Скачать

Роль психомоторики в жизни человека

Развитие понятия "психомоторика" связано с именем великого русского физиолога И.М. Сеченова. Он впервые вскрыл важнейшую роль мышечного движения в познании окружающего мира. Идеи Сеченова сыграли решающую роль в понимании психомоторики как объективации в мышечных движениях всех форм психического отражения и в понимании двигательного анализатора, выполняющего гносеологическую и праксеологическую функцию, как интегратора всех анализаторных систем человека.

Психомоторика непременно присутствует в самых различных проявлениях человеком активности: речи (сокращения мышц гортани и полости рта, жестикуляция), письма, эмоциональной экспрессии (мимика, поза, экспрессивные движения), локомоции (ходьба, бег), инструментальных двигательных действий. В психомоторике находят отражение состояния человека, его типические особенности (экстраверсия-интроверсия, свойства нервной системы), поэтому двигательные методики широко используются в психодиагностике.

Закономерности психомоторных процессов особенно важны в изучении и освоении таких производственных действий, где требуются высокая точность, соразмерность и координация движений. Чем сложнее, мощнее и подвижнее машины, которыми приходится управлять рабочему, тем выше требования к его психомоторике. Да и в других видах производственной деятельности она имеет немаловажное значение.

Что такое психомоторика

Вопрос о причинах движений человека с давних пор интересовал ученых — анатомов, врачей, философов. В начале нашей эры уже была ясна сократительная функция мышц и роль двигательных нервов, но причины, вызывающие движение, оставались невыявленными. Лишь в XVII веке Р. Декарт, создав основу рефлекторной теории, показал, что причиной движений может быть конкретный фактор внешней среды, воздействующий на органы чувств. Однако этим объяснялись лишь безусловно-рефлекторные двигательные акты. Природа же произвольных движений продолжала оставаться загадкой.

В первой половине XIX века было сделано важное открытие, сыгравшее определяющую роль в представлениях о механизмах управления движениями. Английский ученый Чарльз Бэлл установил, что помимо двигательных нервов к мышцам подходят также чувствующие нервы. Он показал значение афферентной иннервации мышц в качестве «обратной связи», несущей сообщения в центры о том, что происходит на периферии, и создающей таким образом основу для внесения коррекций в исполняемые движения.

Существенным шагом вперед стал труд И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга», в котором была обоснована рефлекторная природа произвольных движений человека и глубоко раскрыта роль мышечной чувствительности в управлении движениями в пространстве и во времени, ее связь со зрительными и слуховыми ощущениями.

И.М. Сеченовым введено в научный обиход и понятие «психомоторика». Ученый полагал, что каждый рефлекторный и психический акт заканчивается движением или идеомоторным актом. Так, он писал: «Жизненные потребности родят хотения, и уже это ведет за собой действие, хотение будет тогда мотивом или целью, а движение — действием или средством достижения цели. Когда человек производит так называемое произвольное движение, оно появляется вслед за хотением в сознании этого самого движения. Без хотения как мотива или импульса движение вообще было бы бессмысленно. Соответственно такому взгляду на явления двигательные центры на поверхности головного мозга называют психомоторными». В этих словах И.М. Сеченова отчетливо обозначена мысль, что произвольные движения человека суть психомоторные, так как они непременно связаны с таким психическим явлением, как мотив. Это значит, что сначала появляется мысль о необходимости движения и только потом - самодвижение. Этим связь движений с психикой не ограничивается. Психика не только детерминирует движение, но и сама проявляется в двигательных реакциях. Об этом писал С.Л. Рубинштейн (1954), критикуя исследователей, считающих, что «психологические моменты в человеческой деятельности являются внешними силами, извне управляющими движениями, а движения рассматриваются как чисто физиологическое образование, для физиологической характеристики которого будто бы безразличен тот психологический контекст, в который оно включено». Психомоторика является объективизацией всех форм психического отражения в сенсомоторных, идеомоторных и эмоционально-моторных реакциях и актах (К.К. Платонов, 1972). Недаром И.М. Сеченов писал: «Все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности сводится окончательно к одному лишь явлению — мышечному движению. Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге — везде окончательным фактом является мышечное движение». Таким образом, и психические процессы так или иначе проявляются в мышечных сокращениях или изменении мышечного напряжения (тонуса). Это дает основание некоторым авторам включать в психомоторные способности и интеллектуальные (когнитивно-мыслительные) способности человека (В.П. Озеров, 2002). Однако в этом случае психомоторные способности теряют свою специфику и приобретают характер общих, неспецифических способностей. Думается, что автор допускает логическую ошибку, подменяя психомоторные способности психомоторной активностью. Последняя действительно включает в себя и перцептивные, и интеллектуальные компоненты, а вот присутствуют ли они во всех психомоторных способностях, вопрос спорный. Для того, например, чтобы обладать значительной мышечной силой, большого интеллекта не требуется. Интеллект необходим, чтобы разумно распорядиться этой силой.

Другим спорным вопросом в понимании В.П. Озеровым психомоторных способностей является его утверждение, что психомоторные способности — ядро двигательных способностей. Осмыслить это невозможно, так как остается неизвестным, что именно автор понимает под двигательными способностями. Если под психомоторными способностями он подразумевает только произвольное отражение двигательной деятельности за счет тонкой дифференцировочной чувствительности, адекватных двигательных представлений, воображения, памяти, т. е. чисто психический механизм саморегуляции и самоконтроля, то почему в число психомоторных способностей он включает максимальную силу, быстроту и выносливость, т. е. то, что в теории физической культуры принято называть двигательными качествами? Кстати, такое понимание В.П. Озеровым психомоторных способностей практически идентично пониманию Б.Б. Коссовым (1989) двигательных способностей. Так, он пишет, что двигательные способности — это «разновидность способностей как психических образований, поскольку ведущий компонент двигательных способностей — самоконтроль и самоуправление двигательными действиями, где главная роль принадлежит психическим механизмам». В психомоторике человека имеется и другая существенная составляющая - умения (навыки). Недаром англоязычные психологи используют в этом случае два термина: ability и capacity. Первый означает умение выполнять действия или то, что может быть сделано человеком на данном уровне обученности и развития. Второй термин означает максимальные возможности человека в отношении какой-либо функции, ограниченные его врожденной конституцией и измеряемые тем пределом, до которого может быть развита эта функция. Речь, следовательно, в этом случае идет о двигательных способностях, качествах. Таким образом, психомоторная сфера человека состоит из двух крупных блоков: двигательных умений и двигательных качеств (способностей). При подобном подходе самоконтроль и самоуправление двигательными действиями не отождествляются с психомоторными способностями, т. е. качественными и количественными характеристиками двигательных действий, такими как сила, быстрота, выносливость, координированность.

Роль двигательной активности и психомоторики в жизни человека

Прежде чем рассматривать вопросы, традиционно относящиеся к психомоторике (двигательные умения и качества), представляется необходимым остановиться на роли двигательной (психомоторной) активности в развитии человека (в том числе и психическом) и обеспечении его нормальной жизнедеятельности, поскольку эта роль действительно велика. Люди, как и животные, живут, прежде всего, потому, что дышат, а дыхание осуществляется благодаря расширению и сужению грудной клетки, которые невозможны без сокращения и расслабления грудных мышц. Потребление пищи также не обходится без участия не только жевательных мыщц, но и мышц рук. Познавая окружающую среду, мы переводим взгляд с одного объекта на другой, а это становится возможным благодаря работе глазных мышц. Общаясь друг с другом, мы разговариваем, и появляющиеся при этом звуки обязаны сокращению мышц рта и голосовых связок. Большинство поведенческих актов человека реализуется в произвольных двигательных реакциях. И даже такой психологический феномен, как социальный статус в группе сверстников, казалось бы, весьма далекий от рассматриваемой проблемы, тоже может зависеть от психомоторики. Выявлено, что физические качества и умения, свободное владение своим телом представляют одну из трех наиболее престижных областей в среде сверстников, влияя на восприятие и социальный статус подростков, особенно мальчиков (S. Harter, 1994). Поэтому без преувеличения можно сказать, что жизнь — это движение. И неслучайно одной из важнейших потребностей человека является потребность в двигательной активности.

Движения — это почти единственная форма жизнедеятельности, путем которой организм не просто взаимодействует со средой, но активно воздействует на нее, изменяя или стремясь изменить ее в потребном ему отношении.

Потребность человека в двигательной активности

Потребность человека в двигательной активности, как и у животных, является врожденной. В каждом ребенке таится заложенная природой неуемная потребность движения. Для детей бегать наперегонки, скакать на одной ноге, толкаться столь же естественно и необходимо, как дышать. Недаром в одной задорной ребячьей песенке поется: «А у меня внутри есть вечный двигатель, вечный бегатель, вечный прыгатель». Однако на протяжении онтогенеза двигательная активность изменяется волнообразно.

Достигнув первого пика в 2-3 года, двигательная активность постепенно снижается, причем у девочек быстрее, чем у мальчиков. По данным Н.М. Ледовской (1972), среднесуточный объем локомоций у детей 5-7 лет составлял у мальчиков 7,1-9,0 км, а у девочек — 6,4-7,7 км. Аналогичные данные получены Д.М. Шептицким (1972) на дошкольниках 6-7 лет, Н.Т. Лебедевой (1973) и Р.А. Ахундовым (1970) — на школьниках младших классов. Однако впоследствии у школьников 8-9-х классов двигательная активность увеличивается. Объем среднесуточной двигательной активности у учащихся 13-15 лет составляет 13,9-15,8 тысячи шагов. В старших классах, по данным А.С. Чеснокова, двигательная активность вновь снижается. Так, среднесуточный объем локомоций учащихся 10-го класса составляет 10,4-12,3 тысячи шагов, что на 19-28% ниже уровня объема, наблюдавшегося у учащихся 7-го класса.

Ю.Н. Чусов и В.А. Сковородко (1976) установили, что у взрослых с возрастом двигательная активность продолжает снижаться. У лиц умственного труда, по данным А.Я. Гапона (1972) и К.М. Смирнова с соавторами (1972), среднесуточный объем локомоций составляет: от 30 до 40 лет - 8,6-11,8 тысячи шагов, от 41 до 50 лет - 5,8-13,4 тысячи шагов, от 51 до 61 года — 8,5-9,8 тысячи шагов. Таким образом, потребность в двигательной активности изменяется с возрастом волнообразно. Периоды увеличения (2-3 года и 8-9 лет) сменяются периодами снижения этой потребности.

Потребность в двигательной активности выражена у разных людей одного и того же возраста по-разному. Уровни этой потребности могут отличаться друг от друга в два-три раза и зависят они от многих факторов, в том числе — от типологических особенностей проявления свойств нервной системы, что подтверждает генетический характер потребности в движениях. У лиц с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу двигательная активность значительно выше, чем у лиц с преобладанием торможения по этому виду баланса. Выявлено также, что потребность в двигательной активности у лиц мужского пола выше, чем у лиц женского пола. Это видно из приведенных выше данных, а также из данных исследования Е.А. Сидорова (1984), который выявлял на уроках физкультуры учащихся с высокой, средней и низкой двигательной активностью. Во всех классах (с 1-го по 10-й) высокоактивных было больше среди мальчиков, а низкоактивных в ряде классов значительно больше встречалось среди девочек. Большая потребность мальчиков в двигательной активности приводит и к своеобразию их поведения в школе по сравнению с девочками. Они чаще ерзают и отвлекаются на уроках (более непоседливы), более шумно ведут себя на перемене, что приводит к увеличению нарушений ими дисциплины.

Учет индивидуальной выраженности потребности в двигательной активности требует дифференцированного подхода к определению оптимальных объемов двигательных нагрузок, необходимых каждому человеку для его нормальной жизнедеятельности и хорошего самочувствия. К сожалению, предлагаемые некоторыми авторами возрастные и суточные нормативы двигательной активности не учитывают этого фактора.

Конечно, подобные нормативы весьма относительны, поскольку потребность в активности зависит от сезона года (летом возрастает, а зимой снижается), профессии (уменьшение двигательной активности в зимний период больше выражено у лиц, занимающихся в основном сидячей работой — студентов, служащих, работниц швейной промышленности), а также от климатических условий, биологических ритмов и т. д. Поэтому скорее надо полагаться на механизм саморегуляции активности: человек должен двигаться столько, сколько ему требуется для удовлетворения потребности в движениях в каждый конкретный временной цикл. На этот механизм саморегуляции указала Н.Т. Лебедева: если дети по каким-либо причинам не смогли удовлетворить свою суточную потребность в двигательной активности, этот дефицит они восполняют в последующий день, двигаясь больше, чем обычно. Тот же факт среди взрослых выявлен К.М. Смирновым с соавторами. Однако это возможно лишь в том случае, если человек свободен в выборе режима своей жизни. К сожалению, условия жизни и деятельности такую возможность предоставляют человеку далеко не всегда. Так, например, школьные занятия, связанные в основном с сидячим образом жизни, приводят к нарастанию потребности в движениях к концу каждой четверти учебного года, которая снижается лишь после каникул.

Низкая двигательная активность в детстве к зрелому возрасту переходит в привычку, и такой человек находит множество причин, чтобы не повышать свою двигательную активность путем, например, занятий физической культурой

Психомоторика как средство общения (речь, мимика, жесты)

Психомоторика участвует как в вербальных, так и в невербальных средствах общения. Речь является вербальным средством общения и с точки зрения психомоторики — это целая последовательность отдельных движений языка, губ и голосовых связок, объединенных общим смыслом (экспрессивная речь в отличие от сенсорной речи, связанной с пониманием чужих слов). От этих движений зависят произношение, интонация, высота голоса и другие акустические характеристики речи, т. е. артикуляция. Экспрессивная речь регулируется центром, названным по имени французского ученого П. Брока. Этот центр находится в задней трети нижней лобной извилины левого полушария. Учеными показана тесная связь развития речи с развитием ручной моторики. Еще В.М. Бехтерев в 1929 году отмечал стимулирующее влияние движений руки на развитие речи. В исследовании М.М. Кольцовой (1973) было показано, что движения пальцев рук стимулируют нервные центры и ускоряют развитие речи ребенка. Поэтому неслучайно серьезные нарушения артикуляции наблюдаются у детей с тяжелыми поражениями функций верхних конечностей. К исполнительным отделам речевого механизма преждевсего относится артикуляционный отдел, обеспечивающий человеку возможность артикулировать (произносить) разнообразные речевые звуки. Артикуляционныйотдел, в свою очередь, состоит из гортани, гортанной части глотки, ротовой и носовой полости, голосовых связок, генерирующих звук с помощью тока воздуха, идущего из легких. Чем больше разнообразных речевых звуков способна создать артикуляционная система человека, тем больше у него возможностей для обозначения разных объектов и явлений действительности с помощью фонетическитх средств (с греч. phone— звук). В русском языке достаточно богатая система фонетических средств — 41 самостоятельный звук-тип с выделением мягких и твердых согласных, сонорных, произносимых с участием голоса (М, Н, Л), шипящих. При произношении русских звуков практически не задействованы гортань и гортанная часть глотки (сравните специфику кавказских языков) и зубно-губные сочетания, типичные для английского языка,а такжезвуки-дифтонги, двойные гласные, среднее между А и Е (например, типичные для прибалтийских языков). Впрочем, если учесть, что есть языки с очень лаконичной системой речевых звуков (например, 15 звуков в языках некоторых африканских народов), то русская фонетическая система может считаться достаточно богатой.

Следует отметить, что овладение навыками артикуляционных движений составляет довольно большую часть общего речевого развития. Иногда, особенно при врожденных физических аномалиях, например при заячьей губе или короткой уздечке языка, требуется помощь со стороны медицины, иногда достаточно проведения коррекции с помощью дефектологов, логопедов. Некоторые же особенности навыков произношения остаются на всю жизнь в виде акцента, по которому так легко определить доминантный язык, так называемый mother language — материнский язык.

Невербальными средствами общения являются жесты, позы, мимика. Им при общении людей друг с другом придавали большое значение еще в Древней Греции. Например, большое значение придавалось осанке. Мужчине полагалось держать голову высоко поднятой, в противном случае его могли принять за гомосексуалиста. Женщинам и детям, наоборот, не полагалось смотреть собеседнику прямо в глаза. Отведенный в сторону взгляд свидетельствовал о положительных для них качествах — стыдливости, скромности, покорности.

Большой палец, поднятый вверх или опущенный вниз как знак одобрения или неодобрения, был известен еще древним римлянам. Таким образом император давал знать после окончания гладиаторского поединка, оставляет он побежденному бойцу жизнь или нет.

В риторике начиная с Цицерона один из ее разделов посвящался внешнему выражению в поведении оратора.

Во времена Эразма Ротердамского сидеть, положив ногу на ногу, означало выказывать неуважение к собеседнику. «Руки в боки» толковались как мужественный жест, допустимый в обществе военных. Гражданским же лицам подобного жеста следовало избегать. Ученый советовал остерегаться тех, кто покашливает во время разговора: он считал их лжецами.

На протяжении многих веков полагалось, что если человек в чьем-то присутствии чешет голову или теребит одежду, то тем самым он выказывает к собеседнику пренебрежение. Даже случайное соприкосновение с собеседником могло быть истолковано как грубое нарушение приличий.

Неслучайно поэтому в XVII-XVIII веках в западных странах издавались книги, посвященные правилам хорошего тона. Например, в 1735 году вышла в свет книга С. Ван Пара «Большая церемониальная книга о добронравии» объемом 500 страниц.

В России первой работой, посвященной языку тела, было сочинение С. Волконского, где автор излагает свою точку зрения на семиотику жестового общения как выражение внутреннего состояния человека.

В 1939 году вышла трехтомная монография И.А. Соболевского, в которой автор изложил свой взгляд на невербальное общение. По И.А. Соболевскому, структуру кинетической речи составляют: а) кинесинтагмы (кинетическое предложение), б) кинелексемы (кинетическое слово) и в) кинемы (простейший элемент кинетической речи). Учение о кинесинтагме составляет синтограмматику; учение о кинелексеме входит в лексикологию; учение о кинеме составляет кинетику (ан-тропокинетику). Автор распространяет свою схему на искусственно создаваемую кинетическую речь, используемую, например, на производстве, когда звуковая речь затруднена из-за избыточного шума. Изучение значения различных жестов человека продолжается, свидетельством чему являются международные конференции и сборники научных докладов, например, вышедший в Англии сборник «Жесты и умонастроения от глубокой древности до наших дней». Особую значимость приобретает изучение жестов у различных народов, так как одни и те же жесты могут означать различное отношение к человеку. Например, прикосновение указательным пальцем к нижнему веку для флорентийца означает нечто лестное, а для жителя Саудовской Аравии этот жест оскорбительен. Девушка же из Южной Америки воспримет подобный жест как ухаживание. Для русских движения головой вправо-влево означает отрицание, несогласие, а для болгар, наоборот, согласие. В нашей стране постукивание пальцем по виску означает «ты что, ненормальный?», а в Дании такой жест воспринимается в качестве комплимента интеллекту собеседника. Увидев соединенные в кольцо указательный и большой пальцы, в США подумают, что это означает выражение согласия, «о'кей», во Франции — «ноль», в Японии — «деньги», а в Тунисе — «я тебя убью». Потирание мочки уха в средиземноморских странах имеет 5 различных значений. Например, для испанцев, греков, мальтийцев и итальянцев этот жест будет оскорбительным, а португалец, заметив его, окажется польщенным. Жест из указательного и среднего пальцев, обозначающий букву V — победа—в Европе воспринимается однозначно, но только не у англичан. У них имеет значение, какой стороной кисть повернута к собеседнику. Если этот жест сопровождается поворотом ладони к говорящему, он означает «заткнись».

Результатом исследования моторной невербальной коммуникации на Западе стало формулирование Р. Бердвистлом (R. Birdwhistell, 1952) новой научной дисциплины — кинесики, посвященной изучению поведения человека в его невербальных проявлениях, к которым относятся мимика (движение мышц лица), пантомимика (движения всего тела), «вокальная мимика» (интонация, тембр, ритм, вибрато голоса), пространственный рисунок (выразительность, сила проявления чувств, переживаний). «Кине» — мельчайшая единица движения, как бы буква движения тела, считывая которую можно интерпретировать передаваемые через жесты или другие движения тела сообщения. По Р. Бердвистлу, все символические взаимодействия между людьми имеют один и тот же ограниченный репертуар, состоящий из 50-60 элементарных движений, жестов или поз. Поведение, считает он, складывается из кинем — элементарных единиц, точно так же как звуковая речь организуется из последовательности слов и предложений.

Самые простые элементы телодвижений («кины») он обозначил символами. Начиная с глаз, он счел, что «О» является лучшим символом для открытого глаза, а «—» наиболее подходит для обозначения закрытого глаза. Подмигивание правым глазом обозначается так: (—О), подмигивание левым глазом: (О—). Открытые глаза обозначаются знаком (00). Бердвистл создал символы для туловища и плеч, руки и кисти, ладони и пальцев, бедра, стопы и шеи, а также использовал особые знаки для указания направления движения (вверх, вниз, вперед и назад).

Разработанная этим ученым система фиксации жестов и мимики полезна многим профессионалам, так как позволяет регистрировать и анализировать состояние другого человека, целесообразность использования определенных жестов и т. п. Проведенный с их помощью анализ публичных выступлений преподавателей, политических деятелей может помочь улучшить эффективность их последующих выступлений. Врач может лучше понять пациента, учитывая, что он сказал не только на словах, но и телом. Эта система может быть полезна актерам и бизнесменам, ведущим переговоры.

Другим направлением изучения невербального общения является постулированная Э. Холлом (Е. Hall, 1959) «пространственная психология», или «проксемика», которая изучает закономерности пространственной организации общения, влияние на общение расстояния между людьми и их пространственной ориентации.

Жесты. Невербальные жестовые проявления, как произвольные, так и непроизвольные, первоначально, в довербальный период эволюции человека, были самостоятельным средством коммуникации (G. Hewes, 1977; A. Kendon, 1981; С. Hockett, 1978), а в вербальном периоде развития закрепились в качестве полусознательного выразительного средства, сохранив функции предыдущего этапа: защиты (неприятия, отторжения), нападения (приятия, присвоения), сосредоточения (ожидания, ритуалов и переходных состояний). Для наблюдателя жесты предстают в качестве символов специфического языка образов.

Классификации жестов. Первая попытка классификации жестов была предпринята Д. Эфроном (D. Efron, 1972). Он выделил две группы жестов: употребляемые совместно с речью и символические жесты, или эмблемы. В свою очередь, первые жесты он разделил на подгруппы: 1) идеографические жесты, которые схематически изображают логическую последовательность высказывания, структуру аргументации и находятся в сравнительно неконкретном отношении к содержанию высказывания; 2) указательные жесты, показывающие на предмет высказывания; 3) изобразительные жесты, схематически обрисовывающие форму или размер предмета обсуждения, как бы иллюстрирующие содержание высказывания; 4) дирижирующие жесты, совершаемые в такт речи.

Базируясь на этой классификации, П. Экман и В. Фризен (P. Ekman, W. Friesen, 1972) создали свою классификацию жестов: 1) эмблемы - жесты, имеющие

Экман и Фризен описали степень, в которой каждый из знаков является панкультурным, т. е. используется многими народами независимо от особенностей их культуры. Те знаки, которые имеют панкультурную основу, выражают преимущественно аффекты. Жесты-эмблемы, иллюстративные жесты, жесты-регуляторы обычно специфичны для культуры и представляют собой результат индивидуального обучения.

Критикуя эту классификацию, А. Кендон (A. Kendon, 1981) считает, что в контексте общения ни один жест не может быть полностью только регулятором, эмблемой или адаптером.

Н. Фридман и В. Буччи (N. Freedman, W. Bucci, 1981) придерживаются другой классификации жестов. Они выделяют объектные движения (общеизвестные коммуникативные жесты) и жестовую самостимуляцию. Объектные движения делятся ими на доречевые жесты (при задерживающемся или несостоявшемся речевом высказывании); движения, которые возникают с началом речи и сопровождают высказывание (как дополнение и избыточность); движения, ограничивающиеся разъяснением одного слова.

По М. Аргайлу (Argyle, 1975), жесты по своим функциям делятся на пять групп: иллюстративные и другие связанные с речью знаки; ковенциальные жесты; движения, выражающие эмоции; движения, выражающие личность; ритуальные жесты.

Эмблемы-жесты являются особой группой жестов, так как имеют двойную природу. С одной стороны, они относятся к классу жестов, с другой — функционируют в качестве языка и этим уподобляются слову. В связи с этим они изучаются и систематизируются как специфические коммуникативные единицы данной культуры. При этом составляются словари жестов, содержащие сведения об особенностях употребления эмблем, о методах их исследования и пр.

Семантическое поле эмблем ограничено. Круг значений жестов, описанных Д. Моррисом с соавторами, в основном исчерпывается выражением физического или душевного состояния, регуляцией межличностных отношений и оценочной реакцией себя и других людей. В эти три области значений входит 80 % и более всех жестов. При этом эмблемы, относящиеся к контролю межличностных отношений, находятся в списке значений на первом месте.

Особенности жестов-эмблем: одна эмблема может иметь несколько значений сразу; они не имеют эмблем-синонимов; не происходят от других эмблем; возникают как заместители слова или действия; эмблемы с одним и тем же значением могут употребляться на достаточно обширных территориях, населенных разноязычными народами. Выступая в качестве своеобразного языка-эсперанто, они функционируют не как простые заместители слов, а в качестве самостоятельных носителей значений.

Жестикуляция - это сложная и интенсивная кинетическая активность говорящего человека. Она возникает только тогда, когда человек активно разговаривает с другими людьми (А. Кендон). Речи соответствует определенный паттерн кинетического действия. Различные речевые единицы внутри реплики соотносятся с различными движениями рук. Таким образом, процесс речевого выражения осуществляется одновременно в двух формах активности: речевых органов и движений тела. При этом фразы жестикуляции предшествуют соответственным речевым отрезкам, в связи с чем А. Кендон предполагает, что процесс речевого выражения (возникновение внутриречевого звена конкретного отрезка громкой речи) начинается одновременно с жестовым. Отмечается и определенная связь интонация высказывания с кинетической организацией поведения.

Жестикуляция становится более интенсивной в случаях эмоционального подъема или волнения говорящего, а также при его доминировании в процессе общения. Она усиливается и тогда, когда «обратная связь» со слушателем «не замыкается» на говорящем или он сам испытывает затруднения в объяснении чего-нибудь (П. Экман, В. Фризен). Жестикуляция спонтанна и непосредственна, и человек обычно едва ли осознает, что он жестикулирует (в этом ее отличие от жестов лем, которые произвольны и мотивированы).

Самостимулирующие жесты отражают кинетическую фильтрацию (Н. Фридман,В. Буччи). Фильтрацияопределяется как внутренняя активность поиска и формирования образа. Она может быть связана с ограничением и исключением информации и с выбором,сопоставлением, упорядочением ее. Эти процессыограничения и сопоставления находят выражение в кинетической активности говорящего. При этом стратегиям ограничения и сопоставления соответствуют разные формы самостимуляции.

Постоянная самостимуляция и описательные движения рук говорящего на некотором расстоянии от своего тела служат компенсаторным механизмом саморегуляции, обеспечивающим говорящему определенную направленность мыслей в тех случаях, когда зрительные, слуховые и другие сенсорные сигналы недостаточно интенсивны или вообще отсутствуют.

При ряде психических заболеваний наблюдается изменение характера самостимулирующих жестов. Активная продолжительная самостимуляция свойственна больным с депрессивными состояниями; интенсивные прикосновения к руке собеседника отличают больных шизофренией. Для больных с агрессивными состояниями характерны короткие, сфокусированные и соритмичные паузам движения (у здоровых людей эти движения наблюдаются обычно в самом начале реплики и сопутствуют, вероятно, процессам планирования лексических и динтак-сических аспектов речи; A. Dittman, 1976).

Жесты-эмблемы, жестикуляция и самостимулирующие движения образуют вместе с громкой речью речекинетический комплекс, развитие которого заканчивается в юношеском возрасте. До этого возрастного периода различные жесты используются не одинаково. Так, самостимулирующие жесты предшествуют речи во всех возрастных периодах (4,10 и 14 лет), объектные движения предшествуют речи только у детей 4 лет, в других возрастных группах эти жесты могут совпадать с началом речи.

С переходом к общению на неродном языке наблюдается видоизменение активности речекинетического комплекса (S. Grand, 1976). Интенсифицируются все формы объектных жестов и более всего акцентирующие речь движения. Количество самостимулирующих жестов при этом уменьшается. У людей, слепых от рождения, в общении преобладают не объектные движения, а разные формы самостимулирующих жестов (особенно часто — совместные движения кистей, что помогает сузить фокус внимания). Высказывается предположение, что структура речи и жестов фило- и онтогенетически обусловлена. Значение жестов:

- они дают дополнительную к вербальной информацию о психическом состоянии партнера по общению, о его отношении к участникам общения и обсуждаемому вопросу, о желаниях, выражаемых без слов (жест — «знак возможного действия», как пишет В. Леви (1991), или же о желаниях, остановленных самоконтролем (захотел встать, но только дернулся);

- как правило, выражают отношение не к любой, а к эмоционально значимой информации; ритмически согласованные с интонацией, ударениями и паузами жесты помогают сосредоточить внимание слушающего на тех или иных «ударных» частях высказывания;

- могут провоцировать состояния и отношения партнеров по общению, так как способны оказывать на человека большее влияние, чем речь;

- они могут быть использованы как в тех случаях, где употребление речи неудобно или запрещено, так и параллельно с речевым общением;

- один жест может быть эквивалентен нескольким словам и требует меньшего времени для планирования и выражения; он удобен для выражений, которые могут производиться мимоходом, походя;

- могут лучше восприниматься на расстоянии по сравнению с речью, особенно в условиях сильного шума;

- не требуют ответа.

Не все жесты выполняют информативную функцию. Имеются и жесты-сорняки, не несущие никакой смысловой нагрузки: «ломание» рук, кистей, пальцев, одергивание одежды, непроизвольное раскачивание, притоптывание ногой и т. п. В настоящее время появилось большое количество книг по психологии, в которых рассматривается значение различных жестов как сигналов состояний, желаний, намерений, отношений человека к партнеру по общению и его предложениям. Создаются словари жестов, в которых каждый жест связывается с каким-нибудь одним проявлением поведения человека. Такой путь представляется не вполне продуктивным, так как часто одни и те же жесты могут означать различные вещи. Например, наклон головы вперед и взгляд исподлобья могут говорить как об осуждении со стороны партнера по общению, так и о его смущении; мелкие движения пальцев могут отражать и беспокойство, и скуку; позиция прямо друг против друга, лицом к лицу, — интимность или агрессию; касание или потирание носа, век, уха — отрицание или нетерпеливость, желание что-то добавить; пускание курильщиком дыма вверх — самодовольство или согласие. Поэтому для психолога важнее знать комплекс жестов, характеризующих различные состояния субъектов. Именно по их сочетанию можно составлять прогноз об этих состояниях, настроениях, намерениях людей.

Важно учитывать и то, что жесты имеют не только национальные различия, но и классовые. Бердвистл, например, признает, что в культуре США не существует единого языка тела. Он отмечает, что выявленный им язык тела американцев среднего класса может отличаться от такового у людей из рабочей среды. Слабым местом кинесики, отмечает Дж. Фаст (J. Fast, 1979), является неумение отделить значащее движение от незначащего, случайного. Почесывание носа, пишет он, может свидетельствовать о сомнениях человека. Но не исключено, что у него в этот момент просто зачесался нос. Когда женщина сидит в определенной позе («поза леди»), это может свидетельствовать о складе ее ума. Однако не исключено, что подобная поза — результат тщательной подготовки на курсах хороших манер, где учат производить благоприятное впечатление на людей. Поэтому Дж. Фаст считает, что подходить к кинесике следует осторожно и изучать каждое телодвижение и каждый жест лишь с точки зрения всей структуры движения. И все же, очевидно, существуют общие трактовки жестов для людей близких культур. В связи с этим ниже приводится характеристика различных состояний человека, проявляемых в общении через различные жесты.