Скачать

Основы философии

Филосо́фия (др.-греч. φιλοσοφία — любовь к мудрости, любомудрие; от φιλέω — люблю и σοφία — мудрость) — дисциплина, изучающая наиболее общие существенные характеристики и фундаментальные принципы реальности (бытия) и познания, бытия человека, отношения человека и мира. Философия обычно описывается как теория или наука, одна из форм мировоззрения, одна из форм человеческой деятельности, особый способ познания.

История термина:

Считается, что само слово «философия» первым придумал Пифагор, как сообщает Диоген Лаэртский. Пифагор не оставил после себя сочинений, так что первый автор, у которого встречается слово «философ», — это Гераклит.

Из Древней Греции термин «философия» распространился в странах Запада и Ближнего Востока.

В восточных традициях философия не выделялась в отдельную область деятельности, и была растворена в культурных, религиозных и политических учениях, так что в них существуют лишь приблизительные аналоги термина «философия».

Например, в индийской философии использовались термины: «брахма-видья» («знание Абсолюта»), «анвикшики» («рефлексивное ви́дение»), «даршана» («теоретическое ви́дение»), «мата» — («теория»)(15).

В китайской философии использовался термин «сюэ» («теория»).

В арабской философской традиции происходящее из древнегреческого слово «фальсафа» применялось в двух значениях: в широком смысле как «философия» и в узком — как название одной конкретной философско-теологической школы (прежде всего, последователей ал-Кинди). В переводах ряда арабских философских трактатов этот «ложный друг переводчика» приводил к недоразумениям, из которых наиболее известным является книга ал-Газали «Самоопровержение философов» (араб. ‎‎ Тахафут аль-фаласифа), являющаяся памфлетом именно против этой конкретной школы, а не самой философии (в некоторых других трудах ал-Газали не столь критичен по отношению к «философам» и признаёт значимость вклада ал-Кинди). Как ни странно, эту ошибку допускает Бертран Рассел в своей «Истории Западной философии».

В обыденном языке слово «философия» также может обозначать общее мировоззрение человека либо его индивидуальные верования или этику.

Философия и мировоззрение

Философия является мировоззренческой дисциплиной (наукой), поскольку её задачей является обозрение мира в целом, поиск ответов на наиболее общие вопросы.

Мировоззрение — система наиболее общих взглядов на мир (природу и общество) и место человека в этом мире. В истории человечества выделяют ряд форм мировоззрения: мифологию, религию, философию и другие.

Всякая философия является мировоззрением, т.е. совокупностью наиболее общих взглядов на мир и место в нем человека. Однако это вовсе не означает, что всякое мировоззрение является также философией. Понятие «мировоззрение шире понятия «философия». Это означает, что первое включает в себя второе. Подобно тому, как понятие «плод» подразумевает, например, не только яблоко, но и грушу, вишню и т.д., так и понятие «мировоззрение» нельзя свести только к философии. Оно включает в себя и другие виды мировоззрения — мифологическое, художественное, религиозное и т.д.

Другой аспект этого вопроса связан с рассмотрением различных уровней отражения действительности. Мировоззрение и философия есть результат отражения мира, но глубина этого отражения может быть различной. Первый элементарный вид отражения происходит на уровне ощущений. Применительно к мировоззрению он связан с мироощущением или миросозерцанием. Здесь фиксируются лишь отдельные, внешние проявления бытия, мир явлений, а не сущностей. Следующие по глубине уровни отражения в этом плане—мировосприятие и миропредставление. Здесь создается уже цельная картина мира, обозначается взаимосвязь процессов и явлений, происходит фиксация их тождества и различия. Однако на этом уровне мировоззрение ограничено больше чувственным опытом, нежели рациональным мышлением, здесь чувства и рассудок еще преобладают над разумом. И только тогда, когда происходит отражение посредством понятий, формируется мировоззрение, способное вскрыть закономерности и сущность явлений и процессов. Понятийное отражение — это самый глубинный уровень отражения, связанный с абстрактным мышлением и теоретическим познанием. Мировоззрение на этом уровне можно назвать миропониманием. Именно его и представляет философия. Таким образом, философия — это высший уровень и вид мировоззрения, это теоретически оформленное, системно-рациональное мировоззрение. Она по самой своей сути призвана вскрывать рациональный смысл и всеобщие закономерности существования и развития мира и человека.

Наконец, отметим еще один — исторический аспект разграничения философии и мировоззрения. Речь идет о том, что философия — это самый поздний в историческом плане вид мировоззрения, возникший после мифа и религии. В связи с этим следует сказать, что общество уже обходилось и, вообще говоря, может обойтись и без основанной на разуме и мышлении философии, но тогда на ее место автоматически заступает мировоззрение, представляющее или мифологическое мироощущение, или религиозное миропредставление, основанное на вере в сверхъестественные силы. История дает этому самые убедительные доказательства.

Философия и религия

Подобно философии, религия также исследует первопричины мыслимого (Бог, Брахман), однако в религии делается упор на веру, культ, откровение, а в философии — на интеллектуальное постижение.

Тем самым философия даёт дополнительную возможность постижения смысла и осмысления мудрости, заложенных в религии. В религии на первом плане вера, в философии — мысль и знание. Религия догматична, а философия антидогматична. В религии есть культ в отличие от философии.

Карл Ясперс писал: «Признаком философской веры, веры мыслящего человека, служит всегда то, что она существует лишь в союзе со знанием. Она хочет знать то, что доступно знанию, и понять самоё себя».

Философия и религия имеют совершенно различные задачи и суть различные по существу формы духовной деятельности. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая целью удовлетворение личной потребности человеческой души в спасении, в отыскании последней прочности и удовлетворенности, незыблемого душевного покоя и радости. Философия есть, по существу, совершенно независимое от каких-либо личных интересов высшее, завершающее постижение бытия и жизни путем усмотрения их абсолютной первоосновы. Но эти, по существу, разнородные формы духовной жизни совпадают между собой в том отношении, что обе они осуществимы лишь через направленность сознания на один и тот же объект — на Бога, точнее, через живое, опытное усмотрение Бога. Конечно, отвлеченно рассуждая, возможно представить себе и обратное соотношение — именно совершенное расхождение путей осуществления обеих задач. Где, как, например, в буддизме, личное спасение отыскивается не на пути общения с Богом и где, с другой стороны, разум тщится постигнуть жизнь и мир не из его вечной и абсолютной первоосновы,— там между религией и философией не ничего общего; они не то что противоречат одна другой, они в это) случае так же не соприкасаются между собой, как, скажем, музы ка и химический анализ. Но все дело именно в том, что такие, со вершенно расходящиеся пути суть и для религии, и для филосо фии пути мнимые, не Приводящие к цели, и что, наоборот, подлинное осуществление задач и той и другой возможно только на путях, ведущих к одной и той же цели — к Богу. В отношении религии это утверждение не требует, конечно, особого доказательства; мы можем здесь спокойно предоставить отдельным парадоксалистам труд, вопреки общечеловеческому опыту, доказывать противоположит Наоборот, в отношении философии это есть тезис, требующий окончательного уяснения и доказательства, отнюдь еще не исчерпанного предыдущими общими соображениями.

Философское знание по своим достижениям необходимо отстает от достижений непосредственного религиозного проникновения в глубины бытия. На это есть существенные основания, коренящиеся в самой природе обеих духовных деятельностей. Прежде всего, религиозная вера, будучи живым, непосредственным ощущением и переживанием Божества, не нуждается для своих достижений в тяжкой умственной работе рационального разъяснения и обоснования своих истин. Кроме того, хотя религия, как указано выше, и содержит необходимо, в качестве своей основной опорной точки, момент непосредстЬенного личного усмотрения истинности, она совсем не нуждается в том, чтобы это непосредственное усмотрение распространялось на все содержание религиозной веры. Напротив, для нее характерно, что этот момент непосредственной очевидности присущ восприятию правдивости, безусловной истинности источника откровения — будет ли то самое Божество или тот или иной посредник между Богом и человеком,— в силу чего содержание откровения приобретает косвенную достоверность истины, сообщенную самоочевидно достоверным свидетелем. Поэтому-то достоянием личной веры может быть — и даже необходимо бывает — содержание соборного религиознот опыта, со всеми входящими в его состав достижениями религиозных гениев. Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знания логическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества. Лишь полнота и многообразие всех философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений-но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весь религиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности. И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” (docta ignorantia), которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно .философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих — вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным,— смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.

Философия и наука

Имеется, по крайней мере, три вопроса, касающихся соотношения философии и науки:

Является ли философия наукой?

Как соотносятся между собой философия и частные (конкретные) науки?

Как соотносятся между собой философия и вненаучное знание?

Евклид. Единство философии и математики

Рене Декарт. Единство философии, физики и математики

При рассмотрении первого вопроса о научности философии видно, что на протяжении всей своей истории философия — один из источников развития человеческого знания. Рассматривая её исторически, можно обнаружить преемственность в развитии философского знания, его проблематики, общность категориального аппарата и логики исследования. Не случайно Гегель рассматривал философию прежде всего с точки зрения «науки логики».

Отношения науки (частных наук) и философии являются предметом дискуссии.

Философия нередко претендует на то, чтобы быть чем-то большим, чем наука, её началом и итогом, методологией науки и её обобщением, теорией более высокого порядка, метанаукой (наукой о науке, наукой, обосновывающей науку). Наука существует как процесс выдвижения и опровержения гипотез, роль философии при этом заключается в исследовании критериев научности и рациональности. Вместе с тем, философия осмысливает научные открытия, включая их в контекст сформированного знания и тем самым определяя их значение. С этим связано древнее представление о философии как о царице наук или о науке наук.

Однако даже при отсутствии возможности претендовать на роль науки наук, философия может рассматриваться как наука, имеющая дело с более высоким, вторичным уровнем обобщения, воссоединяя частные науки. Первичный уровень обобщения приводит к формулированию законов конкретных наук, а задача второго — выявление более общих закономерностей и тенденций. Надо иметь в виду, что новые открытия в области частных наук могут приводить к утверждению как научно-философских выводов, так и философской ветви, представляющей иррационалистические спекуляции. Также сама философия может влиять на частные науки, как положительно, так и негативно.

Нужно также отметить, что история философии — это гуманитарная наука, основной метод которой — толкование и сравнение текстов.

Ответ на вопрос о соотношении ненаучного знания и философии связан с вопросом о соотношении философии и «заблуждающегося разума». Этот момент необходим с исторической точки зрения в силу самого характера процесса познания. Он свойственен любой науке. Философия также не может быть гарантирована от заблуждений.

В то же время в истории философии встречаются и попытки создать не ориентированную на науку, ненаучную философию. Примером этого могут служить некоторые виды религиозной философии (построения средневековых мистиков, религиозных философов XX века, например Льва Шестова).

Отношение философии и паранауки. Многие приверженцы концепции постмодернизма и другие авторы призывают использовать любые учения вплоть до мистики, суеверий, магии, астрологии и т. д., лишь бы это оказывало терапевтическое действие на современное больное общество и индивидов, примером могут служить работы Пола Фейерабенда. Однако подобная позиция абсолютной нейтральности научного мировоззрения к псевдонауке ведёт к интеллектуальному анархизму. Наиболее велико влияние паранауки становится именно в критические моменты развития общества, так как каждый индивид стремится свалить груз ответственности за принятие решений и уйти от необходимости делать свой выбор. Статус и общекультурное значение рационалистической и научной философии не совместимы с псевдонауками.

Философия и наука: неоднозначность взаимосвязи

Проблема "философия и наука" - это, прежде всего, вопрос о научности или истинности самой философии. Надо сказать, что ответ на вопрос "наука ли философия?" зависит от того, как мы понимаем науку и как оцениваем саму философию.

Науку, как правило, отождествляют с системой истинного знания, но это явное преувеличение.

Во-первых, основания любой науки (той же математики - символа научной строгости) являются весьма неопределенными, по сути постулативными: только принимаемыми в качестве истинных, но не доказанных в этом своем качестве.

Во-вторых, и на "верхних этажах" науки есть свои "неоднородности": теории, содержащие противоречия, недоказанные теоремы, чисто гипотетические построения, спекулятивные прогнозы, парадоксы, жестко конкурирующие друг с другом идеи и концепции и прочие не строго научные образования.

В-третьих, наука - это общественный институт, т.е. социальное пространственно-временное многообразие, заполненное людьми, их исследовательскими и иными ролями, в которых находится место всему, вплоть до заблуждений, предрассудков и слухов.

В-четвертых, принято думать, что наука увеличивает нашу уверенность в собственных силах. Что ж, она действительно делает это, но только, подчеркнем, в очень узком спектре, определяемым логикой и эмпирически удостоверяемым знанием. При этом сразу же обозначаются границы и выявляются пределы - знаний и индуцируимой ими уверенности. Наука безжалостно расправляется с часто дорогими нам убеждениями и утешительными видимостями. Именно с ее помощью мы лишились всякой надежды на вечный двигатель, на философский камень, на молниеносную переделку человека и общества. Таким образом, наука с успехом разрушает иллюзии, видимости, мнимости - словом, наше всезнание, часто запаздывая - и надолго - с постройкой нового здания на месте разрушенного, в котором мы чувствовали себя вполне уверенно.

Философия в наше время с определенностью институционализирована. Удовлетворяет она и многим требованиям научности, таким, например, как системность, внутренняя самосогласованность, прогностичность и др. Но главное, чего нет у философии, но что есть у науки, - это доказательность. В философии, как считают некоторые авторы, можно лишь что-то опровергнуть, в частности посредством приведения к абсурду (reductio ad absurdum), но никогда - доказать. Можно согласиться в данной связи с У.Джемсом, видевшим в философии "коллективное имя для вопросов, на которые не получены ответы к удовлетворению тех, кто их поставил".

Ядро научного знания составляет, несомненно, знание истинное, т.е. доказанное или принципиально (через конечное число шагов) доказуемое. Без доказательства, хотя бы принципиального, та или иная сумма знаний может быть названа наукой лишь "из чувства вежливости". Не стоит, впрочем, огорчаться: не все то, что не наука, - плохо. Искусство, например, - не наука, но в этом-то и заключена его прелесть.

Философия, разумеется, не беспочвенна - она опирается на общечеловеческий опыт, на достижения и обретения других форм общественного сознания, включая науку. Но произрастает философия из сокровенной сути человеческой свободы. Нужно ли что-то доказывать в философии, если сама она никаких конкретных, частных или специальных проблем не решает? Задача у нее иная - предлагать самые общие мировоззренческие, методологические и смысложизненные ориентиры для поиска таких решений и доказательств.

Вообще связь между философией и наукой довольно странная: как только что-то созревает для действительно научного, доказательного освещения, оно тотчас же выпадает из философии. Куда? В ту или иную конкретную, специальную науку. Философия, таким образом, выступает в качестве прагипотезы (первой, изначальной гипотезы) человеческого познания. Ее работа всегда пионерская, первопроходческая. Это первый и потому, наверно, такой несовершенный познавательный зондаж мира. Исторически данная тенденция просматривается достаточно четко. Когда-то, скажем, психология была частью философии, философской дисциплиной. Но как только у нее (психологии) появились свои конкретно-эмпирические методы исследования, да и категориальный аппарат стал более совершенным, она стала вполне самостоятельной наукой, "суверенизировалась" не только содержательно, но и организационно. Аналогичная ситуация и с логикой. Традиционная, аристотелевская, логика - область традиционно философского исследования. Современная, или символическая, логика - это уже, или прежде всего, раздел математики, математическая дисциплина (с философскими вопросами логики).

Странной рассматриваемая связь является еще и потому, что она неоднозначна: различными философскими школами и направлениями она представляется по-разному. Одни, как, например, экзистенциалисты, занимают откровенно антинаучную позицию. Для Хайдеггера, в частности, "измерение ценности философии идеей науки есть уже фатальнейшее принижение ее подлиннейшего существа". Другие же, например, позитивисты, прямо-таки преклоняются перед наукой, ее нормами и идеалами. Ныне такая позиция называется также сциентизмом.

Разумно и оправданно настаивать на союзе философии и науки, союзе, при котором философия критически (и с мировоззренческой целью) обобщает достижения и выводы конкретных наук, обогащая, расширяя и углубляя вместе с тем их логико-методологическую и социально-аксиологическую культуру. Слишком резкие противопоставления философии и науки ни к чему хорошему не приводили и не приведут. Можно и поспорить тут с Н.А.Бердяевым, настаивающим на том, что "философия ни в коем смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной". Пусть философия и не наука, но научной (ориентирующейся на науку, ее достижения, ее "гносеологические уроки") она может быть вполне. Не будет отступлением от истины сказать, что философия - это особая наука.

Философия и политика

Безусловно, философия и политика связаны. Вершиной любой философской системы является этика. Ну, а вершиной этики - политика, т.е. определенное политической устройство, направленное на достижение блага. С другой стороны, решение «основного вопроса философии» может иметь принимаемый обеими партиями фундамент, как одно время было модно говорить в политике «базовые ценности», на основе которых могли договориться партии с самой разной идеологией.

Такой основой выступает фундаментальный дуализм (10). Это разграничение бытие на трансцендентное и имманентное сознанию. Его суть заключается в том, что трансцендентность актуализирует сознание, а сознание через тело вторгается в трансцендентность. Трансцендентность дана сознанию через имманентности. После принятия такой базы, останется вопрос о происхождении трансцендентности. Тут-то и возникнет поле битвы для философских партий.

Отсюда и онтология: бытие-в-имманентности и бытие-в-трансцендентности. Бытие - это саморазвертывающаяся истина. Как еще говорил Парменид: бытие есть, небытия нет. Но это тавтология. Уже словом «бытие» все сказано, незачем уточнение Парменида. Это два региона бытия (бытие-в-имманентности и бытие-в-трансцендентности) доступные для человека, хотя один и опосредованно. Это совсем не исключает и других регионов, недоступных для сознания, т.е. Мета-Трансцендентности. Эта онтология сознание-центрирована. Это значит, что в фундаментальной метафизике онтология и гносеология представляют единое целое.

Этика и фундаментальный дуализм

Этика - это область философского знания, исследующая наиболее общее основы и критерии взаимоотношения между людьми. Этика изучает взаимоотношение Я и Других, а также нашего отношения к взаимодействиям Других между Собой. Отсюда следует, что существование Других еще должно быть доказано, иначе этика не имела бы никакого смысла. Другие нам даны, как актуальности сознания, являющиеся следствием трансцендентности.

То, что за Другим стоит сознание нам приходиться умозаключать на основе личного опыта вторжения в трансцендентность через тело. Это Гуссерль назвал аналогизирующей апперцепцией или аппрезентацией, т.е. это умозаключение по аналогии (по себе). Но можно ли делать такое умозаключение? Может ли за телом не стоять сознания, волевой активности (т.е. Я)? Непосредственно нам дано только свое сознание, Другие же даны как первичные актуальности, но нет доступа к их сознаниям. Этика - это самая практическая область философии, поэтому не стоит ограничивать исследование очевидностями сознания. Здесь нужно сконцентрироваться на дуализме события и действия. Только на основе событий и действий можно умозаключать о бытии Других. Одним из проявлений этого дуализма является семиотическое поведение, т.е. восприятие и порождение Другими слов. В результате событий и действий происходит не только осознание Других, но и Себя, а точнее, это параллельный процесс. Только возможность Самому быть Другим и конституирует Другого. Это трансцендентальное условие мы называем альтеризацией (от alter ego). Альтеризация - это, с одной стороны, возможность представить Себя на месте Другого, а с другой стороны, Другого на месте Себя. В результате альтеризации Я осознает Себя, имманентность и трансцендентность.

Фундаментальный дуализм на уровне этики реализуется в дуализм жизни и свободы. Если в трансцендентности сущностью человека является жизнь - не будет жизни, не будет и тела. То на уровне имманентности - это свобода воли. Свобода воли - это возможность принять любое решение. То, что человек может принять любое решение - это очевидность. Трудности могут возникнуть только в реализации, т.е. в действии. Это два полюса, определяющие человеческое поведение. Человек может пожертвовать жизнью ради свободы, а может пожертвовать и свободой ради жизни.

Таким образом, уменьшение свободы или ухудшение жизни - это зло, а обратное - это добро. Но мы живем в сообществе людей, когда поведение одного человека может ухудшать положение другого. Поэтому горизонтом поступка выступает Другой или общество. А возможность такого горизонта обеспечивается альтеризацией.

Фундаментальная метафизика политики

Политический процесс можно представить как развертывание политики в пространстве и времени. Политика же представляет собой согласование интересов индивидов и групп в процессе выработки политического решения. Таким образом, политический процесс выступает в качестве воздействия среды (общества) на политическую систему (государство) через артикуляцию и агрегирование интересов индивидов и групп.

Непосредственно индивиды (имеется в виду не-элита, простое население страны) не имеют возможности влиять на принятие политического решения (разве что в результате референдума). Исключением этого могут быть бунты пенсионеров против монетизации льгот, которые повлияли в некоторой степени на смягчение закона. Такая активность населения - это скорее исключение, чем правило.

Философия и политическая идеология

Политическая идеология - важная составная часть политической жизни общества, мира политики или политического. Вообще под идеологией принято понимать совокупность идей или взглядов, в которых отражаются, рационализируются и защищаются (обосновываются) потребности и интересы той или иной социальной группы, класса, общества в целом. Применительно же к политике, точнее - политической идеологии эти потребности и интересы концентрируются вокруг государственной власти, ее завоевания, удержания и использования.

Данное понимание политической идеологии можно назвать институциональным - оно предполагает коллективного субъекта и его так или иначе организованные мысли и действия. Политическая же идеология в ее экзистенциальной трактовке (а это позиция отдельного человека) имеет другой центр, иную конфигурацию. Она призвана ответить на два вопроса: "Кто имеет право нами управлять?" и "Почему я как гражданин обязан подчиняться распоряжениям властей предержащих?". Взятые вместе, эти вопросы предстают как проблема легитимности власти. Легитимность лежит в основе всей политической системы общества, через нее высвечивается истинная природа государства и власти в целом.

Под легитимностью чаще всего понимают законность. Нечто легитимно, если оно возникло и функционирует в соответствии с установленными законами, не противоречит известным юридическим процедурам и нормам. Однако такое понимание легитимности не только узко (легитимность как легальность), но и неверно по существу. Законность может даже противоречить легитимности, как в случае, когда что-то делается в соответствии с законами, но сами-то законы драконовские. Без законов, как известно, не обходится ни одна, даже самая жестокая диктатура.

На легитимность работают, с ней непосредственно связаны лишь те законы, в которых выражаются, проводятся и закрепляются идеи справедливости, правды, свободы и равенства людей. Легитимация (легитимизация) - это признание чего-то правильным или должным, поскольку оно соответствует положенным в его основание ценностям, разделяемым и принимаемым подавляющим большинством населения. Мы, например, ворчим по поводу того, что приходится платить налоги, но в принципе не отрицаем за правительством само право их устанавливать и собирать. Эта его деятельность легитимна. Однако, если оно начинает душить нас налогами, тогда другое дело - мы возмущаемся и негодуем, а это может привести к отставке правительства, т.е. к отказу ему в доверии, легитимности. Легитимно править можно только с согласия народа.

Государственная власть считается легитимной, если граждане чувствуют, что она действует в соответствии с их ожиданиями, оправдывает в целом их доверие, пусть сурова, но справедлива. Легитимной власти люди подчиняются внутренне, по убеждению, исходя из долга, веры в справедливость. Тут не требуется сила или какое-то жесткое принуждение. Кстати, по Платону, государство для того и учреждается, чтобы была, могла осуществиться справедливость.

Легитимным является и право государства на насилие. В борьбе с террористами и преступниками, например, без силы, насилия просто не обойтись. Государство обладает монополией, исключительным правом на легитимное насилие. Но и им оно не должно злоупотреблять. Сила власти и его законов не в суровости наказания, а в его неотвратимости.

Легитимность поднимает на-гора истории индивидуальный (индивидуумы) уровень общественной жизни. Но это вовсе не означает, что она требует полного единодушия или зависит от вето каждого отдельного человека (гражданина). Легитимная власть, а это в наше время, по сути, власть демократическая, учреждается и функционирует на основе правила большинства. Как известно, власть в демократических государствах представляют и осуществляют люди, получившие в результате выборов голоса большинства избирателей.

Большинство привычно ассоциируется в общественном сознании с общим благом, а значит, с правильным или истинным выбором. Но так бывает не всегда. Большинство может ошибаться. И вообще истина голосованием не устанавливается. Истинное положение вещей нередко оказывается открытым лишь одному человеку или небольшому числу людей. Резонно говорить поэтому, что демократия как легитимная власть функционирует на основе правила большинства, но ее качество измеряется тем, как и насколько она гарантирует права меньшинства. Само существование последнего обязано реализации демократического же права на свободный выбор альтернатив, т. е. иных, даже противоположных ценностей, мировоззренческих и идеологических ориентаций, стилей жизни и т. д. Демократия - это также и конституционно гарантированная оппозиция - конструктивная и не очень. Без обеспечения прав меньшинства демократия вырождается в диктатуру большинства.

Философия и мораль

выводится ли добро из знания?

Связь философии с моралью, дисциплинарно оформляемая как этика, многоплановая, разносторонняя. И это в полном смысле не связь, а взаимосвязь: здесь с определенностью фиксируется не только движение от философии к морали, но и наоборот - от морали к философии.

 Философия и мораль встречаются уже на почве единых семантических корней общего их органа - сознания. В английском языке, например, слова "сознание" (consciousness) и "совесть" (conscience) являются однокоренными. То же и в немецком языке: Gewissen - совесть, Wissen - знание. Сразу два значения - сознание и совесть - имеет слово conscience во французском языке. И по русской этимологии "совесть" происходит от "ведать", "знать". Разумеется, этимология не предопределяет понятийного значения слов. И все же в данном случае можно говорить о том, что сознание, вернее - философское сознание должно быть совестливым, моральным, должно использоваться во благо, а не во вред человеку.

Должно... А в действительности? А в действительности все значительно сложнее. И об этом стоит сказать отдельно. Правда, с небольшим смещением, в терминах знания и добра - чтобы не расходиться с традицией обсуждения данного вопроса в истории философии.

Начало этой традиции положено Сократом. Он был убежден, что зло люди совершают по незнанию, что в основе порока лежит невежество. Невозможно знать добро и не делать его.

Итак, согласно Сократу, зло проистекает из незнания, заблуждения, ошибки (ошибок) разума, добро, напротив, - из знания, понимания, полноты информации, как мы бы теперь сказали. Тут вспоминается одна остроумная шутка:

 - Может ли брак по расчету быть счастливым?

 - Может, если расчет правильный.

Этический интеллектуализм Сократа является, конечно, отражением своего времени, особой - синкретической культурной среды античности. Но есть в нем и вневременное рациональное зерно. Оно - в том, что неведение, невежество вряд ли укрепляют нравственность, делают людей добродетельными. К злу и в самом деле ведут просчеты нашего разума. Мы действительно часто совершаем дурные поступки по причине непонимания истинного блага, из-за своей неинформированности.

И все же разрешение проблемы добра и зла является скорее компетенцией воли, а не сознания. А еще точнее - совести как продукта длительного и целенаправленного воспитания. Зло - неподобающее употребление (злоупотребление) свободой воли. Знание при этом может либо действительно отсутствовать, либо, если есть, игнорироваться, либо, того хуже, активно использоваться как ресурс причинения вреда, извлечения сомнительной выгоды, эксплуатации другого человека. В самых лучших ситуациях или случаях знание - необходимое, но недостаточное условие добра.

Обобщая, можно сказать, что философия не должна учить злу, не должна вредить человеку. Но это правильно лишь при нормативном (так должно), а не дескриптивном (описательном - так есть) понимании философии.

Добро нельзя вывести из знания еще и потому, что оно никак не встраивается в причинно-следственные связи и зависимости мира, что в его случае невозможно ответить на вопрос "почему?". Можно объяснить, например, почему тот или иной человек поступил бесчестно. Потому что у него, допустим, слабый характер, потому что он оказался в тяжелом финансовом положении, потому что завистлив и т.д. Но нельзя ответить на вопрос, почему человек поступает по совести, делает людям добро. Совесть, добро - вещи "непочемучные". К совести можно добавить только совесть, добро возможно только ради самого добра - оно самодостаточно. Внутренняя суть всех моральных требований и предписаний - поступай как человек, потому что ты человек, потому что быть человеком - твой долг. Мораль бескорыстна. Творя добро, нельзя рассчитывать, во всяком случае прямо, на ответную благодарность: Будет - хорошо, не будет - что ж, это не основание для разочарования в человеке и человечестве. Добро возвращается добром только в общем плане - через создание здоровой моральной атмосферы в группе, обществе.

В вопросе о природе морали, ее истинности или обоснованности преобладает сегодня релятивизм (лат. relativus - относительный). Его сторонники верно подмечают многие вещи: и то, что моральные нормы зависят от конкретных обстоятельств времени и места, и то, что представления о добре и зле различны в разных культурах, и то, что мораль, как и все в мире, претерпевает определенные изменения, так или иначе эволюционирует.

Крайняя форма этического релятивизма - настаивание на том, что никакой общеобязательности в морали нет, что у каждого своя мораль. Добро и зло суть то, что я воспринимаю, чувствую и переживаю как соответственно доброе и злое.

Мораль всегда личностна, она предполагает глубоко индивидуальную мотивированность поведенческих актов, поступков. Но нет и не может быть сугубо индивидуальной морали. Иначе ведь никого и ни за что нельзя было бы осуждать, и Гитлер был бы столь же моральным, как и Махатма Ганди. Непонятно, как вообще была бы возможна в такой ситуации человеческая коммуникация.

В радикально-индивидуалистическом варианте, что очевидно, моральный релятивизм несостоятелен. Но, может быть, он действителен в коллективистском варианте: своя особая мораль у каждой этнической или социальной группы, у каждого общества, у каждой культуры. На первый взгляд, такая позиция привлекательна, в ней есть некая устойчивость и серьезность. Но опять же в данной ситуации нет места для нормальной, вообще любой моральной критики и оценки. Каждое общество оказывается морально герметичным и потому недоступным для сравнительного взгляда со стороны. Тогда как можно возмущаться фашистской Германией или ста