Скачать

Политика ЕС по отношению к Белоруссии и Украине

1 Расширение ЕС в Восточно-европейском регионе. Украина, Белоруссия и ЕС

1.1 Логика европейской интеграции

1.2 Расширение ЕС в Центральной Европе

1.3 Восточное измерение ЕС

2 Политика ЕС в отношении Украины

2.1 Основные направления внешней политики Украины

2.2 Торгово-экономические отношения

2.3 Перспективы в развитии отношений ЕС и Украины

3 Политика ЕС в отношении Белоруссии

3.1 Основные направления внешней политики Белоруссии

3.2 Экономическое взаимодействие Белоруссии и ЕС

3.3 Перспективы в развитии отношений ЕС и Белоруссии

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Восточноевропейский регион постсоветского пространства – самый крупный по всем общественно-хозяйственным показателям. Он включает три славянские республики (Россию, Украину, Белоруссию), а также Молдавию. Эта страна входит в восточноевропейскую группу в результате своего географического расположения, а также из-за чрезвычайно высокого уровня хозяйственной интеграции с другими государствами региона.

На долю восточноевропейского региона приходится не только подавляющая часть всего населения СНГ (в начале 1999 г. около 212,1 млн. человек, то есть 74,8 %), но и ВВП (по последним расчетам ОЭСР – Евростата, в 1999 г. – 1325 млрд. долл., по паритетам покупательной способности национальных валют, то есть 85 %). Даже по размеру ВВП на душу населения (около 6250 долл.) регион значительно превосходит два других: Центральноазиатский (3075 долл.) и Закавказский (4050 долл.)(1).

Не столь очевидно его лидерство по абсолютным масштабам привлеченных иностранных прямых инвестиций (около 13,5 млрд. долл., то есть немногим больше половины всей суммы – 54,5 %). Однако по важному показателю интенсивности этого процесса – размеру зарубежных капиталовложений на душу населения – восточноевропейский регион (64 долл.) уже существенно уступает двум другим: Центральноазиатскому (133 долл.) и Закавказскому (238 долл.)(2).

Среди множества причин, объясняющих столь существенное отставание этого региона от других в СНГ, можно выделить несколько важнейших. Прежде всего, отсутствие в течение длительного времени должного уровня общественно-политической стабильности, связанной с тупиковым противостоянием между двумя основными ветвями власти. При этом в России, Украине и Молдавии законодательные органы нередко блокировали принятие многих правовых документов, способствующих притоку иностранных прямых инвестиций. А в Белоруссии властные структуры находятся в постоянном конфликте с нелегальным парламентом. Это приводит к тому, что международные финансовые организации (МВФ, Всемирный банк и др.) нередко прекращают кредитование, что ведет и к резкому ограничению притока частных прямых инвестиций в страну.

Лишь в последнее время после новых парламентских и президентских выборов (1999 – 2000 гг.) в двух странах этого региона (России и Украине) четко обозначились тенденции к упрочению общественно-политической стабильности. Это неизбежно отразится на масштабах притока иностранных прямых капиталовложений. В двух других странах – Белоруссии и Молдавии существенные сдвиги в этой сфере пока не обозначились(3).

Вторым негативным фактором следует считать отсутствие устойчивого прогресса в трансформации экономики и общества. Это оказывает отрицательное воздействие на темпы формирования благоприятной рыночной инфраструктуры, без которой невозможны эффективная предпринимательская деятельность зарубежных инвесторов и надежный подбор перспективных национальных партнеров для сотрудничества.

Среди стран СНГ, по оценке ряда экспертов, можно условно выделить три основные группы в соответствии с уровнем их продвижения по пути реформ: консервативные, умеренно консервативные и умеренно либеральные. В восточноевропейском регионе представлены все три группы. К первой относится Белоруссия, где максимально сохранен государственный контроль за хозяйственными процессами и по существу законсервирована прежняя административно-плановая система экономики. Во вторую входят Украина и Молдавия, в которых поначалу пытались проводить лишь осторожные реформы. И только в последние два-три года здесь приступили к более решительной трансформации. И, наконец, к третьей группе можно отнести Россию, в которой уже осуществлено достаточно серьезное реформирование экономики и общества(4).

Генеральный секретарь Парламентской ассамблеи ОБСЕ С. Оливер в своем "рейтинге реформирования" стран СНГ на первые места поставил Россию и Молдавию(5). Вероятно, где-то поблизости может оказаться и Украина. Во всяком случае, в этих странах политическая оппозиция имеет большие возможности для самовыражения, чем в других государствах Содружества.

Такие оценки в основном совпадают с показателями "рейтинга благоприятности инвестиционного климата" стран СНГ, составляемого международной группой исследователей "Инвестиционный барометр". Еще в середине 90-х годов (май 1994 г.) был проделан анализ двадцати важнейших критериев продвижения процессов реформирования. На основе этого анализа в зависимости от количества полученных баллов (из 100) страны восточноевропейского региона расположились следующим образом: Россия – 73,17; Белоруссия – 53,09; Украина – 48,22; Молдавия – 40,28 баллов(6).

К концу столетия (на январь 1998 г.) в рамках очередного инвестиционного рейтинга, составленного указанной международной группой, положение стран заметно изменилось. Две из них несколько улучшили свое положение (Россия – до 77,94 балла. Украина – до 51,26), тогда как в двух других ситуация ухудшилась (в Белоруссии показатели упали до 48,35 баллов, Молдавии – до 33,41)(7).

Конечно, мировой экономический кризис и особенно российский дефолт в августе 1998 г. существенно ухудшили инвестиционный климат во всех странах восточноевропейского региона. Однако массированного оттока иностранных прямых капиталовложений в этот период не наблюдалось. Более того, они по-прежнему поступали, хотя и на более низком уровне. В целом инвестиционные рейтинги в 2000 г. стали улучшаться в России и Украине, чего явно не произошло с Белоруссией и Молдавией(8).

И, наконец, третьим наиважнейшим фактором, объясняющим сравнительно небольшой приток иностранных прямых капиталовложений в этот регион СНГ, можно считать отсутствие целенаправленной политики формирования привлекательного имиджа каждой страны за ее пределами. Понятно, что основу для повышения благоприятности инвестиционного климата составляют реальные достижения в этой области, то есть выход на определенный уровень общественно-политической стабильности, закрепление правовых гарантий собственности, совершенствования налогового законодательства, развитие производственной и рыночной инфраструктуры и пр. Но не менее важно постоянное внедрение позитивных результатов этого процесса в международные общественные и деловые отношения.

Отсюда необходимость создания целой системы общественных и частнопредпринимательских объединений, коммерческий успех которых должен напрямую зависеть от степени изменения к лучшему инвестиционного облика страны (на базе мониторинга позитивных и негативных публикаций, опросов общественных и деловых кругов внутри страны и заграницей и пр.). На такой путь встали лишь некоторые страны постсоветского пространства (Эстония, Армения), но именно они постепенно превращаются в наиболее привлекательные объекты для иностранных прямых капиталовложений.

Актуальность данного исследования. Исследованию интеграционных процессов, олицетворяющих особый тип взаимоотношений между суверенными государствами, посвящено немало трудов ученых и специалистов в области международного права, как, впрочем, и других научных дисциплин (мировая экономика, международные отношения и др.). Не стал исключением и европейский региональный интеграционный процесс, послуживший (как оказалось впоследствии) благодатной почвой для появления множества разнообразных интеграционных взглядов и теорий. И это неудивительно, ибо, прежде всего, через анализ теоретических моделей развития можно прогнозировать как непосредственно саму интеграционную динамику, так и конечный результат интеграционного процесса. Знание теоретических основ позволяет не двигаться вслепую, а предусмотрительно оценивать и анализировать каждый последующий шаг. Стоит заметить, что многочисленная критика тех экономических и политико-правовых процессов, которые ныне протекают на просторах бывшего СССР, во многом обусловлена именно отсутствием достаточной теоретической базы, необходимой для их осуществления.

Увеличение числа стран-членов ЕС с неизбежностью ставит вопрос об углублении процесса интеграции, поскольку двадцати, а тем более сорока государствам гораздо труднее договориться, если не приняты специальные жесткие правила решения спорных вопросов и компетенции интегрированных органов. Несмотря на не стихающие до сих пор ожесточенные споры между "федералистами" и "националистами" этот процесс продвигается, о чем свидетельствуют Маастрихстские соглашения.

Опыт становления и укрепления интеграционных связей между европейскими государствами, являющимися суверенными и независимыми, приобретает в условиях глобализации особую важность и актуальность. Переход от Европейского экономического сообщества к Европейскому союзу знаменует собой сложный, порой противоречивый процесс отказа государств от своих суверенных прав в различных отраслях и передачи их в ведение наднациональных органов власти. Евросоюз – это межгосударственный союз, основанный не на принуждении и силе, а на осознании европейцами общности их интересов и понимании, что такие интересы наиболее эффективно реализуются путем совместных согласованных действий и координации сил и средств.

Целью данной работы является рассмотрение политики ЕС по отношению к Белоруссии и Украине. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

Показать логику европейской интеграции.

Раскрыть особенности политики ЕС по отношению к Украине.

Проанализировать политику ЕС по отношению к Белоруссии.

Хронологически работа охватывает период с распада СССР до настоящего времени.

В работе были использованы различные документы с сайтов ЕС на английском языке. Это такие сайты как «European Commission, General Affairs & External Relations Council (GAERC). Extracts from successive General Affairs & External Relations Councils», «European Commission, The EU's relations with Belarus», «The Center for European Policy Studies, Russia, Ukraine, Moldova and Belarus». На них представлены различные документы, отражающие отношения Евросоюза с Украиной и Белоруссией.

Особенности развития отношений ЕС с Украиной раскрываются в трудах таких исследователей как Д. Крапивенко, А. Мошес, Д. Шерр, А. Зверев и многие другие.

Кроме этого были использованы различные монографии, раскрывающие особенности развития Белоруссии в постсоветском пространстве. Здесь, в первую очередь, можно выделить книгу «Белоруссия на перепутье: в поисках международной идентичности» под редакцией Ш. Гарнетта(9). Другая монография, раскрывающая особенности внешнеполитического развития Белоруссии, под редакцией Е.М. Кошкина «Белоруссия: путь к новым горизонтам»(10).

Особенности внешней и внутренней политик Белоруссии рассматривает в своей книге «Белоруссия: внутренняя и внешняя политика» А.А. Розанов(11), а принципы европейской интеграции – К. Коктыш(12).

В работе были также использованы статьи из различных журналов и других периодических изданий.

1 Расширение ЕС в Восточно-европейском регионе. Украина, Белоруссия и ЕС

1.1 Логика европейской интеграции

История ХХ века, на протяжении которого европейская интеграция стала реальностью, высветила два фундаментальных отличия развернувшихся в Европе процессов объединения от прежних представлений о их возможном характере. Постепенно стало очевидным, что европейские страны, имеющие долгую историю национальной государственности, не склонны к федеративному устройству континента, о котором говорили многие гуманисты прошлого – от доминиканского монаха Пьера Дюбуа в XIV столетии до Пьера-Жозефа Прудона в XIX-м, – как не спешат они и отказываться от своих национальных особенностей ради превращения в единую общность, о чем много говорили в начале ХХ века(13). Именно поэтому важнейшие вехи раннего периода интеграции – от не оставившего заметных следов Европейского торгового и таможенного союза 1926 года до Европейского объединения угля и стали 1951 года и Европейского экономического сообщества 1957 года – относятся к экономической сфере, тогда как в политической области даже в самые драматичные моменты не удавалось достичь впечатляющего прорыва (достаточно вспомнить отказ французской Национальной ассамблеи ратифицировать договор о создании European Defenсe Community в 1954 году)(14). Таким образом, хозяйственная интеграция на протяжении ряда послевоенных десятилетий определяла все развитие общеевропейского проекта.

Закономерности, выявившиеся уже на первых этапах европейской интеграции, представляются нам чрезвычайно важными, так как именно они могут дать ключ к пониманию того, с какими трудностями этот процесс сталкивается сегодня и какие проблемы могут оказаться наиболее сложными в ближайшем будущем. Однако прежде чем обратиться к этим закономерностям, следует, возможно, более четко определить фундаментальную основу, причины, движущие силы и характер процесса европейской интеграции в 1950 – 90-е годы.

Фундаментальной основой европейской интеграции, несомненно, были и остаются социокультурная близость европейских народов и общность их исторических судеб. Со времен средневековья Европа представляла собой культурное целое, объединявшееся христианской религией, привычным для образованных классов латинским языком, развитой торговлей и даже, как напоминают некоторые авторы, прецедентами единой военной политики – например, во времена крестовых походов. Позднее Европа явилась народам других континентов как единый центр, откуда по миру распространились характерные для эпохи Просвещения идеалы гражданского общества и личной свободы, принципы государственного демократического устройства и уважения прав человека. «В своем уникальном качестве создателя завоевавших общемировое признание новых ценностей и смыслов Европа стала подлинным творцом Истории, с этой точки зрения она представала перед человечеством как нечто целое и, тем самым, получала дополнительные стимулы к внутреннему единству»(15).

Однако все эти обстоятельства, способствовавшие европейской интеграции, не были ее актуальными причинами. Причины же активизации процессов объединения, начавшихся сразу по окончании Второй мировой войны, носили не столько культурный, сколько сугубо политический характер. Первой из них стало осознание катастрофичности результатов двух войн, прокатившихся по Европе на протяжении жизни одного поколения, и вывод о несовместимости перспектив возрождения Европы и нового военного конфликта между Германией и другими странами континента; как писал У. Черчилль, «цель прекращения тысячелетней вражды между Францией и Германией представляется мне главной задачей; только привязав галлов и тевтонов друг к другу в экономическом, социальном и нравственном отношениях столь прочно, чтобы исключить возникновение новой стычки, и заставив прошлые антагонизмы замолкнуть во взаимной зависимости и процветании, Европа сможет подняться с колен»(16). Второй, не менее существенной причиной стало беспрецедентное ослабление позиций европейских стран на мировой арене; одним из основных импульсов к объединению Европы послужило признание слабости по отношению к внешнему миру. Когда Европа почувствовала угрозу извне, необходимость европейского единения стала очевидной. Тем самым следует со всей определенностью признать, что, в отличие от фундаментальных основ европейской интеграции, имевших в значительной степени социокультурную природу, ее непосредственные причины целиком и полностью лежали в политической плоскости. Более того, нельзя не отметить, что эти политические цели вряд ли могли быть решены политическими методами, серьезно дискредитировавшими себя в предшествующие годы; именно поэтому первыми шагами на пути интеграции стали шаги, сделанные в экономической сфере(17).

Они были предприняты правительствами и политическими элитами европейских стран, которые и выступили движущими силами интеграционных процессов в первые послевоенные десятилетия. Практически на любом своем этапе европейская интеграция получала очередные импульсы из реакции политиков на те или иные явления и тенденции: стремясь к хозяйственному восстановлению своих стран и активизации экономических связей между ними, лидеры Франции, Германии, Италии и стран Бенилюкса подписали в Риме 25 мая 1957 года «Договор об образовании Европейского экономического сообщества»; руководствуясь представлениями об интересах Франции, президент Ш. де Голль 14 января 1963 года наложил вето на вступление Британии в ЕЭС; на фоне первого расширения Европейского экономического сообщества в октябре 1972 года была принята Парижская декларация, в которой в качестве основного ориентира провозглашалось создание Европейского Союза, эта цель была подтверждена в Фонтенбло 25 – 26 июня 1984 года; в 1992 году руководителями стран ЕЭС был подписан Маастрихтский договор, ратификация которого продемонстрировала весьма прохладное отношение многих европейцев к предложенным в нем принципам и целям и, наконец, в обстановке, далекой от единодушия, в странах ЕС была создана единая общеевропейская валюта, введенная сначала в безналичный (в 1999 году), а затем и в наличный оборот (в 2002 году)(18). Отнюдь не подвергая сомнению правильность предложенного правительствами подхода к европейской интеграции как к процессу, инициированному и направляемому «сверху», необходимо бы подчеркнуть, что он неизбежно оказывался весьма уязвимым в случае утраты такой политической поддержки, а подобная возможность становилась все более реальной по мере того как интеграция начинала угрожать суверенным правам национальных политических элит. Между тем, при доминировании политических методов интеграции ее задачи оставались до поры до времени сугубо экономическими(19). Создание Европейского объединения угля и стали в 1951 г., Европейского экономического сообщества в 1957-м, расширения ЕЭС в 1973, 1981 и 1986 гг., Единый Европейский акт 1986 г. – все эти успешно реализованные проекты прежде всего служили превращению Европы в единый хозяйственный организм, устраняли искусственные барьеры на пути движения товаров, капиталов и рабочей силы, расширяли европейский рынок, делали европейскую экономику более конкурентоспособной. Однако хотя экономическое единство континента и создавало предпосылки к политической интеграции, само по себе оно не формировало (да и не могло формировать) ни единой государственности, ни четкой европейской самобытности, способной отчасти включить в себя, отчасти преодолеть самоидентификацию европейцев с отдельными национальными государствами.

Сегодня, с позиций ретроспективы, можно утверждать, что процесс европейской интеграции, на всех его этапах имевший целью, пусть формальной и не вполне четко артикулированной, построение единой Европы, в понятие которой каждый из его участников вкладывал свой смысл, никогда не задавался четкой схемой, которая могла бы рассматриваться в качестве раз и навсегда принятого проекта(20). Это определяет характер процесса европейской интеграции. На наш взгляд, вся ее история подтвердила жизнеспособность этого подхода, позволявшего по мере необходимости корректировать и модифицировать как сами непосредственные задачи, так и методы их решения. Важнейшим его преимуществом, как мы полагаем, оказалось то, что он всегда оставлял возможность как для ускорения, так и для замедления интеграционных процессов, ибо переход от решения одной задачи к решению другой не был предопределен, а становился результатом осознанного выбора участников. Иначе говоря, вплоть до конца 1980-х годов каждый этап европейской интеграции мог рассматриваться в качестве относительно самодостаточного, открывающего возможности для новых достижений, но не требующего следующего шага непреодолимым образом. Подобное положение, в свою очередь, определяло способность политических элит в полной мере регулировать данный процесс и сохранять свой контроль над ним.

Однако в середине 1980-х годов европейские политики столкнулись с ситуацией, когда, с одной стороны, чисто экономическая интеграция стран была практически завершена, а с другой, степень политического единства была явно неадекватной новым задачам, возникавшим в условиях распада Советского Союза и завершения «холодной войны». Предпринятые на этом этапе действия, сколь необходимые, столь и неизбежные, выявили наиболее сложные противоречия, с которыми приходится сегодня сталкиваться формирующейся единой Европе(21).

Конец 1980-х годов стал для Европейского Сообщества периодом серьезных испытаний. Скептическое отношение к европейской интеграции было в то время доминирующим; объединение Германии порождало мощную силу, способную претендовать на лидирующие позиции на континенте, а распад СССР и быстрые преобразования в странах, бывших его сателлитами, размывали казавшиеся прежде прочными и неизменными границы самой объединенной Европы. Именно в такой ситуации был подписан Маастрихтский договор, целью которого провозглашалось закрепление достигнутых результатов европейской интеграции и определение ее новых ориентиров; между тем не менее важной задачей было изменение самого, если так можно выразиться, формата европейского проекта, придание ему более ясных форм, создание своего рода символов, подчеркивающих и ежеминутно подтверждающих идею европейского единства. Этими символами, родившимися в маастрихтских дебатах, стали прежде всего единая общеевропейская валюта и принцип единого общеевропейского гражданства(22).

Но этот путь естественным образом вел к превращению прежнего процесса достижения преимущественно экономических целей преимущественно политическими методами в самоподдерживающийся процесс экономических, социальных, политических и социопсихологических перемен, который далеко не всегда и далеко не в прежней мере мог регулироваться национальными политическими элитами.

1.2 Расширение ЕС в Центральной Европе

Возможность и даже необходимость увеличения числа членов европейского интеграционного объединения была заложена в самой идее и зафиксирована в Римском договоре 1957 г. Как заявил в одном из своих интервью бывший канцлер ФРГ ГельмутШмидт, "фактом является то, что Европейское сообщество с тех пор, как ему положило начало Европейское объединение угля и стали, всегда проводило политику одновременного углубления и расширения"(23). Если первоначально число участников "Общего рынка" составляло 6, то через два десятилетия их стало 9, затем – 12, а с 1 января 1995 г. – уже 15 (вместо 16, поскольку вступление Норвегии в ЕС не было одобрено на референдуме ее народом). Постепенно к ЕС присоединились остальные члены Европейской ассоциации свободной торговли, а также часть бывших членов СЭВ (Чешская Республика, Словакия, Венгрия, Словения), в том числе даже некоторые страны СНГ (Литва, Латвия, Эстония)(24).

Следует отметить, что различия в уровнях экономического развития стран ЕС и в степени их желания участвовать в интегрированных областях привели еще в 1980-е годы к появлению идеи Европы "концентрических кругов" и Европы с “изменяемой геометрией", и в дальнейшем обсуждавшихся и развивавшихся. Однако наибольшую актуальность они приобрели тогда, когда встал вопрос о присоединении к ЕС Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ).

На сессии Европейского совета в Копенгагене в июне 1993 г. было принято решение о том, что имеющие статус ассоциированных членов государства ЦВЕ, которые пожелают войти в ЕС, смогут сделать это, как только будут в состоянии выполнить соответствующие требования(25).

Наиболее настойчиво за скорейшее включение центрально- и восточноевропейских стран в ЕС ратовала Германия, быстро расширяющая свое влияние в этих странах и активно осваивающая их рынки. Обосновывая свою позицию, она аргументирует ее жизненной необходимостью распространения на этот регион зоны стабильности, существующей в Западной Европе. О том же говорят и выводы группы ученых из ряда европейских стран, которые по заданию КЕС анализировали происходящие в Восточной Европе преобразования(26). Эксперты из семи научных институтов, в том числе из немецкого общества по внешней политике, пришли к выводу, что нестабильным странам в восточной части континента, если их вовремя не принять в ЕС, могут потребоваться чрезвычайные меры помощи в миллиарды долларов, кроме того, может произойти новый раскол между Востоком и Западом, сопровождаемый угрозой усиления националистических тенденций с обеих сторон и возникновения этнических и идеологических конфликтов(27).

Эта точка зрения широко распространена и в немецких средствах массовой информации. "Поэтапная интеграция в западное экономическое сообщество" и, наконец, членство проводящих реформы стран Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европы представляет собой единственную возможность создания там надежного уклада рыночной экономики и демократии.

Многие европейские политики считают, что сам Европейский Союз получит от расширения своих границ в восточном направлении гарантию от экономического коллапса и установления в этой зоне авторитарных режимов, которые явились бы угрозой не только непосредственно ряду европейских политиков, большему равновесию внутри самого союза, прежде всего, учитывая растущую силу Германии. Это особенно важно, поскольку франко-германский тандем в последнее время начинает давать сбои. Кроме того, таким путем не только Германия, но и другие страны-члены ЕС закрепили бы свое влияние в этой части Европы, хотя уже сейчас 50 % торговли центрально- и восточноевропейских стран приходится на страны Запада. В связи с этим следует иметь ввиду, что, по расчетам западных экономистов, Центральная Европа в скором времени может превратиться в одну из наиболее быстро развивающихся частей континента(28).

К числу активных сторонников расширения ЕС на Восток относится и бывший президент Европейского банка реконструкции и развития Жак Аттали, в свое время неоднократно заявлявший, что Европа состоит не из двенадцати, а из сорока государств. Он считал, что даже в 2000 г. будет уже слишком поздно включать их в ЕС. И если это не произойдет в нужный момент, то "Запад станет главным виновником крушения демократии на Востоке"(29).

Свой взгляд на проблему расширения ЕС высказал и Жак Делор. Еще будучи председателем КЕС, Делор заявил, что "границы объединенной Европы проходят по границам Советского Союза, а это значит, что к объединенной Европе могут принадлежать Польша, Чешская Республика, Венгрия, Словакия, Словения, Болгария, Румыния, Албания, Кипр и Мальта". Он добавил: "Нельзя забывать о трех балтийских государствах, а затем, если в бывшей Югославии вновь воцарится мир, почему бы не включить Боснию, Хорватию, Македонию и то, что теперь стало союзом Сербии и Черногории. У Европейского союза нет выбора, и "интеграция является единственным способом, который дает возможность выжить в этом новом мире, полном опасностей, но также и надежд"(30).

Что касается европейских государств, входящих ранее в состав Советского Союза, как, например, Украина, Белоруссия и Молдавия, то члены ЕС не исключают и их принятия, правда в весьма отдаленном будущем и только при условии создания в них подлинно демократической системы и успешного реформирования экономики.

Однако практически все члены Европейского Союза солидарны в том, что Россия ни при каких условиях не сможет войти в их число. Это, впрочем, не исключает, по их мнению, создания системы соглашений о сотрудничестве в самых разных областях между ЕС и РФ. Как писал в газете "Монд" министр иностранных дел Франции А. Жюппе, принять Россию в Европейский союз означало бы "убить европейское строительство". Он подчеркнул, что "Большая Европа, безусловно, будет большой, но не включит в себя весь европейский континент и его средиземноморский обвод"(31).

Расширение ЕС на Восток, безусловно, затронет интересы России, и последствия могут быть для нее весьма неоднозначными, особенно в переходный период. Оно будет еще больше способствовать переориентации экономики ЦВЕ на рынке ЕС и сделает восточно- и центральноевропейские рынки недоступными для российских товаров, несмотря на уже подписанные торговые соглашения между Россией и ЕС. Это усугубит наши экономические трудности, поскольку большая часть промышленной продукции бывшего Советского Союза шла именно в эти страны, в результате Россия лишится возможности получения средств, необходимых для технологического переоснащения предприятий.

Не менее серьезной проблемой для России может стать расширение ЕС на восток и в политическом плане. Присоединение стран Центральной и Восточной Европы к общей внешней политике и политике безопасности ЕС, как это предусматривается в дальнейшем, лишит Россию свободы дипломатического маневра при решении сложных международных ситуаций, в которых могут быть затронуты ее национальные интересы(32).

Несмотря на серьезные осложнения отношений между Россией и этими странами в настоящем, исторический опыт свидетельствует о плодотворности сотрудничества и особых отношений между ними.

Что касается стран Центральной и Восточной Европы, то они и сами активно стремятся стать полноправными членами Европейского Союза. Президент Польши ЛехВаленса заявил: "Если мы не присоединимся вовремя к Западу, Восток снова поглотит нас"(33). Польша и Венгрия еще в апреле 1994 г. официально обратились с просьбой о присоединении к ЕС. Чешская Республика – в конце 1995 г.

Государства Центральной Европы утверждают, что они в такой же мере готовы к вступлению в ЕС, в какой были готовы Греция, Испания или Португалия в момент обращения с просьбой о приеме. Основным препятствием являлось то, что новые претенденты на членство в ЕС – это бедные страны. Если расширение ЕС за счет приема трех стран ЕАСТ поднимало средний уровень ВВП на душу населения в Европейском Союзе, то его расширение за счет приема трех стран Центральной Европы снизит его, даже если начавшийся экономический подъем продолжится. Они обязательно будут конкурировать со странами Южной Европы и Ирландией за доступ к структурным фондам ЕС, вынуждая остальные страны-участницы увеличивать свои взносы в бюджет союза. Товары, которые они экспортируют, относятся к категориям, затрагивающим интересы стран-членов ЕС. Речь идет о стали, химической и сельскохозяйственной продукции(34). Вступив в ЕС, они, несомненно, используют в своих интересах и в ущерб другим членам защитные положения этих отраслей, особенно общей сельскохозяйственной политики.

Исходя из соображений защиты собственных интересов, страны-члены ЕС долгое время держали своих восточных соседей на расстоянии, ведя с ними переговоры о доле каждого из них на рынке ЕС и заключений соглашений о высылке иммигрантов.

Самые упорные возражения против смягчения протекционистских мер ЕС в отношении стран Восточной Европы выдвигала Португалия, к ней присоединялась Бельгия. Однако даже наиболее благоприятно настроенные по отношению к расширению ЕС страны, такие как Франция и особенно Германия, считали, что рынки ЕС должны открываться для стран ЦВЕ не сразу, а постепенно. Однако их представителей стали приглашать на сессии совета ЕС на уровне министров иностранных дел и глав государств. В частности, они были приглашены на встречу на высшем уровне в Эссене 9 – 10 декабря 1994 г., где были определены рамки общей стратегии ЕС и ориентиры на будущее, предусматривающие установление многостороннего диалога. В мае 1994 г. страны ЦВЕ получили статус ассоциированных партнеров в ЗЕС. Прошли переговоры между Европейским союзом и странами Балтии о создании зоны свободной торговли, что помогло им подготовиться к последующему присоединению к ЕС(35).

13 ноября 2001 г. Европейская комиссия в четвертый раз опубликовала ежегодный отчет, посвященный состоянию дел у стран-кандидатов на вступление в Европейский Союз. Согласно его результатам, 10 из 13 стран-кандидатов – Венгрия, Латвия, Литва, Эстония, Кипр, Мальта, Польша, Чехия, Словакия и Словения – достаточно успешно следуют графику расширения ЕС, принятому на декабрьском саммите в Ницце. Выводы Еврокомиссии позволили странам надеяться и на то, что они успеют принять участие в выборах в Европарламент 2004 года(36).

Оптимизм отчета контрастировал с ослаблением энтузиазма относительно предстоящего расширения Союза как среди его членов, так и среди кандидатов. Согласно опросам общественного мнения, в 2001 г. расширение ЕС поддерживали 43 % европейцев, против этого выступали 35%. При этом, 55 % были согласны с тем, что увеличение числа европейских государств повысит гарантии мира и безопасности. Так, если в ноябре 2000 года в Польше – бывшем лидере среди стран-кандидатов – идею присоединения к ЕС поддерживали 62 %, то в 2001 году этот уровень снизился до 49 – 56 %(37).

Если в предыдущие годы публикация отчета Европейской комиссии служила источником недоразумений между странами-кандидатами (почему у нас нет функциональной рыночной экономики, а у соседа, у которого дела не лучше, она есть?), то в отчете 2001 года наиболее вероятные страны на вступление были объединены в одну большую группу, в которую не попали только Болгария, Румыния и Турция.

Изменения в тактике Комиссии были связаны, во-первых, с новой картиной мира после терактов 11 сентября. Как заявил представитель Комиссии по вопросам расширения Гюнтер Ферхойген, ЕС хочет развеять опасения стран-кандидатов в том, что Союз замедлит темпы принятия новых членов, и возродить надежду на то, что Евросоюз является основой создания сильной и единой Европы(38).

Во-вторых, Еврокомиссия вполне обоснованно считала, что если государства с исторически сложившимися тесными двусторонними отношениями не смогут вступить в Союз одновременно (например, Чехия и Словакия или балтийские государства), то принятие одного такого государства в Шенгенскую зону (что неминуемо повлечет ужесточение пограничного контроля) негативно скажется на его установившихся связях с соседями.

Немаловажную роль в утверждении окончатель