Скачать

Формы соучастия

Саратовская Правовая Академия

Министерство юстиции Российской Федерации

Поволжский филиал

КАФЕДРА

«Уголовное право»

КУРСОВАЯ РАБОТА

НА ТЕМУ :   ФОРМЫ СОУЧАСТИЯ

Содержание

лист

Введение                                                                                                  3

1.  Понятие и значение  соучастия в уголовном  праве                   5

2.  Объективные  и  субъективные  признаки  соучастия               10

3. Формы  соучастия и виды соучастников                            15

3.1. Классификация  соучастия  и ее критерии                       15

3.2.  Формы  соучастия                                                               22

3.3. Виды соучастников преступления                                    26

Заключение                                                                                            36

Список литературы                                                                              38

Введение

Часть антиобщественных  отношений  материализуется, воплощается в реальной действительности в конкретных поступках людей, наносящих вред общественным отношениям. Эти деяния должны находиться в орбите действия уголовного права, стоящего на защите интересов общества.  Актуальная задача уголовно-правовой теории - установление признака общественной опасности таких деяний.

Уровень общественной опасности конкретной формы чело­веческих поступков в рамках типа, относимого к числу пре­ступных, зависит от того или иного сочетания критериев су­щественности вреда, причиняемого охраняемым отношениям. Именно определенное сочетание, соотношение критериев су­щественности вреда служит показателем повышения или по­нижения опасности деяний и позволяет отличать одни типич­но повторяющиеся формы поступков от других. Это означа­ет, что вычленение в рамках   совместной   преступной деятельности различных повторяющихся форм — сложного соучастия, группового преступления и т. п. — имеет объектив­ное основание.

Различные формы соучастия образуются за счет того или иного сочетания критериев существенности вреда, причиняе­мого охраняемым общественным отношениям. В этом процес­се основное значение имеет то, какие показатели, проявляю­щиеся через социалистические и антиобщественные отноше­ния, выдвигаются на первый план, несут главную нагрузку в повышении или понижении опасности содеянного. Например, в одних случаях основное значение (при учете и иных крите­риев) придается важности самих охраняемых интересов, в других—своеобразию механизма причинения вреда охраняе­мым отношениям.

Практика борьбы с групповыми эксцессами показывает, что они учиняются в нескольких типичных формах. Встре­чаются групповые преступления, когда каждый из виновных непосредственно посягает на объекты охраны, и преступле­ния, когда, преследуя антиобщественные цели, люди объеди­няют интеллектуальные и физические усилия так, что одни лишь создают условия для непосредственного выполнения преступления другими.

Названные формы  общественно опасной деятельности реальны, мало зависят от усмотрения  законодателя. Если бы он даже отказался от учета их в законе, то в действитель­ности они все равно имели бы место. Задача законодатель­ных органов и науки уголовного права—познать реальные формы групповых и иных эксцессов в конкретных социально-исторических условиях и соразмерно уровню их опасности избрать эффективные средства уголовно-правового воздей­ствия.

Характер общественной опасности каждой формы совме­стного совершения преступления зависит от типа сочетания критериев, проявляющихся как через нормальные, так и ан­тиобщественные отношения. При фиксации такого типа пове­дения в уголовно-правовой норме она (опасность) выражает­ся через объективные и субъективные признаки преступле­ния. Фактически общественная  опасность преступления слагается из их комплексов, выступает следствием того, что законодатель оценивает реально существующую обществен­ную опасность, отражающую совокупность объективных свойств и отношений предмета, причем, в одних случаях на первый план выдвигается одно сочетание свойств и отноше­ний, в других — иное. Правда, в различных преступлениях каждый такой признак не имеет равного веса и значения. Одни в большей, другие в меньшей степени предопределяют социальное содержание содеянного. Иными словами, соци­альная характеристика деяния как общественно опасного и преступного в одних случаях обусловливается объективными признаками в большей, а субъективными — в меньшей мере, и наоборот. Здесь находит отражение то, что законодатель­ные органы оценивают объективную реальность в плане орга­низации борьбы с эксцессами такого рода. Соответственно, в различных нормах с учетом их конкретных задач принима­ются в расчет, оттеняются в основном либо субъективные признаки, либо те и другие в равном объеме.  Отмеченное правило и полной мере распространяется на соучастие и преступлении. Каждая его форма образуется cвоеобразным сочетанием объективных и субъективных пока­зателей, которые обусловливают различную общественную опасность форм соучастия относительно друг друга. Перевес объективных или субъективных факторов предопределяет также видовые проявления соучастия в качестве необходимо­го или квалифицирующего признаков конкретных составов, обстоятельства, отягчающего ответственность (например, ор­ганизованная группа), и др.1

В представленной работе будет изложено,  на основании каких критериев классифицируется соучастие  и какие формы соучастия выделяет теория российского уголовного права.

1. Понятие и значение  соучастия в уголовном  праве

Институт соучастия в преступлении в своей служебной роли подчинен общим задачам охраны комплекса общественных отно­шений и их участников от преступных посягательств (ст. 2 УК). Эта роль института соучастия в преступлении обладает, однако, своей спецификой, так как увязана в уголовном законе с масси­вом конкретных случаев совершения преступлений путем объеди­нения усилий нескольких (двух и более) лиц. В этой связи специфика служебной роли института соучастия в преступлении в конкретизированном плане заключается в том, что его нормы и положения, во-первых, устанавливают объективные и субъек­тивные признаки, свойственные всем случаям совершения пре­ступлений путем объединения усилий нескольких лиц, и тем самым обозначают границу, отделяющую соучастие в преступле­нии от смежных с ним форм индивидуальной преступной дея­тельности; во-вторых, ограничивают круг лиц, которые могут нести ответственность за такую преступную деятельность; в-тре­тьих, определяют характер (образ) преступного поведения каждо­го из видов соучастников с вытекающими отсюда особенностями способов соединения усилий и воздействия на объект охраны, а также различную степень сорганизованности и скоординированности совместных преступных действий; в-четвертых, указывают на особенности основания ответственности и ее пределы для каждого соучастника  преступления.

Объемом понятия соучастия в преступлении, следовательно, и регламентацией со стороны норм института соучастия в преступ­лении охватываются все случаи умышленной совместной деятель­ности лиц, участвующих в преступлениях. О том, что собой представляют эти случаи умышленной совместной преступной деятельности, какие нормы и положения института соучастия и как именно участвуют в ее регламентации, могут .дать достаточно определенное представление материалы обобщения 5-летней практики четырех областных судов.

Вся масса случаев умышленной совместной преступной дея­тельности колеблется в пределах от 25% до 35% от общего числа совершенных преступлений распадается на ряд подразделений, каждому из которых свойственны свои типовые особенности.

Первое подразделение включает в себя группу случаев с нали­чием лиц, не принимавших участия непосредственно в соверше­нии деяний, описанных в статьях Особенной части УК (соучастие сложное). Число таких случаев колеблется в пределах от 7% до 19%. Общими и типичными признаками этого подразделения являются: во-первых, соединение усилий, как минимум, двух лиц; во-вторых, умышленный характер такого сложения усилий при взаимной осведомленности о преступном характере поведения и его согласованности; в-третьих, совершение преступления как результат сложения усилий; в-четвертых, поведение, по крайней мере, одного из участников каждого преступления не подпадает ни под одну из статей Особенной части УК (непосредственно не выполнялась объективная сторона деяния в том виде, в каком она описана в диспозициях статей Особенной части УК). Этот пос­ледний признак свидетельствует о необходимости специальной дополнительной регламентации ответственности таких лиц. Такое регламентирование, как известно, осуществляется благодаря ст. 33 УК путем указания на конкретный круг лиц (виды соучаст­ников) и на свойственный каждому из них образ преступного поведения.(1)

B теории  соучастия существует несколько точек зрения по проблеме влияния соучастия на степень общественной опасности учиненного преступления.  М. А. Шнейдер пола­гал, что coyчастие по всех случаях является более опасной формой преступления, влекущей повышенную ответственность. М.Д. Шаргородский утверждал, что соучастие и не усиливает, и не ослабляет ответственности.  Большинство же криминалистов исходит из того, что соучастие не всегда, но все же повышает общественную опасность преступления(2).Из этого правила, следовательно, могут быть и исключения, особенно при совершении преступления в сложном соучас­тии.

Уровень общественной опасности конкретной формы чело­веческих поступков в рамках типа, относимого к числу пре­ступных, зависит от того или иного сочетания критериев су­щественности вреда, причиняемого охраняемым отношениям, Именно определенное сочетание, соотношение критериев су­щественности вреда служит показателем повышения или понижения опасности деяний и позволяет отличать одни типич­но повторяющиеся формы поступков от других. Это означа­ет, что вычленение в рамках   совместной   преступной деятельности различных повторяющихся форм — сложного соучастия, группового преступления и т. п.  — имеет объектив­ное основание.

Различные формы соучастия образуются за счет того или иного сочетания критериев существенности вреда, причиняе­мого охраняемым общественным отношениям. В этом процес­се основное значение имеет то, какие показатели, проявляю­щиеся через общественные и антиобщественные отноше­ния, выдвигаются на первый план, несут главную нагрузку в повышении или понижении опасности содеянного. Например, в одних случаях основное значение (при учете и иных крите­риев) придается важности самих охраняемых интересов, в других—своеобразию механизма причинения вреда охраняе­мым отношениям.

Практика борьбы с групповыми эксцессами показывает, что они учиняются в нескольких типичных формах. Встре­чаются групповые преступления, когда каждый из виновных непосредственно посягает на объекты охраны, и преступле­ния, когда, преследуя антиобщественные цели, люди объеди­няют интеллектуальные и физические усилия так, что один лишь создают условия для непосредственного выполнения преступления другими.

Названные формы общественно опасной деятельности реальны, мало -зависящие от усмотрения законодателя. Если бы он даже отказался от учета их в законе, то в действитель­ности они все равно имели бы место. Задача законодатель­ных органов и науки уголовного права — познать реальные  формы групповых и иных эксцессов в конкретных социально-исторических условиях и соразмерно уровню их опасности избрать эффективные средства уголовно-правового воздей­ствия.

Какие же показатели обусловливают различные формы и разновидности совместных посягательств, осуществляемых несколькими лицами в рамках преступлений, учиняемых в соучастии?

Характер общественной опасности каждой формы совме­стного совершения преступления зависит от типа сочетания критериев, проявляющихся как через нормальные, так и ан­тиобщественные отношения При фиксации такого типа пове­дения в уголовно-правовой норме она (опасность) выражает­ся через объективные и субъективные признаки преступле­ния. Фактически общественная  опасность преступления слагается из их комплексов, выступает следствием того, что законодатель оценивает реально существующую обществен­ную опасность, отражающую совокупность объективных свойств и отношений предмета, причем, в одних случаях на первый план выдвигается одно сочетание свойств и отноше­ний, в других—иное. Правда, в различных преступлениях каждый такой  признак не имеет равного веса н значения. Одни в большей, другие в меньшей степени предопределяют социальное содержание содеянного. Иными словами, соци­альная характеристика деяния как общественно опасного и преступного в одних случаях обусловливается объективными признаками в большей, а субъективными — в меньшей мере, и наоборот. Здесь находит отражение то, что законодатель­ные органы оценивают объективную реальность в плане орга­низации борьбы с эксцессами такого рода. Соответственно, в различных нормах с учетом их конкретных задач принима­ются в расчет, оттеняются в основном либо субъективные признаки, либо те и другие в равном объеме.  Отмеченное правило в полной мере распространяется на соучастие и преступлении. Каждая его форма образуется своеобразным сочетанием объективных и субъективных пока­зателей, которые обусловливают различную общественную опасность форм соучастия относительно друг друга. Перевес объективных или субъективных факторов предопределяет также видовые проявления соучастия в качестве необходимо­го или квалифицирующего признаков конкретных составов, обстоятельства, отягчающего ответственность (например, ор­ганизованная группа), и др. )

Сформулированное положение позволяет уяснить, почему групповые деяния (соисполнительство) в подавляющем большинстве случаев несут более высокий заряд опасности отно­сительно другой формы соучастия — сложного соучастия.

В групповом преступлении как типичной форме совмест­ной общественно опасной деятельности нескольких лиц серьезность вреда, причиняемого охраняемым отношениям, находится в зависимости от механизма его причинения. В ре­зультате и тип группового преступления образуется путем со­четания таких показателен, как возможность большей резуль­тативности подобного повеления, а следовательно, большей глубины причиненного ущерба; способ ущемления охраняе­мых интересов, который характеризуется учиненном деяния совместными фактическими усилиями нескольких лиц. Повы­шение опасности происходит в силу того, что посягательство выступает здесь как прямое воздействие на потерпевшего ак­кумулированными усилиями нескольких лиц. Такое посяга­тельство воспринимается потерпевшим иначе, нежели выпол­ненное одним, лицом. Оно более серьезно ущемляет способ­ности потерпевшего сохранить в неприкосновенности его социальные интересы. Усилиями нескольких лиц легче при­чинить ущерб, который ощутимее ограничит охраняемые ин­тересы, в конечном счете—глубже затронет объекты охраны. Именно поэтому участие в деянии нескольких лиц обычно, при прочих равных условиях, вызывает возрастание обществен­ной опасности для нормальных отношений по сравнению с аналогичными посягательствами со стороны отдельных лиц.

Наличие иных, кроме перечисленных, показателей серьез­но влияет на отклонение опасности одних видов групповых посягательств по сравнению с другими. Например, сочетание названных критериев с показателями важности охраняемых общественных отношений, на которые посягает группа, по­могает понять, почему убийство, совершенное группой, более опасно, чем избиение жертвы, учиненное той же группой при таких же обстоятельствах. Соединение таких критериев с показателем прочности связи между участниками позволяет различать по уровню опасности устойчивые группы; группы, объединенные соглашением на совместное совершение про­тиворечащего интересам общества деяния; группы, учинившие преступление в результате сложившейся ситуации, при отсутствии предварительного соглашения.

Устойчивая группа как типичная разновидность преступ­ной группы приобретает черты относительной самостоятельности в основном за счет таких дополнительных критериев опасности, как характер связи между ее участниками, объе­динившимися для совершения ряда преступлений или занятия преступной деятельностью; в силу особого микроклимата, характерного для таких групп, проявляющегося я отрицании господствующих в обществе социальных ценностей; за счет деятельности, которая зачастую выражается в фактическом, неоднократном совершении многих преступлений или дли­тельной подготовки к одному преступлению.1

Сочетание перечисленных дополнительных  критериев с обязательными критериями, необходимыми и для любого группового преступления, характеризует преступление, учи­ненное устойчивой группой лиц, как несущее повышенный заряд опасности, поскольку деятельность ее более сущест­венно ущемляет социальные интересы потерпевших, а в их лице—охраняемые социальные интересы и в значительной мере увеличивает вероятность причинения серьезного вреда  общественным  отношениям. Все что поз­воляет оценивать такой тип групповых посягательств как до­стигший наивысшего уровня общественной опасности, в силу чего борьба с ним эффективна лишь с помощью жестких ме­тодов уголовно-правового воздействия. Это находит свое от­ражение и в законодательстве. Не случайно в Уголовном кодексе  РФ устойчивым преступным объ­единениям (сообществам) в Особенной части посвящены спе­циальные статьи.

2.  Объективные  и  субъективные  признаки  соучастия

Соучастие определяется законом как «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления» (ст. 32 УК РФ). Эта же глава Уго­ловного кодекса определяет виды соучастников, основа­ние и степень их ответственности. Кроме того, различным вопросам ответственности соучастников посвящены и другие нормы Общей и Особенной частей Уголовного ко­декса. В частности, в числе обстоятельств, отягчающих наказание, закон называет совершение преступле­ния группой лиц (п. «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ).

Определение соучастия, данное в законе, содержит минимум его существенных объективных и субъективных признаков.

К объективным признакам соучастия относятся: а) участие в преступлении двух или более лиц; б) объ­единение их усилий в данном посягательстве; в) причинная связь между действиями всех соучастников и насту­пившим результатом. Два последние признака образует объективное выражение указанной в законе совместно­сти соучастия.

Участие в преступлении нескольких лиц означает, что не один человек, а по крайней мере двое совершают об­щественно опасные деяния (действие или бездействие), направленные на один и тот же объект. Одна лишь внут­ренняя солидарность с преступлением еще не означает участия в нем. Равным образом не является соучастием и выражение одобрения преступным действиям, если оно не приняло форму содействия правонарушителям.

Организация преступления или подстрекательство к нему могут быть выполнены только путем активных дей­ствий. Исполнение и пособничество могут принять ха­рактер преступного бездействия.

В литературе встречается утверждение о том, что со­участие немыслимо при бездействии всех соучастников.  С этим трудно согласиться. Путем бездействия могут совершать преступление сообща несколько исполнителен или исполнитель и пособник. Если, например, мать, же­лая избавиться от новорожденного ребенка, не кормит его, а отец, зная о намерениях матери, не принимает мер по пресечению убийства, то оба родителя являются со­участниками этого преступления, хотя оба бездейство­вали.

Итак, первый объективный признак соучастия—уча­стие в совершении преступления двух или более лиц. Но не всякое одновременное причинение одному и тому же объекту вреда несколькими лицами является преступле­нием, совершенным в соучастии, так как не всякая дея­тельность нескольких человек в одно и то же время и в одном месте является совместная.

Только объединенная преступная деятельность не­скольких лиц создает качественно иную, по сравнению с одиночным посягательством, форму причинения вреда правоохраняемым объектам, дает основание рассматри­вать ее как соучастие, в отличие от множества разрознен­ных самостоятельных преступлений, совершенных даже и одно и то же время и направленных на один и тот же объект.

Внешним выражением совместности выступает объ­единение действий соучастников, которое может осущест­вляться н двух формах: 1) простого суммирования усилий  для достижения общего преступного результата; 2) взаимной обусловленности действий соучастников (сложное объединение)

Примером простого объединения действий может по­служить групповое изнасилование, когда несколько на­сильников совместными усилиями подавляют сопротив­ление потерпевшей. Преступная цель была достигнута путем сложения в общем-то аналогичных действий, в ре­зультате чего их вредоносная сила увеличилась и приоб­рела новое качество-совместность.

Объединение может быть и более сложным, когда соучастники выполняют различные но характеру действия, но взаимно обусловливающие друг друга и явля­ющиеся звеньями одной цепи.

Среди условий, объективно определяющих совмест­ность деяния при соучастии, особое место занимает при­чинная связь между действиями каждого соучастника и преступным результатом. Последний здесь следует пони­мать в широком смысле: не только как признак объектив­ной стороны оконченного материального состава преступ­ления, но и как свойство всякого посягательства.

Поэтому в так называемых «формальных» составах, не содержащих последствий в качестве необходимых эле­ментов объективной стороны, следует установить причин­ную связь между действиями соучастников и виновным выполнением хотя бы одним из них того деяния, которое составляет объективную сторону формального состава преступления.

Применительно к соучастию причинная связь опреде­ляется тем, что каждый из соучастников вкладывает свои усилия в достижение общего преступного результа­та или создает для этого необходимые условия. При соучастии происходит сопричинение (совместное причине­ние) вреда, который наносится вследствие взаимодейст­вия нескольких соучастников. Действия каждого соуча­стника выступают в качестве составной части общей при­чины. Они создают реальную возможность преступного результата, превращающуюся в действительность усилия­ми исполнителя.

Некоторые авторы отрицали необходимость причин­ной связи в соучастии. Так, А. Я. Вышинский считал, что «для понятия соучастия необходимо наличие не причин­ной связи, а связи вообще данного лица с совершенным преступлением».

Это утверждение, заимствованное из английского уго­ловного права, противоречит основным принципам российского уголовного права, в частности принципу ответственности за виновное причинение вреда. Оно решительно отвергнуто большинством юристов, действующим законо­дательством и судебной практикой.

Для определения соучастия недостаточно установить объективные его признаки, нужно также установить и внутреннее, психологическое содержание совместности действий, т. е. субъективные признаки соучастия.

Соучастие возможно только при совершении умыш­ленных преступлений. Такой вывод вытекает как из нормы закона, так и из самого существа соучастия, предполагающего совместное умыш­ленное причинение вреда. Лицо, совершающее преступ­ление по неосторожности, не допускает возможности вре­да, надеясь предотвратить его, или даже не предвидит общественно опасных последствий своих действии, хотя должно и могло предвидеть. Если в конкретной обстанов­ке такую самонадеянность или небрежность проявляют одновременно несколько лиц, то они не становятся со­участниками, так как это обстоятельство не влечет един­ства и взаимообусловленности действий, направленных на достижение преступного результата, поскольку причинение вреда не входило в намерение действующих лиц.

Соучастие в преступлении может быть только умыш­ленным. Неосторожное «подстрекательство» или оказа­ние по неосторожности помощи преступнику (например, сообщение каких-либо сведений, необходимых для совер­шения преступления) не может рассматриваться как со­участие. Лицо лишь тогда может быть признано соучаст­ником, когда оно действовало умышленно.

Как известно, умысел бывает прямой и косвенный. В литературе, посвященной соучастию, распространено мнение, что соучастие возможно только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Другая точка зрения сводится к тому, что при соучастии умысел может быть, и прямым, и косвенным.

Представляется, что следует различать субъективное психическое отношение лица к последствиям совершае­мого в соучастии преступления и психическое отношение соучастника к самому факту своего присоединения к пре­ступной деятельности других лиц.        

Если форму вины соучастников определять, исходя из их отношения к последствиям совместно совершаемого преступления (а именно так ее определяет ст. 25 УК РФ), то следует признать, что эта вина может быть как в виде прямого, так и в виде косвенного умысла. Ког­да, например, двое из хулиганских побуждении бросают в реку третьего, не желая, не допуская его смерть, то они отвечают за убийство, совершенное в соучастии с косвенным умыслом. И если кто-то четвертый подстрекал их к этому, тоже не желая смерти, то и он должен отве­чать за соучастие в убийстве, совершенном с косвенным умыслом.

Что касается психического отношения лица к факту присоединения к преступной деятельности других или к возбуждению такой деятельности (при подстрекательст­ве), то оно всегда характеризуется желанием принять участие в преступлении.  Без этого желания нет соучастия.

Совместность действий соучастников внутренне, субъ­ективно обусловливается их согласованностью, которая обычно достигается соглашением между участниками совместно совершаемого преступления. Соглашение мо­жет произойти задолго до начала преступления и выра­жаться в тщательной разработке плана действий с де­тальным распределением ролей, а может возникнуть не­посредственно перед началом или вовремя посягательства и  принять форму обмена жестами или молчаливого со­гласия.

Соглашение (сговор) между двумя соучастниками предполагает существование двусторонней субъективной связи между ними: каждый соучастник знает, что он дей­ствует не в одиночку, а совместно с другим лицом.

Поскольку соучастие в подавляющем большинстве случаев возникает в результате сговора, это привело к весьма распространенному в литературе утверждению, что соглашение — неотъемлемый признак соучастия.

Другая точка зрения, которой придерживается А.Ф. Зелинский и некоторые иные авторы1, сводится к тому, что соглашение между всеми соучастниками не является обязательным конструктивным признаком соучастия, ибо исполнитель может и не знать об оказанном ему содействии. Согла­сованность действии может быть достигнута посредством односторонней субъективной связи, когда пособник или подстрекатель осознает преступный характер как действий исполнителя, так н своего содействия ему, но исполнитель не знает об оказываемой ему помощи (или подстрека­тельстве). В таком случае согласованность действий со­участников достигается без сговора. Так, трудно отрицать соучастие со стороны того, кто незаметно для убийцы подбрасывает ему нож или из чув­ства солидарности отвлекает охрану во время побега за­ключенного без его ведома н согласия. Попытки изобра­зить такого рода действия как «посредственное причине­ние» противоречат принятому в науке пониманию этого и мало убеждают.2

Концепция минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно ко­торой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель и пособник знают о преступной деятельности ис­полнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности, имела определенные основания в уголовном законодательстве до 1958 года. Однако в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 году, и в изданных вслед за ними Уголовных кодексах союзных республик, а также в ныне действующем уголовном законодательстве она не имеет достаточного осно­вания.

В законодательном определении понятия соучастия как умыш­ленного совместного участия двух и более лиц в совершении преступления термин «умышленное» вовсе не случайно помещен на первом месте. Это означает, что он имеет вполне определенное отношение к каждому из последующих терминов этой формулы закона, в том числе и к указанному в законе минимуму соучаст­ников, состоящих из двух лиц. Отсюда с очевидностью следует, что предписание закона об умышленной совместности участия в преступлении в равной мере относится к каждому из них, в том числе и к исполнителю преступления, ибо он по прямому указа­нию закона (ст. 33 УК) тоже является соучастником преступле­ния. Это, в свою очередь, должно означать только одно: в каком бы сочетании с другими соучастниками ни выступал исполнитель (с организатором, подстрекателем, пособником или с другим исполнителем-соисполнителем), для него остается единое и не­преложное требование закона, чтобы он действовал так же умыш­ленно совместно, как и иные соучастники. Поэтому признаки взаимной осведомленности и согласованности в очерченном выше смысле не могут не быть на стороне исполнителя преступ­ления.

Характерно, что при изложении приведенной концепции ее сторонники пользуются либо надуманными примерами, либо во­обще их не приводят. Это вполне естественно, ибо судебно-следственная практика исходит и основана на действующем уголов­ном законе, которому эта концепция не соответствует.

Другое дело. что ситуации, на которых основываются сторон­ники концепции «минимальной» субъективной связи, конечно, не всегда и по всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отожде­ствления. Квалификация таких случаев, как соучастие в пре­ступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уго­ловного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально прямо им не предусмотренную.    

Становится поэ­тому очевидно, что усилия сторонников рассматриваемой кон­цепции должны быть нацелены не на отождествление случаев с соучастием в преступлении, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность в таких случаях (вне рамок института соучастия).1

Сговор о совместном совершении преступления или осведомленность о преступном намерении исполнителя не означают обязательного совпадения мотивов и целен, ко­торыми руководствуются соучастники Так, подстрека­тель из чувства мести платит деньги убийце, а тот дей­ствует из корысти. Важно то, что они стремятся к дости­жению общего для них преступного результата или допускают его наступление.

Но при совершении тех преступлений, состав которых предполагает специальную цель или специальные моти­вы, для соучастия необходимо, чтобы лица, совместно совершившие деяние, по крайней мере знали о мотивах и целях того соучастника, который действует по этим мотивам и стремится к достижению специальной цели. При этом необязательно, чтобы каждый соучастник лич­но преследовал эту специальную цель.

3. Формы  соучастия  и  виды  соучастников

3.1. Классификация  соучастия  и ее критерии

Проблема видов (форм) соучастия принадлежит к числу наиболее сложных и дискуссионных. В Уложении о наказаниях уголовных и ис­правительных (1845 г.), как ранее отмечалось, соучастие подразделялось на два вида - соучастие с согласием соучастников и без него. УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 годов не содержали статьей о видах соучастия. В 1994 г. в УК была включена ст. 17' о групповом совершении преступления. Од­нако проблематичным оставалось соотношение группового преступле­ния с иными видами соучастных преступлений.1

Разграничение соучастия в широком смысле, как родового по­нятия, охватывающего все случаи совместного участия двух или большего числа лиц в совершении преступления, и соучастия к узком смысле, как специального института Общей части, признан­ного регулировать вопрос об уголовной ответственности тех лиц, которые, совершая действия, прямо не предусмотренные статья­ми Особенной части, вместе с тем обусловливают наступление преступного результата, неразрывно связано с делением со­участия на формы.

Всякое деление, как и особая его форма — классификация, в конечном счете, является логической операцией, и, как таковая, должна проводиться в соответствии с устанавливаемыми наукой логики правилами. Только при этом условии классификация мо­жет выполнить свою роль — помочь четко очертить объем рас­сматриваемого понятия, охватывающего конкретное явление, и тем самым полнее раскрыть его содержание, выраженное в об­щих чертах в определении.

В теории советского уголовного права почти все криминалис­ты, занимавшиеся проблемой соучастия, уделяли вопросам клас­сификации соучастия много внимания, однако единства взглядов в уголовно-правовой литературе по этому вопросу) к сожалению, нет. Так, например, автор первой советской монографии о соучас­тии А. И. Трайнин выделял следующие три формы соучастия: без предварительного соглашения (простое соучастие), с предва­рительным соглашением и соучастие особого рода (преступную организацию и преступное сообщество). После издания указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и об­щественного имущества» и «Об усилении охраны личной соб­ственности граждан» А. Н. Трайнин дополнил данную им класси­фикацию форм соучастия четвертой формой — организованной группой  В основу приведенной классификации проф. Трайниным положены, как он пишет, «характер и степень субъективной связанности соучастия», а назначение таковой он усматривает в установлении различной социальной опасности каждой из форм соучастия.1

По существу, на аналогичной позиции стоят П. И. Гришаев и Г. А. Кригер. По их мнению, «классификация соучастия на фор­мы имеет своей целью показать степень соорганизованности пре­ступников и соразмерить опасность отдельных случаев совмест­ной преступной деятельности в целом»⁹⁶. Материальным же критерием (основанием) такой классификации они считают «сте­пень согласованности действий соучастников» и обусловленную этим «степень соорганизованности преступной группы». П. И. Гришаев и Г. А. Кригер, как и А. Н. Трайнин, называют четыре формы соучастия: соучастие без предварительного сгово­ра, соучастие с предварительным сговором, организованную группу, и соучастие особого рода — преступную организацию. Кро­ме того, они подразделяют соучастие на виды, кладя в основу этого деления «характер преступной деятельности соучастни­ков». По этому критерию все случаи соучастия П. И Гришаев и Г. А. Крнгер подразделяют на два вида: простое соучастие (соисполннтельство) и сложное соучастие (соучастие с распреде­лением ролей) 2.

Приведенная классификация форм соучастия имеет  ряд недостатков. И вовс