть. Этот этап благоприятно сказался для развития страны, но очень быстро изжил себя. При директивной системе управления страна не могла продолжать развиваться в рамках мирового исторического процесса и индустриального прогресса. И уже в 50-60 годы вызрела необходимость реформирования страны. Но все последовавшие за Сталиным правители начинали реформы, но очень скоро сворачивали их , т. к. реформирование страны в экономической сфере неизбежно вело к слому политической системы и государственного режима, а следовательно и власти диктаторов.

Попытки ограниченных реформ угасали, едва начавшись. Малоподвижная система отвергала все новое. Все это вело к разложению и неизбежной гибели. Таким образом, сам государственный режим был изначально обречен на провал при отсутствии в нем изменений, а следовательно обречено было и советское государство.

Подтверждением этого стали последовавшие за сталинской диктатурой годы.

50-60-е годы обозначают некоторый выход россий­ского общества из идеологической спячки и экономического оцепе­нения, и рождают зачатки хозяйственного реформирования. Соответ­ственно либерализуются некоторые функции Советского государства, его внешнеполитическая деятельность. Но вместе с тем сохраняется по-прежнему разрыв между формальным, внешним обрамлением формы правления, других черт, сторон Советского государства и его фактической практикой, особенно связанной с нарушением провоз­глашенной системы прав и свобод человека.

По сути дела, в стране установился другой, с элементами демократии и законности политический режим — режим авторитарный.

В конце 60-х Хрущов сворачивает столь необходимые реформы, начавшуюся “оттепель “ и переходит к волюнтаристской политике. Разрастались субъекти­визм и хрущевские импровизации: непродуманные реор­ганизации государственного аппарата, призывы догнать и перегнать США по производству молока и мяса за два-три года, построить материально-техническую базу коммунизма к 1980 г. и др.

Внутри СССР усиливается разори­тельная сверхмилитаризация страны, не осуществляют­ся жизненно важные реформы в хозяйственно-экономических и социальных областях, усиливается опасная роль репрессивных органов, которые могут выйти из-под контроля.

Страна неумолимо двигалась к кризисной черте, хотя в то время, пожалуй, никто еще не предвидел ни глубины, ни драматизма грядущего кризиса. Угадывались лишь отдельные симптомы экономического и социального не благополучия. В середине 70-х годов советская экономика окончательно утратила некогда присущий ей динамизм .

В 70-80-е годы новый обвал российского общества в тоталита­ризм, духовное оцепенение — и все та же архаичная практика Совет­ского государства (высылки инакомыслящих граждан из государства, «психушки» как средство борьбы с инакомыслием, исторически губи­тельная для страны война в Афганистане, духовная цензура и т. д.).

Коррупция приобретала значительные масштабы, государственная бюрократия смыкалась с мафиоз­ными группировками. Среди интеллигенции вызревали зерна протеста. Родились диссидентство, национальные движения. Ярким явлением в общественной жизни стало движение за права человека.

Своей прямой цели — обеспечить гражданские права, правозащитники не добились, но они будили мысль. В нравственном противостоянии беззаконию и же­стокости они видели реальный путь к оздоровлению общества.

Историческая миссия незаконченных реформ заключалась в том, чтобы обеспечить поступа­тельное развитие процесса обновления на его переходной стадии, предоставив последователям возможность под­нять его на новый уровень.

К концу 80-х гг. во всем мире происходили большие изменения, бурно развивался научно-технический про­гресс. Советский же Союз находился в состоянии застоя. Постепенно ухудшалось экономическое положение в стра­не, непомерные военные расходы изматывали общество, множились различные диспропорции.

СССР выступал как антипод Запада на путях индуст­риального прогресса. Противостояние шло по всем линиям: политика, экономика, идеология, военная сфера. В самом СССР развивались давно негативные тенденции, которые вели к развалу.

На всех уровнях нача­лось разложение партийно-государственного аппарата. Нарастающий кризис охватил все сферы общества.

Сама жизнь требовала проведения продуманных, научно выверен­ных и последовательных преобразований, прежде всего в экономике.

Советское государство как особый тип государства, главным образом созданный и используемый для обеспечения власти коммунисти­ческой партии в формировании социалистического общества, при­шло в полное противоречие с социально ориентированной рыночной экономикой, другими реформами. Смена форм собственности - пе­реход к частной собственности, политические реформы, плюралисти­ческое инакомыслие, свобода слова, свобода массовой информации, стремление обеспечить реально права и свободы граждан, внешняя политика — не только сотрудничество, но и партнерство с буржуаз­ными государствами в некоторых сферах и т. п. не могут обеспечи­ваться прежним чиновничьим, бюрократическим аппаратом, сосре­доточением всей власти у депутатского корпуса Советов. Более того, вся советская государственная организация российского общества стала обручем, который охватывал старые идеологические, полити­ческие, экономические клише, цели, идеалы. Пришло время для рос­сийского общества освободиться от этого обруча, стиснувшего все живые силы этноса.

В начале 80-х гг. эрозия системы, ее неспособность обес­печить решение назревших и перезревших проблем были оче­видны для многих. С апреля 1985 г., когда Генсеком ЦК КПСС стал М.С. Горбачев, была предпринята попытка модерниза­ции системы на базе марксистской социалистической идеи. Она окончилась, закономерно, неудачей. Страна стремительно шла к распаду.

Второй распад России в XX веке — распад СССР — раз­вернулся на наших глазах. Известно, что становым хреб­том системы власти в СССР являлся партаппарат. С апреля 1985 г. по этой системе велся прицельный огонь со стороны общества, которое бурно осваивало гласность и политичес­кий плюрализм. Система на глазах у всех слабела, давала сбои, все более глубокие трещины покрывали монолит СССР.

Сложные политические нововведения и бури отодви­нули на задний план проблемы экономики, вызвали разрыв ее закономерных, взаимоподдерживающих связей с политикой. Нарастающий груз экономических и поли­тических ошибок становился неподъемным. На таком фоне разрастались сепаратизм, национализм, вспыхнули противоестественная «война законов» и «противоборст­во суверенитетов», которые разрушали основы многона­ционального государства. И хотя в марте 1991 г. на Все­союзном референдуме народ высказался за сохранение СССР, его распад вскоре стал свершившимся фактом, принесшим ни в чем не повинному народу неисчисли­мые беды и страдания.

Поражение путча в августе 1991 г. привело к обвальному распаду СССР. Образовались 15 самостоятельных государств. Властная вертикаль окончательно рухнула под влиянием указа Президента РФ (август 1991 г.) о приостановке деятельности руководящих органов КПСС и РКП. Партаппарат был устра­нен, а новой системы власти не было. Президент СССР пред­ставлял только самого себя. А Советы, о передаче власти которым так много говорилось при М.С. Горбачеве, не могли подхватить ее, хотя она буквально валялась на дороге. Они могли быть, в лучшем случае, органами местного самоуправ­ления, но отнюдь не общегосударственной системой власти.

В декабре 1991 года в Минске встретились лидеры России, Украины и Беларуси (стран-учредителей СССР) и заявили о прекращении действия Союзного Договора 1922 г. и о намерении создать Содружество Независимых Государств (СНГ). Оно объ­единило 11 бывших союзных республик (без Грузии, Литвы, Латвии и Эстонии). В декабре 1991 г. Президент СССР М.С.Горбачев ушел в отставку. СССР прекратил свое существование.

Декларация о независимости и суверенитете бывших республик СССР, которые раньше были всего лишь крупными административно-территориальными единицами, грозили, казалось, распадом только СССР, но не России. Однако опас­ность полной дезинтеграции существовала. Распад коснулся и той территории, которая называется в настоящее время Россия. Речь идет не только о Татарстане, объявившем о го­сударственной независимости, или Чечне. Распад нарастал по линиям и национально-этнических границ, и администра­тивно-территориальных на протяжении 1992—1993 гг. Воло­годская область заявила о своей государственной независи­мости, в Малом Совете Московской области обсуждался воп­рос об объявлении республики Московия, в Екатеринбурге была провозглашена Уральская республика, сепаратистские тенденции ярко проявились в Сибири и на Дальнем Востоке.

Драма безвластия в том и заключалась, что по всей стра­не существовали Советы, которые властью быть не могли, а системы власти, способной сохранить общество от распада и, одновременно, реализовать демократические устремления народа, еще не было. Если это безвременье продлилось бы, дезинтеграция страны могла зайти очень далеко, вплоть до объявления отдельных деревень республиками (как это было в период гражданской войны). Из полного хаоса могло ро­диться только то, что уже было: на базе ли одной из многочисленных компартий или, что еще хуже, националистичес­ких движений.

Как особую причину распада СССР следует рассмотреть административно-территориальное устройство страны и решение в ней национального вопроса.

Для государственности России «вечный» национальный вопрос -это прежде всего вопрос соответствия национально-государственного и административно-территориального устройства России тому уров­ню состояния и способу решения национального вопроса, который сложился на определенном отрезке времени, на соответствующем этапе развития российского общества.

Длительное время в XX веке национальный вопрос в России ре­шался и таким способом: формально провозглашался федерализм, а фактически осуществлялся унитаризм.

А то или иное устройство государства, отражающее способы реше­ния национального вопроса, оказывало и оказывает важное воздей­ствие и на политический режим, т. к. именно режим призван обеспе­чивать территориальное устройство государства.

Россия поистине «обречена» на постоянное решение националь­ного вопроса в своей государственности в силу объективных причин:

прежде всего ее расположения на огромном пространстве, включаю­щем европейские и азиатские ареалы, условия, особенности существования этносов.

Немаловажное значение имеет и другая причина — постоянная динамика в жизни этносов, их эволюция. Рост национального самосознания, появление у этнических групп собственных управленческих работников, правящих элит, языковые требования, новые правовые требования национальных движений, следование примерам удачных новых форм национально-государственных образований и т. д. - эти этнические изменения побуждают искать и новые, адекватные формы территориальной организации российской государственности.

Формой территориального устройства Российского государ­ства стали федеративные СССР, и РСФСР, входившая в состав СССР как самостоятельная республика наряду с другими республиками. В этом случае принцип устройства государства на основе территориального деления, что было характерно для Российской империи, был заменен на принцип этнической федерации. В основу решения национального вопроса было положено право наций на самоопреде­ление, вплоть до образования самостоятельного государства.

В этой связи надо отметить несколько обстоятельств. Прежде все­го право наций на самоопределение было идеологически и политиче­ски использовано большевиками для привлечения на свою сторону в борьбе за захват и удержание власти национально-демократических движений, возникших в России после крушения империи в годы гражданской войны.

Далее это право в интерпретации В. Ленина и его сторонников имело временную, и в этом смысле весьма демагогическую окраску. Действительно, в соответствии с марксистско-ленинской концепци­ей общественного развития предполагалось, что с постепенным по строением бесклассового общества будут отмирать и национальные различия.

Национальная доктрина Ленина и его сторонников предполагала, что в коммунистическом будущем человечества национальные разли­чия будут стираться, произойдет ассимиляция многих этносов, фор­мирование одного-двух мировых языков для общения, все нации со­льются в одну, мировая революция приведет к появлению единой мировой социалистической республики (Европы и Азии, по крайней мере), интернационализм утвердится как окончательный итог разви­тия национальной культуры, быта, отношений между народами. Такие упрощенные идеологические представления рисовались в концепции, которая была положена в основу этнической организации федератив­ного государственного устройства России в 20-х годах XX века. Пред­полагалось, что национально-федеративное устройство России, а за­тем и СССР, будет преобразовываться одновременно с эволюцией социалистической государственности («полугосударство», «отмирание государства»). И поэтому этническая основа федеративного устройст­ва имеет временной, политико-конъюнктурный характер.

Однако это была одна из крупнейших ошибок Ленина и его еди­номышленников. По сути, была заложена государственно-правовая «мина замедленного действия» под основание российской государст­венности. Введенный в ход всероссийской переписи 1920 года при­знак «национальность», который использовался для «национального размежевания» — весьма произвольного определения государственно­сти и границ (особенно в Средней Азии) вновь образованных респуб­лик, входящих в состав СССР, - не только не стал отмирать, но, на­против, к 50-м годам стал тормозом общественного развития, приобрел весьма грозное политическое, идеологическое и даже госу­дарственное значение. Он учитывался при приеме и назначении на работу, при поступлении в высшие учебные заведения, при форми­ровании руководства республик, создавал национальное напряжение в бытовых отношениях и т. п.

В 70—80-х годах была сделана попытка при обосновании так на­зываемого «зрелого социализма» ввести понятие «новой историчес­кой общности - советского народа», которое должно было демонст­рировать осуществление на деле ленинской национальной доктрины, постепенного перехода от этнической к иной социальной общности, которая лежит в основе государственности. Но ничего позитивного это понятие в решение национального вопроса не внесло. По суще­ству, оно легло в идеологическую основу фактического унитаризма, к которому двигалось все государственное устройство СССР в начале 80-х годов XX века. Опираясь на утопическую ленинскую идею «сли­яния наций в одну», «сохранения одного-двух мировых языков», вся национальная доктрина предполагала ассимиляцию тюрко-язычных и иных народов в славянской среде, русификацию всех иных народ­ностей на огромных просторах советской империи. Ведь не случай­но, что сейчас, после распада СССР, 25 млн. русских живут за пре­делами России. Это типичные последствия известного из истории процесса воздействия наиболее многочисленного этноса на малые нации и народности. В России этот процесс русификации, как упо­миналось выше, набирал силу до 80-х годов XX столетия, пока не поставил под угрозу само существование иных этносов, прибалтийских в первую очередь, и не вызвал в виде ответной социальной реакции национально-освободительные движения по всему периметру СССР.

Разумеется, концепция единого советского народа как нельзя луч­ше отвечала огромным территориальным просторам СССР, она име­ла интернационалистическое содержание. Но при этом работала на постепенное удушение национальной психологии, образа жизни, спо­собов воспроизводства и существования, языков других этносов, в том числе, как ни парадоксально, и самого русского этноса. Вместе с тем она, конечно же, была мощным средством против сепаратизма и на­ционалистических идей разобщения народов, противопоставления их по искусственному признаку юридической принадлежности к тому или иному этносу, т. е. национальности.

Разрыв между формальным провозглашением и фактическим по­ложением дел в национально-федеративном устройства СССР и РСФСР заводил решение национального вопроса в тупик, оставил современному Российскому государству множество национальных «мин замедленного действия». Для распада СССР сыграло решаю­щую роль то, что не все республики добровольно в свое время вошли в его состав (например, прибалтийские государства), и в 80-х годах начался процесс их выхода из состава СССР. Управление республи­ками фактически осуществлялось из центра путем установившегося обычая направлять в состав руководства республики представителя центра, как правило, русской национальности, что вызывало проти­водействие у местных политических элит. Иллюзия «единого совет­ского народа» скрывала фактическое проявление шовинистических и националистических тенденций, которые вели к центростремитель­ным, сепаратистским движениям в республиках и т. д.

Многие национальные конфликты подавлялись насильственны­ми, подчас геноцидными методами, репрессии направлялись против ' целых народов, в некоторых регионах протекали процессы русифика­ции, что ставило немногочисленные народы на грань исчезновения. С другой стороны, установки на приоритетное экономическое, политическое, культурное развитие национальных окраин вело к умале­нию интересов русского этноса, приводило к резкому ухудшению природных условий его существования, вело к экономическому и ду­ховному упадку.

Словом, решение национального вопроса, осуществленное в рос­сийской государственности в 20-80-х годах XX века, не было эффек­тивным, обанкротилась концепция постепенного исчезновения на­циональных различий, национально-федеративное устройство не оказалось стабильным, поддерживалось главным образом тоталитар­ным политическим режимом.

А в некоторые времена этот политический режим и вообще нес на себе печать преемственности с политикой царской России в от­дельных регионах, только был более кровавым, подчас геноцидным.

Та же геноцидная политика осуществлялась в сталинском тоталитарном государстве и в отношении других народов под предлогом все того же сотрудничества с немцами.

Словом, под демагогическим прикрытием лозунгов об интерна­ционализме, дружбе народов в определенные периоды российская государственность получила в форме Советского Союза своеобраз­ный инвариант Российской империи, отличающийся еще более на­сильственными, свирепыми способами попыток решить националь­ный вопрос.

Рост национального самосознания и выпестыванный им национализм в республиках СССР так же во многом обусловил распад СССР.

Причины этих двух феноменов уходят своими корнями за хребты веков. Немаловажную роль в этом всплеске сыграла и неразумная, иррациональная политика руководства быв­шего СССР, примат жестких, силовых методов управления над политическими.

Вообще-то, сам по себе рост национального самосознания вполне может сочетаться как с дружественными, благоприятными установками по отношению к людям других национальностей, так и, наоборот, с проявлением враждебности к ним. Последнее воз­можно, если не обеспечено решение национального вопроса в его принципиальных чертах, а также если отсутствует высокая культу­ра межнационального общения — уважение к культуре, языкам, традициям других народов, соблюдение гуманных норм поведе­ния.

Вот с этими самыми гуманными нормами поведения у нас в стране имели место явные сбои.

В 1936—1938 годы проведена большая чистка во всех национальных республиках.

В эти годы национализм получает колоссальный импульс, ох­ватывает широкие слои населения, приобретает крайние, опасные формы проявления. Происходит переключение его из чисто идеологической сферы в область политики и практики. Начинает­ся массовое выдавливание русских из тех местностей, где они испокон веков проживали и которые благодаря «ленинской нацио­нальной политике» превратились в инонациональные государствен­ные образования.

Начались расправы с национальными меньшинствами: надо считать почти погубленными — немцев-колонистов, крымских татар, расправа велась в Эстонии, Латвии и Литве. Представители УНРРА исчислили погибших жителей Белоруссии в 2,2 миллиона, а на Украине — в 7-9 миллионов.

Так выглядел на практике «культ борьбы» в СССР, используе­мый в качестве универсального метода решения созидательных («Битва за урожай») и разрушительных («Если враг не сдается, его уничтожают») задач. Отсюда — ориентация на конфронтацию, на решение сложных проблем с помощью силы, нетерпимость к ина­комыслию и агрессивная непримиримость.

Апогеем такой политики стала высылка восьми народов страны (чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, балкарцев и др.) в Среднюю Азию и Казахстан в 1943—1944 годах. Выселение прово­дилось варварскими методами. Во время этой акции многие на­роды потеряли половину своего состава: умирали от болезней, голода и холода. Непокорные расстреливались без суда и следст­вия во время самого выселения.

В 80-х годах вышло несколько романов, повестей и поэтичес­ких произведений русских и местных национальных авторов, пос­вященных тем грозным. Завеса молчания, длившаяся почти полвека, была прорвана (на освещение тех событий еще при Сталине было наложено табу), и мощнейший поток информации о злодеяниях спецслужб страны выплеснулся наружу. Читающая русскоязычная публика была повержена в шок. Среди студенчества и интелли­генции коренных национальностей засверкали яркие сполохи на­двигающейся грозы. Наиболее горячие и смелые представители ее стали поговаривать о возмездии. И... процесс пошел.

В конце восьмидесятых, в связи со «смягчением» цензуры и введением гласности, начался мощный рост национального само­сознания народов. Старый «сюртук» национально-государствен­ного устройства оказался тесным для него, мешал ему. И народы, испытывавшие это, стали предпринимать попытки сбросить или разорвать его. Возникло и разворачивало свою работу более 200 националистических организаций и движений. Появляется вели­кое множество больших и малых газет, в которых лидеры этих дви­жений печатают страстные статьи и очерки, где пытаются переосмыслить историческое прошлое своих народов, дать новую оцен­ку событиям и фактам прошлого и настоящего. Началась ярост­ная, маскированная атака на марксистские идеологические догмы. Все эти публикации носили ярко выраженный антирусский харак­тер, что вело к «национальному возбуждению» в республиках. Центр же выпустил ситуацию из-под контроля. Возникающие проблемы оперативно не решал, а «забалтывал» их. Кстати, это была типич­ная форма поведения тогдашних лидеров. Система пошла враз­нос, страна захлебнулась в выплеснутых наружу проблемах и про­тиворечиях.

Особенно бурно эти процессы протекали на Северном Кавказе. Именно здесь разгорелись конфликты, которые стали самыми мас­штабными по числу жертв, разрушений, экономическому и мораль­ному ущербу из всех межнациональных столкновений, происходя­щих на территории бывшего СССР в последние годы.

Т. о. горбачевская гласность, ослабив цензурную удавку, привела к переосмыслению исторического прошлого народов СССР. В ряду других была подвержена критической переоценке и история воз­никновения на огромном геополитическом пространстве единого централизованного государства — России.

Причины обострения межнациональных отношений в наше стране западные исследователи склонны видеть в насильственном, тоталитарном характере «советской империи», создавшей особый тип колониализма, основанный на худших традициях Российской империи — «тюрьмы народов». По мнению же большинства отечественных политологов, такой подход является упрощенным толкованием происходящих в нашей стране событий. Он hi дает ответа на многие вопросы, в частности: каким образом «тюрьма народов», «лоскутная империя» смогла выиграть величайшую войну в истории человечества, добиться в рекордные сроки ко­лоссального прорыва в науке, культуре, образовании, в том числе и на национальных языках?

Россия никогда не была империей в за­падноевропейском смысле слова. Она не эксплуатировала насе­ление национальных окраин, а, напротив, сама поставляла туда квалифицированные кадры. Этнические русские не обладали по­вышенным благосостоянием в сравнении с национальными мень­шинствами.) Напротив, по благосостоянию жителей Кавказ боль­ше напоминает метрополию, нежели центральные районы России.

Главной целью империи, создававшейся в России на протяже­нии веков, были не религиозная и культурная ассимиляция, а без­опасность русского государства. В отличие от колониальных на­родов Англии, Франции, Испании горцы Кавказа, татары Поволжья, народы Средней Азии и Казахстана сохранили и мусульманскую религию, и язык, и историческую память до сего дня.

На протя­жении веков большинство национальных окраин довольно спокойно относилось к своему новому статусу. Но вот к власти пришли боль­шевики, и страна стала рушиться. Первостепенную роль в этом сыграли так называемые «ленинские принципы разрешения наци­онального вопроса»: право наций на самоопределение, создание национальной государственности больших и малых народов и др. Польша и Финляндия сразу же после революции «ушли» из Рос­сии. За ними потянулись и другие. Зерно было брошено в благо­датную почву. Политические заморозки в эпоху сталинизма меша­ли ему прорасти, но как только тоталитарный режим рухнул, пош­ли дружные всходы, и вскоре огромное многонациональное госу­дарство рассыпалось словно карточный домик. Причем, процесс этот, помимо воли и желания его инициаторов, принял лавинооб­разный характер, унося в бурном потоке в ближнее зарубежье огромные исконно русские территории (Крым, Южную Сибирь и др.), превращая миллионы россиян в беженцев, которые всеми обижа­емы и никому не нужны.

социально-политические и экономические акции недавнего нынешнего руководства страны, узаконивающие фактическое нера­венство наций, провоцирующие территориальные претензии и пограничные конфликты между ними также имеют важное значение в распаде СССР.

В годы горбачевской «оттепели» развернулась острая борьба с бюрократами и бюрократизмом. А самые главные бюрократы в национальных республиках СССР были русские.

Сегодня налицо последствия выбора, сделанного в начале девяностых годов нынешнего столетия. Страна развалена. Этничес­кие споры, территориальные претензии, вооруженные столкнове­ния и полномасштабные войны стали кошмарной реальностью сегодняшнего дня. Только в 1992 —1993 гг. в межэтнических вой­нах на территории бывшего СССР погибло свыше 150 тысяч чело­век. Всего же за годы горбачевской «перестройки» и ельцинских реформ (1985—1995 г.г.) на территории СССР возникло более 240 кровавых конфликтов и войн, общее число жертв которых соста­вило полмиллиона человек.

Во всех самоопределившихся республиках быв­шего СССР этническое большинство, составляющее и большин­ство парламентское, совершенно пренебрегает волей этническо­го меньшинства. Русские в Прибалтике и Средней Азии, осетины в Грузии и многие другие этнические сообщества лишены в стра­нах ближнего зарубежья, гражданами которых являются, права решающего голоса в качестве этнополитической совокупности. Хотя подобные злоупотребления численным большинством при­вели в ряде стран (Кипр, Шри-Ланка и др.) к страшным социальным потрясениям, поставившим под вопрос само независимое существование государства.

Конечно, в истории России и смутные времена, и времена фео­дальной раздробленности, были и революции, и напасти иного рода. Но все перемалывала неукротимая воля многоплеменного народа жить в едином, могучем централизованном государстве, где высший суд творили бы закон и право.