Скачать

Гражданская война и интервенция

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ИНТЕРВЕНЦИЯ

Содержание

Введение

Гражданская война в России – это время, когда кипели необузданные страсти и миллионы людей готовы были жертвовать своими жизнями ради торжества своих идей и принципов. Это было характерно и для красных, и для белых, и для крестьян повстанцев. Их всех, яростно враждующих между собой, парадоксальным образом сближали эмоциональный порыв, избыток биологической энергии, и непримиримость. Такое время вызывало не только величайшие подвиги, но и величайшие преступления. Нараставшее взаимное ожесточение сторон вело к быстрому разложению традиционной народной нравственности. Логика войны обесценивала, вела к господству чрезвычайщины, к несанкционированным действиям, добыванию трофеев.

Крупнейшая драма XX столетия - гражданская война в России - привлекает внимание ученых, политиков, писа­телей и по сей день. Однако и поныне нет однозначных отве­тов на вопросы о том, что же это за исторический феномен — гражданская война в России, когда она началась и когда за­кончилась. На этот счет в обширной литературе (отечествен­ной и зарубежной) существует множество точек зрения, порой явно противоречащих друг другу. Не со всеми из них можно соглашаться, но всем, кто интересуется историей граждан­ской войны в России, это полезно знать.

Одним из первых историков политической истории гражданской войны в России, бесспорно, является В.И. Ле­нин, в трудах которого мы находим ответы на многие во­просы политической истории жизни и деятельности народа, страны, общественных движений и политических партий. Одной из причин данного утверждения является то, что почти половина послеоктябрьской деятельности В.И. Лени­на, как руководителя Советского правительства, приходит­ся на годы гражданской войны. Поэтому не удивительно, что В.И. Ленин не только исследовал многие проблемы по­литической истории гражданской войны в России, но и рас­крыл важнейшие особенности вооруженной борьбы проле­тариата и крестьянства против объединенных сил внутрен­ней и внешней контрреволюции.

Для нас, прежде всего, интересна ленинская концепция истории гражданской войны. В.И. Ленин определяет ее как наиболее острую форму классовой борьбы. Эта концепция исходит из того, что классовая борьба резко обостряется в результате идеологических и социально-экономических столкновений, которые, неуклонно возрастая, делают неиз­бежным вооруженное столкновение между пролетариатом и буржуазией. Ленинский анализ соотношения и расста­новки классовых сил в условиях гражданской войны опре­деляет роль рабочего класса и его авангарда — коммунис­тической партии; показывает эволюцию, которую претер­певает буржуазия; освещает противоречивый путь различ­ных политических партий; раскрывает разногласия между национальной буржуазией и великорусской контрреволю­цией, боровшихся вместе против Советской власти.

Истоки разработки истории гражданской войны и ис­тории ее политических аспектов уходят в 20-е гг., когда исследование широкой проблематики разносторонней дея­тельности политических партий и движений осуществля­лось "по горячим следам". К сожалению, после смерти В.И. Ленина для советских исследований стали характерны искажения ленинской концепции, непризнание буржуазной историографии, превращение сталинских авторитарных оценок и суждений в догмы, серьезно и надолго затормо­зившие развитие исторической науки. Уродливое развитие советской историографии по существу началось с конца 20-х гг., когда в связи с 50-летием со дня рождения И.В. Сталина была опубликована статья К.Е. Ворошилова "Сталин и Красная Армия". В ней сталинская интерпрета­ция гражданской войны, особенно ее политических сюже­тов, сводилась в основном и главном к трем походам Антанты в 1919-1920 гг. При всей доступности, простоте и ясности такая интерпретация не выдерживала научного обоснова­ния, являлась серьезным отступлением от ленинской кон­цепции истории гражданской войны.

Исследование истории гражданской войны тормозилось все более возраставшим влиянием культа личности, что нахо­дило конкретное выражение в недооценке роли народных масс, искажении исторических фактов и политических событий, упрощенном толковании деятельности политических партий и движений. Так продолжалось вплоть до середины 50-х гг.

Начавшийся после XX съезда КПСС с середины 50-х гг. новый этап развития советской исторической науки принес существенные изменения в исследование проблем истории гражданской войны, в особенности истории непролетарских буржуазных партий. Однако многие публикации по-преж­нему содержали привычные шаблоны и политические сте­реотипы. По существу реального очищения исторической науки от наследия сталинизма не произошло. Более того, некоторые существенные черты его дважды (в начале 60-х и в 70-х гг., начале 80-х гг.) проявили себя в новых формах. Это, прежде всего волюнтаризм и субъективизм, свойствен­ные годам застоя и ставшие логическим продолжением глу­боких корней культа личности на более высокой стадии его развития.

К сожалению, годы перестройки и перестроечное вре­мя переходного периода мало, что изменили в исследовании проблем истории гражданской войны. Так, до сих пор почти не изучена политическая ситуация антисоветского лагеря. Отсутствуют труды, исследующие политический крах бе­логвардейских и националистических режимов. Подлежат исследованию процессы создания и деятельности антиболь­шевистских правительств как составной части политичес­кой истории гражданской войны. Более того, беспрецедентная критика самых "незыблемых" устоев советской жизни, в том числе и нравственных принципов, снятия "идеологи­ческих табу" с реальной истории бывшего советского обще­ства, идейная сумятица, а точнее, безыдейная бестолковщина при политической нестабильности действующего режима продолжают тормозить начавшийся процесс объективного исследования проблем истории гражданской войны.

Тем не менее, следует отметить, что уже сделана вну­шительная заявка на исследование политических сюжетов истории гражданской войны. Имеется в виду, прежде всего изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных пар­тий. Пересмотрены, в частности, такие политические сте­реотипы, как меньшевики — изначальные враги народа, по­собники белогвардейцев. Началось изучение истории мел­кобуржуазного анархизма и политического бандитизма, "зе­леного" движения и политической основы такой массовой и длительной борьбы, как басмачество. Заслуживает внима­ния и исследование политических портретов и биографий лидеров противостоящих сил: революции — контрреволю­ции. Среди них В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, Ю.0. Мартов, М.А. Спиридоно­ва, П.Н. Милюков, П.Б. Струве, А.И. Деникин, А.В. Колчак, П.Н. Врангель, Н.И. Махно. Вместе с тем продолжает ждать своих исследователей историческая правда, о погибших в годы беззакония и забытых героях войны. По-прежнему ос­таются нерешенными, а главное, запутанными политичес­кие проблемы революционного насилия, "белого" и "красного" террора, первой волны российской эмиграции. Отсут­ствуют труды по общественным организациям пролетариа­та и крестьянства, буржуазии и интеллигенции, интерна­циональным и национальным объединениям.

Что же касается зарубежной буржуазной (в том числе и эмигрантской) историографии, то здесь также десятиле­тиями ощущался классовый подход к рассмотрению поли­тических сюжетов истории гражданской войны в России. Отметим, прежде всего, что буржуазная историография справедливо считает гражданскую войну в России наибо­лее значительной из всех гражданских войн XX в. Но выво­ды из правильного заключения делаются далеко не одно­значные. Одни авторы стремятся затушевать тесную поли­тическую связь гражданской войны, военной интервенции и Октябрьской революции. Другие — не считают граждан­скую войну наиболее острой формой классовой борьбы. Тре­тьи — связывают все аспекты гражданской войны и воен­ной интервенции (политические, военные, социально-эко­номические) с событиями первой мировой войны. Они пыта­ются доказать, что союзники по интервенции в России не преследовали антибольшевистских целей, а руководствова­лись лишь интересами вооруженной борьбы с государства­ми — противниками Антанты. Вместе с тем в западноевро­пейской историографии утверждается, что политическая ошибка союзников состояла не в том, что они организовали военную интервенцию, а в том, что их недостаточно реши­тельные действия не смогли оказать широкомасштабной политической помощи внутренней контрреволюции.

Однако трезво мыслящие буржуазные историки уже в 20-е гг. признавали антисоветские мотивы военной интер­венции в качестве ее основных политических аспектов. В современных условиях буржуазные историки-объективис­ты, в отличие от представителей правого толка, продолжа­ют признавать антисоветскую и контрреволюционную сущность интервенции, соглашаясь с классовым характе­ром гражданской войны, ее политическим содержанием.

Вторым аспектом политической истории гражданской вой­ны, выдвигаемые буржуазной историографией, являются вы­воды о "пассивности народных масс" в противовес классовому характеру войны. Буржуазные авторы стремятся убедить чи­тателя в том, что большинство населения, особенно нерусской национальности, противостояли как "красным", так и "белым", не проявляя активности в поддержке большевиков. Вместе с тем следует отметить, что в последние годы в связи с повы­шенным интересом буржуазной историографии к исследова­нию проблем социальной психологии, политологии и творчес­кой активности народных масс за рубежом предпринимаются попытки дать более сбалансированную характеристику при­чин фактической победы большевиков в гражданской войне.

Одной из важных, но практически не исследованных проблем истории гражданской войны в России является ее периодизация. Справедливости ради отметим, что из суще­ствующих ныне периодизаций истории гражданской войны наиболее утвердившимся стал период с середины 1918 и до 1920 г. Эту периодизацию предложил В.И. Ленин, увязывая ее с главными этапами истории Октябрьской революции. Но В.И. Ленин не имел в виду периодизацию политической истории гражданской войны.

В этой связи, не касаясь общей периодизации истории гражданской войны и рассматривая лишь политические ас­пекты, следует отметить, что начало и конец гражданской войны никем не объявлялись и тем более не декларирова­лись. Далее, при определении периодизации политической истории необходимо иметь в виду, что гражданская война — это не только ведение боевых действий на многочисленных фронтах. Критерием периодизации политической истории гражданской войны являются коренные изменения соотно­шения и расстановки классовых сил и социальных слоев на­селения на конкретных этапах исторического процесса.

В этом отношении политическая история гражданской войны как общественно-политическое и историческое явле­ние, всеобъемлющее политическое понятие особо острой и своеобразной формы классовой борьбы имела место с фев­раля 1917 по октябрь 1922 г.

В самом деле, после свержения царизма Россия в по­литическом отношении сразу же стала самой передовой и свободной страной мира. Это выражалось в остром росте политического самосознания всех классов и социальных слоев российского общества, что в свою очередь способст­вовало более четкому проявлению классового самосознания, размежеванию и консолидации классовых сил. Подтверж­дением этому стали апрельский и июльский (1917 г.) кризи­сы Временного правительства. А Корниловский мятеж в 1917 г. представлял собой заговор, приведший к фактичес­кому началу гражданской войны со стороны буржуазии.

Таким образом, гражданская война как общественно-политическое и историческое явление, всеобъемлющее по­литическое понятие, особая форма классовой борьбы, проявлявшаяся в специфических условиях различных рос­сийских регионов (в центре, в провинциях, на националь­ных окраинах), по существу началась сразу после свержения царизма. Это было начало первого периода гражданской войны, продолжавшееся вплоть до победы Октября.

Второй период гражданской войны начинается с октяб­ря 1917 г. и продолжается по октябрь 1922 г. Это подтверж­дается конкретно-историческими фактами и событиями. В указанных хронологических рамках осуществлялась воору­женная борьба различных классов и социальных слоев рос­сийского общества, защита завоеваний революции буржуаз­но-демократического и социалистического характера, кото­рая потребовала подчинения себе всех сторон жизни всех классов и слоев многонационального населения. К осени 1922 г. основные силы внешней и внутренней контрреволюции были разгромлены, хотя эта победа не получила правового под­тверждения противоборствующих сторон. Именно поэтому в различных регионах страны (Дальний Восток, Средняя Азия и др.) продолжались боевые действия, но они уже носили характер подавления остаточного сопротивления различных военно-политических формирований.

Глава 1 Противоборствующие силы.

1. Политические позиции большевиков.

Раскол российского общества, явственно обозначившийся еще в пору первой революции, после октябрьской революции дошел до своей крайности – гражданской войны. Гражданская война началась сразу же 25 октября 1917 года с яростного сопротивления юнкеров в Москве, похода генерала Краснова на Петроград, мятежей атаманов Каледина и Дутова. И самое страшное заключается в том, что гражданская война была запрограммирована, она рассматривалась большевиками как «естественное» продолжение революции. «Наша война, - заявил и подчеркивал Ленин, - является продолжением политики революции, политики свержения эксплуататоров, капиталистов и помещиков»1. Более того, по первоначальным замыслам большевиков гражданская война планировалась во всемирном масштабе. К этому призывал и лозунг, выдвинутый Лениным в начале мировой войны: «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую».

Известно, что Ленин подвергал жестокой критике тех членов партии, в частности Троцкого, которые предлагали решить вопрос о переходе власти к большевикам на съезде Советов. Ленин, не без основания, настаивал на необходимости поставить съезд уже перед свершившимся фактом. Энтузиазм, с которым восприняли делегаты II Всероссийского съезда Советов сообщение о низложении Временного правительства, в нашей исторической литературе и кинематографе несколько преувеличен. Более того, уже в самом начале работы съезда Л. Мартов предупреждал, что последние события чреваты гражданской войной, и предлагал начать создание «единой демократической власти». Правые меньшевики и правые эсеры потребовали начать переговоры с Временным правительством об образовании кабинета, опирающегося на все слои общества. Не встретив понимания, они отказались признать полномочия новой власти и покинули съезд, тем самым формально исключив возможность своего вхождения в новое правительство.

II Всероссийский съезд реализовал лозунг «Вся власть Советам», утвердив новую структуру государственной власти, подчеркнув, правда, что она является временной и действует до созыва Учредительного собрания. В состав ВЦИК, олицетворяющего высшую государственную власть между съездами Советов, вошли представители всех партий, оставшихся на съезде. Первое же «рабоче-крестьянское» правительство – СНК – было однопартийным-большевистским.

Его главой был избран Ленин.

Позиция большевистского руководства не двусмысленно была заявлена 26 октября со страниц «Правды» Ленин: «Мы берем власть одни опираясь на голос страны и рассчитывая на дружескую помощь европейского пролетариата. Но, взяв власть, мы будем расправляться железной рукой с врагами революции и саботажниками…». Однако не все соратники разделяли эту жесткую линию.

Вскоре после образования первого Советского правительства вопрос о коалиции левых партий встал с новой силой. События развернулись вокруг позиции, занятой Всероссийским исполнительным комитетом союза железнодорожников (Викжель). В дни октябрьского переворота нейтралитет Викжеля, не пропускавшего эшелоны с фронта в Петроград, в определенной степени способствовал победе большевиков. 29 октября руководство этой профессиональной организации потребовало создания однородного социалистического правительства, упразднения ВЦИК и СНК, сформирования «Народного совета», исключающего участие «персональных виновников Октябрьского переворота». Викжель предложил различным партиям приступить к переговорам по этим вопросам, угрожая в противном случае всеобщей забастовкой железнодорожников. На состоявшемся в этот же день заседании ЦК РСДРП(б), в отсутствии Ленина и Троцкого, было принято решение согласиться с «необходимостью изменения состава правительства». Делегация ЦК, посланная на переговоры с Викжелем, не возражала против создания коалиционного правительства из представителей всех социалистических партий, включая большевиков, но без Ленина и Троцкого. Последние оценили данную позицию как предательство, равносильное отречению от советской власти. «Если у вас большинство, - заявил Ленин сторонникам многопартийного правительства, - берите власть в ЦК. Но мы пойдем к морякам». В ответ на это Каменев, Рыков, Милютин, Ногин вышли из ЦК; Рыков, Теодорович, Милютин, Ногин – сложили полномочия наркомов. В своем заявлении они подчеркнули, что сохранив чисто большевистское правительство возможно только средствами политического террора

Позже Ленин, придя к власти, поставил вопрос об отсрочки созыва Учредительного собрания. На возражение о том, что подобный шаг будет трудно объяснить, ведь РСДРП(б) именно за это критиковало Временное правительство, Ленин реагировал очень резко: «Почему неудобно отсрочивать? А если Учредительное собрание окажется кадетско-меньшевистски-эсеровским, это будет удобно?» Теперь он считал, что «по отношению к Временному правительству Учредительному собранию означало или могло означать шаг вперед, а по отношению к советской власти, и особенно при нынешних списках, будет неизбежно означать шаг назад».

Весной и летом 1918 года между большевиками и левыми эсерами возникла резкая конфронтация. Последние требовали децентрализации хлебного дела, отказ от хлебной монополии, протестовали против экспроприации купечества и создании комбедов. На заседании ЦК ПЛСН 24 июня 1918 было принято решение «в интересах русской международной революции в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большинством правительств Брестского мира». На этом же заседании было принято решение организовать ряд террористических актов против «представителей германского империализма», а для проведения в жизнь своей цели ставился вопрос о принятии мер к тому, чтобы «трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении».

Но первоначально левые эсеры предприняли мирную «парламентскую» атаку на большевиков, используя трибуну V съезда Советов. Потерпев поражение на съезде, левые эсеры пошли на открытый разрыв с большевиками, началом которого стало убийство германского посла Мирбаха 6 июля 1918 г. Большевики расценили эту авантюра как начавшийся мятеж против советской власти и приняли энергичные меры по его ликвидации. Вечером 6 июля была арестована левоэсеровская фракция во главе с М. Спиридоновой. 7 июля расстреляны 13 левых эсеров, захваченных с оружием в руках.

14 июля 1918 года на заседании ВЦИК бал поставлен вопрос о контрреволюционной деятельности партий, входящих в Совет. ВЦИК постановил «исключить из своего состава представителей партий с.-р (правых и центр) и меньшевиков, а также предложить советам удалить представителей этих фракций из своей среды». Этим решением эсеры и меньшевики, как ранее кадеты, были поставлены, по сути дела, вне закона. Таким образом, период мирного политического противостояния социалистических партий закончился.

Окончательному расколу между большевиками и революционными демократами способствовали также начавшиеся летом 1918 г. крестьянские мятежи против советской власти. В период между июнем и августом в 20 губерниях России было зарегистрировано 245 массовых крестьянских выступления. Между Уралом и Волгой они смыкались с вооруженными выступлениями чехословацкого корпуса. Имели место случаи, когда и рабочие переходили на сторону белогвардейцев (восстания в Воткинске и Ижевске)7. Гражданская война, заявившая о себе до сих пор лишь отдельными выступлениями против советской власти, проходивших на фоне ее «триумфального шествия» приобретает теперь перманентный характер, дающий дорогу процессу реставрации старых порядков.

Если не считать территорий, оккупированных немцами, то первыми советская власть потеряла те обширные и, как правило, слаборазвитые в промышленном отношении районе, где аграрный вопрос, в силу отсутствия помещичьего землевладения, не стоял так остро, как в других местах. В первую очередь это была Сибирь, лицо которой определяли хозяйства зажиточных крестьян-собственников, не редко объединенных в кооперативы с преобладающим влиянием эсеров. Это были также земли, заселенные казачеством, известным своим свободолюбием и приверженностью к свободному укладу хозяйственной и общественной организации жизни. Именно казачьи станицы стали первым оплотом вооруженной борьбы с советской властью, которую возглавили атаман А. И. Дутов в Оренбуржье и А. М. Каледин на Дону. Однако сопротивление новой власти, хотя и носило ожесточенный характер, было по сути эмоциональным всплеском, стихийной реакцией тех слоев общества, которых мало привлекали большевистские лозунги. По этому мятежные атаманы были разгромлены достаточно быстро. Вместе с тем, на ряду с местным антибольшевистским движением, на Дону формируется первая военно-политическая организация с четко выраженной объединяющей идеей «великодержавия». Именно здесь родилось «белое движение», начало которому положило создание Добровольческой армии, во главе которой встал свет русского генералитета: М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин, А. С. Лукомский и другие. Эта армия включилась в борьбу против советской власти уже в ноябре 1917 года.

2. Политические программы «белого движения».

В сентябре 1918 года в Уфе состоялось совещание представителей всех антибольшевистских правительств, которые под сильным давлением чехословаков, угрожавших открыть фронт большевикам, образовало единое «всероссийское» правительство – Уфинскую директорию возглавленную лидерами ПСР Авсентьевым и Зензиновым. Наступление Красной Армии заставило Уфимскую директорию перебраться в более безопасное место – Омск. Там на должность военного министра был приглашен адмирал А. В. Колчак. Тем самым социалисты-революционеры, игравшие в директории главную роль пошли на открытый блок с силами, которых еще недавно считали своими главными врагами. Опираясь на военную мощь чехословацкого корпуса, директория стремилась к созданию собственных вооруженных формирований действовавшие против советской власти на огромных просторах Сибири и Украины. Однако русское офицерство не желало идти на компромисс с социалистами. По свидетельству Колчака, все представители армии, с которыми он встречался, «относились совершенно отрицательно к Директории». Они говорили, что Директория – это есть повторение того же самого Керенского, что Авсентьев – тот же Керенский, что идя по тому же пути, который уже пройден Россией, он неизбежно приведет ее снова к большевизму, и что в армии доверия к Директории нет.»

В ночь с 17 на 18 ноября 1918 года группа заговорщиков из состава офицеров казачьих частей, расквартированных в Омске, арестовали 3 членов Директории, которые через два дня были высланы за границу, а вся полнота власти была предложена адмиралу Колчаку, принявшему звание «верховного правителя России».

Эсеры бросили открытый вызов Колчаку, объявив о создании нового комитета во главе с В.Черновым, ставившего перед собой целью «борьбу с преступными захватчиками власти». Всем горожанам вменялось с обязанность подчиняться только распоряжениям комитета и его уполномоченных. Однако и этот комитет был свергнут в результате военного выступления в Екатеринбурге. Чернов и другие члены Учредительного Собрания были арестованы. Эсеры перешли на нелегальное положение, начав подпольную борьбу против режима Колчака, став при этом фактическими союзниками большевиков.

Несколько иначе развивались события на юге. Создание здесь Добровольческой армии, которая с первых шагов своего существования являлась целостным военно-политическим организмом, предопределяло их характер складывающейся новой власти – военно-диктаторский. Именно это обстоятельство способствовало тому, что Юг стал центром притяжения лидеров монархических партий и организаций. Сюда же устремили свои взоры кадеты, дав тем самым основание для запрещения деятельности своей партии.

Появившиеся в Добровольческой армии политические лидеры монархистов и кадетов попытались придать режиму необходимое военно-диктаторское идеологическое обоснование, дополнив его своеобразной «гражданской конституцией», олицетворять которую был призван специальный орган при командующем Добровольческой армией – «особое совещание». Положение об «особом совещании» разрабатывалось под руководством известного думского деятеля, лидера партии русских националистов В.В.Шульгина.

Статья 1. Положения от 18 августа 1918 года гласила: « Особое совещание имеет целью: а) разборку всех вопросов, связанных с восстановлением органов государственного управления и самоуправления в местностях, на которых распространяется власть и влияние Добровольческой армии; б) … подготовку законопроектов по всем отраслям государственного устройства как местного значения по управлению областями, вошедшими в сферу влияния Добровольческой армии, так и в широком государственном масштабе по воссозданию России в ее прежних пределах…»

Таким образом, лозунг «единой и неделимой России», идея реставрации монархического строя стали основополагающими для деникинского правительства. Оно не считало нужным, хотя в тактических целях, как это делал Колчак, камуфлировать свою программу демократическими отступлениями.

Вполне естественно, что подобное политическая ориентация «белого движения» резко сужало его социальную базу, особенно среди крестьянства, опасавшегося реставрации помещичьего землевладения, а также националистически настроенных средних слоев российских окраин.

Между тем резко изменилась внешнеполитическая ситуация. В начале 1918 года мировая война завершилась поражением Германии и ее союзников. В побежденных странах народное недовольство переросло в революции, свергнувшие монархии в Германии и Австро-Венгрии. 13 ноября советское правительство аннулировало Брестский договор. Все эти события подоспели как нельзя кстати для большевиков. Они позволили поднять их пошатнувшийся авторитет партии. В одно мгновение большевики избавились от ярлыка антипатриотов. С другой стороны, вроде бы подтверждалась ленинская гипотеза о русской революции, сохраненной в качестве плацдарма для мирового революционного процесса.

Таким образом, осенью 1918 – весной 1919 годов военно-оппозиционный фронт против большевиков был значительно сужен за счет выхода из него партий революционной демократии. Самой значительной вооруженной оппозицией по-прежнему оставались силы, объединяемые «белой идеей», мощь которых значительно возросла после начала прямой интервенции войск союзников. Однако трагедия «белого движения» заключалась в том, что оно не имело широкой социальной базы внутри страны. Ставка на то, что анархическая идея объединяя народ, станет альтернативой коммунистической идее, не оправдалась. Не менее серьезные просчеты были допущены при проведении экономической политики. Обуреваемые ярой ненавистью к большевикам, белые генералы уповали в основном на военную силу, почти исключив из своего арсенала иные способы борьбы. Говорить о наличии определенной экономической программы можно с известной мерой условности. Тем не менее, именно эти вопросы выдвигались на первый план на отвоеванных белыми территориях.

Вопрос о земле был практически и исчерпывающим образом уже решен советской властью. Белая власть могла либо признать это как свершившийся факт, либо попытаться повернуть события вспять. Средний путь, как всегда бывает в переломные и кризисные моменты, не воспринимается радикализированными массами, но белые правительства попытались пойти первоначально именно по этому пути.

Весной 1919 года правительство Колчака издало декларацию по земельному вопросу, в которой было объявлено о праве крестьян, обрабатывающих чужую землю, снять с нее урожай. Давая в дальнейшем ряд обещаний о наделении землей безземельных и мало земельных крестьян, правительство указывало на необходимость возврата захваченных земель мелких земельных собственников, обрабатывающих их своим трудом, и заявляло, что «в окончательном виде вековой земельный вопрос будет решен национальным собранием».

Эта декларация была таким же топтанием на месте, как в свое время политика Временного правительства в земельном вопросе, и являлась по существу, безразличной для сибирского крестьянина, не знавшего гнета помещика. Она не давала ничего определенного и крестьянству приволжских губерний.

Правительство юга Росси, возглавляемое генералом Деникиным, еще менее могло удовлетворить крестьянство своей земельной политикой, потребовав предоставления владельцам захваченных земель трети своего урожая. Некоторые представители деникинского правительства пошли еще дальше, начав водворять изгнанных помещиков на старых пепелищах.

Первые вспышки. Захват власти большевиками ознаменовал собой переход гражданского противостояния в новую, вооружен­ную фазу — гражданскую войну. Однако первоначально воен­ные действия носили локальный характер и имели цель воспре­пятствовать установлению большевистской власти на местах.

В ночь на 26 октября группа ушедших со II съезда Советов меньшевиков и правых эсеров сформировала в Городской думе Всероссийский комитет спасения родины и революции. Опираясь на помощь юнкеров петроградских училищ, комитет попытался осуществить 29 октября контрпереворот. Но уже на следующий день это выступление было подавлено отрядами Красной гвардии.

А. ф. Керенский возглавил поход 3-го конного корпуса гене­рала П. Н. Краснова на Петроград. 27 и 28 октября казаки за­хватили Гатчину и Царское Село, создав непосредственную уг­розу Петрограду. Однако 30 октября отряды Краснова были разбиты. Керенский бежал. П, Н. Краснов был арестован свои­ми же казаками, но затем отпущен под честное слово, что он не будет сражаться против новой власти.

С большими осложнениями устанавливалась советская власть в Москве. Здесь 26 октября Городская дума создала «Ко­митет общественной безопасности», в распоряжении которого находилось 10 тыс. хорошо вооруженных бойцов. В городе раз­вернулись кровопролитные бои. Только 3 ноября, после штурма Кремля революционными силами, Москва перешла под контроль Советов.

Верховным главнокомандующим русской армии после бегст­ва А. Ф. Керенского объявил себя генерал Н. Н. Духонин. Он от­казался выполнить распоряжение СНК о вступлении в перегово­ры о перемирии с германским командованием и 9 ноября 1917 г. был смещен со своего поста. В Могилев был послан от­ряд вооруженных солдат и матросов во главе с новым главноко­мандующим прапорщиком Н. В. Крыленко. 18 ноября гене­рал Н. Н. Духонин был убит. Ставка перешла под контроль большевиков.

С помощью оружия утверждалась новая власть в казачьих районах Дона, Кубани, Южного Урала.

Во главе антибольшевистского движения на Дону встал ата­ман А. М. Каледин. Он заявил о неподчинении Войска Донского Советскому правительству. На Дон стали стекаться все недо­вольные новым режимом. Однако большая часть казачества в это время заняла по от­ношению к новой власти политику благожелательного нейтрали­тета. И хотя Декрет о земле мало что давал казакам, земля у них была, но им очень импонировал Декрет о мире.

В конце ноября 1917 г. генерал М. В. Алексеев начал форми­рование Добровольческой армии для борьбы с советской властью. Эта армия положила начало белому движению, назван­ному так по контрасту с красным—революционным. Белый цвет как бы символизировал законность и порядок. А участники бело­го движения считали себя выразителями идеи восстановления былой мощи и могущества Российской державы, «русского госу­дарственного начала» и беспощадной борьбы с теми силами, ко­торые, по их мнению, ввергли Россию в хаос и анархию,— боль­шевиками, а также представителями иных социалистических партий.

Советскому правительству удалось сформировать 10-тысяч­ную армию, которая в середине января 1918 г. вступила на тер­риторию Дона. Часть населения оказала вооруженную поддерж­ку красным. Посчитав свое дело проигранным, атаман А. М. Ка­ледин застрелился. Добровольческая армия, отягощенная обоза­ми с детьми, женщинами, политическими деятелями, журналиста­ми, профессорами, ушла в степи, рассчитывая продолжить свое дело на Кубани. 17 апреля 1918 г. под Екатеринодаром был убит командующий Добровольческой армией генерал Л. Г. Корнилов. Командование принял генерал А. И. Деникин.

Одновременно с антисоветскими выступлениями на Дону на­чалось движение казачества на Южном Урале. Во главе его встал атаман оренбургского казачьего войска А. И. Дутов. В За­байкалье борьбу с новой властью вел атаман Г. С. Семенов.

Однако выступления против советской власти, хотя и носили ожесточенный характер, были стихийными и разрозненными, не пользовались массовой поддержкой населения и проходили на фоне относительно быстрого и мирного установления власти Со­ветов почти повсеместно («триумфального шествия советской власти», как заявляли большевики). Поэтому мятежные атама­ны были разгромлены достаточно быстро. Вместе с тем эти вы­ступления отчетливо указывали на складывание двух основных центров сопротивления — в Сибири, лицо которой определяли хозяйства зажиточных крестьян-собственников, нередко объеди­ненных в кооперативы с преобладающим влиянием эсеров, а также на землях, заселенных казачеством, известным своим свободолюбием и приверженностью к особому укладу хозяйст­венной и общественной жизни. Гражданская война — это столкновение различных политиче­ских сил, социальных и этнических групп, отдельных личностей, отстаивающих свои требования под знаменами различных цве­тов и оттенков. Однако на этом многоцветном полотне выделя­лись две наиболее организованные и непримиримо враждебные силы, ведущие борьбу на взаимоуничтожение, - «белые» и «красные».

Восточный фронт. Выступление чехословацкого корпуса ста­ло поворотным моментом, определившим вступление граждан­ской войны в новую фазу. Она характеризовалась концентрацией сил противостоящих сторон, вовлечением в вооруженную борьбу стихийного движения масс и перевод его в определенное организационное русло, закреплением противоборствующих сил на «своих» территориях. Все это приближало гражданскую войну к формам регулярной войны со всеми вытекающими отсюда последствиями. С выступлением чехословаков формируется Вос­точный фронт.

Корпус состоял из военнопленных чехов и словаков бывшей австро-венгерской армии, изъявивших желание участвовать в военных действиях на стороне Антанты еще в конце 1916 г. В январе 1918 г. руководство корпуса провозгласило себя частью чехословацкой армии, состоявшей в ведении главноко­мандующего французскими войсками. Между Россией и Фран­цией было заключено соглашение о переброске чехословацкого корпуса на Западный фронт. Эшелоны с чехословаками должны были проследовать вдоль Транссибирской магистрали во Влади­восток, там погрузиться на суда и отплыть в Европу.

К концу мая 1918 г. 63 эшелона с частями корпуса растяну­лись по железнодорожной магистрали от станции Ртищево (в районе Пензы) до Владивостока, т. е. на протяжении 7 тыс. км. Основными местами скопления эшелонов были районы Пен­зы, Златоуста, Челябинска, Новониколаевска, Мариинска, Ир­кутска, Владивостока. Общая численность войск составляла бо­лее 45 тыс. человек. В конце мая по эшелонам прошел слух о том, что местным Советам отдан приказ о разоружении корпу­са и выдаче чехословаков в качестве военнопленных Австро-Венг­рии и Германии. На совещании командиров полков было приня­то решение оружия не сдавать и в случае необходимости пробиваться во Владивосток с боем. 25 мая командующий чехословац­кими частями, сосредоточенными в районе Новониколаевска, р. Гайда, в ответ на перехваченный приказ Л. Троцкого, под­тверждающий разоружение корпуса, отдал приказ своим эшело­нам захватить те станции, на которых они в данный момент на­ходились, и, по возможности, наступать на Иркутск.

В сравнительно короткий срок при помощи чехословацкого корпуса советская власть была свергнута в Поволжье, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Чехословацкие штыки прокла­дывали дорогу новым правительствам, отражавшим политиче­ские симпатии чехословаков, среди которых преобладали эсеры и меньшевики. На Восток потянулись опальные лидеры разо­гнанного Учредительного собрания.

В сентябре 1918 г. в Уфе состоялось совещание представите­лей всех антибольшевистских правительств, образовавшее еди­ное «всероссийское» правительство - Уфимскую директорию, в котором главную роль играли лидеры ПСР.

Наступление Красной Армии заставило Уфимскую директо­рию перебраться в более безопасное место - Омск. Там на дол­жность военного министра был приглашен адмирал А. В. Кол­чак. Эсеровские руководители Директории рассчитывали, что популярность, которой пользовался А. В. Колчак в русской ар­мии и на флоте, позволит ему объединить разрозненные воин­ские формирования, действовавшие против советской власти на огромных пространствах Сибири и Урала и создать для Дирек­тории собственные вооруженные силы. Однако русское офицер­ство не желало идти на компромисс с «социалистами».

В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. группа заговорщиков из со­става офицеров казачьих частей, расквартированных в Омске, арестовала социалистических лидеров Директории и вручила всю полноту власти адмиралу А. В. Колчаку. По настоянию со­юзников А. В. Колчак был объявлен «верховным правителем России».

И хотя командование чехословацкого корпуса восприняло данное известие без особого энтузиазма, оно, под нажимом союз­ников, не оказало противодействия. А когда до корпуса дошло известие о капитуляции Германии, то никакие силы уже не мог­ли заставить чехословаков продолжать войну. Эстафету воору­женной борьбы с советской властью на Восточном фронте под­хватила армия Колчака.

Однако разрыв адмирала с эсерами был грубым политиче­ским просчетом. Эсеры перешли на нелегальное положение и начали активную подпольную работу против режима Колчака, став при этом фактическими союзниками большевиков.

28 ноября 1918 г. адмирал Колчак встретился с представите­лями печати для разъяснения своей политической линии. Он заявил, что его ближайшей целью является создание сильной боеспособной армии для «беспощадной и неумолимой борьбы с большевиками», чему должна способствовать «единоличная форма власти». И лишь после ликвидации большевистской вла­сти в России должно быть созвано Национальное собрание «для воцарения в стране закона и порядка». Все экономические и со­циальные реформы также должны быть отложены до окончания борьбы с большевиками.

С первых же шагов своего существования правительство Колчака вступило на путь исключительных законов, введя смертную казнь, военное положение, карательные экспедиции. Все эти меры вызвали массовое недовольство населения. Кресть­янские восстания сплошным потоком залили всю Сибирь. Огромный размах приобрело партизанское движение. Под уда­рами Красной Армии колчаковское правительство было вынуж­дено перебраться в Иркутск. 24 декабря 1919 г. в Иркутске было поднято антиколчаковское восстание. Союзные войска и остав­шиеся чехословацкие отряды объявили о своем нейтралитете.

В начале января 1920 г. чехи выдали А. В. Колчака руково­дителям восстания. После непродолжительного следствия «вер­ховный правитель России» в феврале 1920 г. был расстрелян.

Южный фронт. Вторым центром сопротивления советской власти стал юг России. Весной 1918 г. Дон заполонили слухи о предстоящем уравнительном переделе всех земель. Казачество зароптало. Вслед за тем подоспел приказ о сдаче оружия и рек­визиции хлеба. Вспыхнуло восстание. Оно совпало с приходом на Дон немцев. Казачьи верхи, забыв о былом патриотизме, вступили с недавним противником в переговоры. 21 апреля было создано Временное донское правительство, которое присту­пило к формированию Донской армии. 16 мая казачий круг — «Круг спасения Дона» — избрал царского генерала П. Н. Крас­нова атаманом войска Донского, наделив его почти диктатор­скими полномочиями. Опираясь на немецкую поддержку, П. Н. Краснов объявил о государственной самостоятельности области Всевеликого войска Донского.

Пользуясь жестокими методами, П. Н. Краснов провел мас­совые мобилизации, доведя к середине июля 1918 г. численность Донской армии до 45 тыс. человек. Вооружение в избытке по­ставлялось Германией. К середине августа части П. Н. Краснова заняли всю Донскую область и совместно с германскими войска­ми развернули военные действия против Красной Армии.

Врываясь на территории «красных» губерний, казачьи части вешали, расстреливали, рубили, насиловали, грабили и пороли местное население. Эти зверства роздали страх и ненависть, же­лание отомстить, пользуясь теми же методами. Волна злобы и ненависти захлестнула страну.

В это же время Добровольческая армия А. И. Деникина на­чала свой второй поход на Кубань. «Добровольцы» придержива­лись антантовской ориентации и старались не вступать во взаи­модействие с прогерманскими отрядами П. Н. Краснова.

Между тем резко изменилась внешнеполитическая ситуация. В начале ноября 1918 г. мировая война закончилась поражением Германии и ее союзников. Под давлением и при активной помо­щи стран Антанты в конце 1918 г. все антибольшевистские воо­руженные силы юга России были объединены под единым командованием А. И. Деникина.

Белогвардейская власть на юге России с самого начала носи­ла военно-диктаторский характер. Основными идеями движения были: не предрешая будущей окончательной формы правления, восстановление единой, неделимой России и беспощадная борь­ба с большевиками до их полного уничтожения. В марте 1919 г. правительство Деникина опубликовало проект земельной реформы. Основные его положения сводились к следующему: со­хранение за собственниками их прав на землю; установление для каждой отдельной местности тех или иных земельных норм и переход остальной земли к малоземельным «путем доброволь­ных соглашений или путем принудительного отчуждения, но и обязательно за плату». Однако окончательное решение земель­ного вопроса отодвигалось до полной победы над большевизмом и возлагалось на будущее законодательное собрание. Пока же правительство юга России потребовало предоставить владель­цам захваченных земель треть всего урожая. Некоторые пред­ставители деникинской администрации пошли еще дальше, на­чав водворять изгнанных помещиков на старых пепелищах.

Пьянство, порки, погромы, мародерство стали обычными яв­лениями в Добровольческой армии. Ненависть к большевикам и всем, кто их поддерживает, заглушала все иные чувства, сни­мала все моральные запреты. Поэтому вскоре тыл Добровольче­ской армии начал также сотрясаться от крестьянских восстаний, как сотрясался тыл белых армий Колчака. Особенно большой размах они получили на Украине, где крестьянская стихия на­шла незаурядного руководителя в лице Н. И. Махно.

В отношении рабочего класса политика всех белых прави­тельств в теории не шла дальше туманных обещаний, а на прак­тике выражалась в репрессиях, в подавлении профессиональных союзов, разгроме рабочих организаций и пр.

Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что белое движение функционировало на окраинах бывшей Российской империи, где давно вызревал протест против национального и бюрократического произвола центра. Белогвардейские же пра­вительства с их однозначным лозунгом «единой и неделимой России» очень скоро разочаровали национальную интеллиген­цию и средние слои, которые первоначально пошли за ними.

Северный фронт. Правительство севера России образовалось после высадки десанта держав Антанты в Архангельске в авгу­сте 1918 г. Его возглавил народный социалист Н. В. Чайковский.

В самом начале 1919 г. правительство вступило в контакт с «верховным правителем России» адмиралом Колчаком, который отдал приказ об организации на севере России военного ге­нерал-губернаторства во главе с генералом Е. К. Миллером. Это означало установление здесь военной диктатуры.

10 августа 1919 г. по настоянию английского командования было создано правительство Северо-Западной области. Его ре­зиденцией стал Ревель. Фактически вся власть сосредоточилась в руках генералов и атаманов Северо-Западной армии. Во главе армии стоял генерал Н. Н. Юденич.

В области аграрной политики белогвардейские правительст­ва севера издали указ, по которому помещикам возвращались весь засеянный урожай, все покосные земли, усадьбы и инвен­тарь. Пашня оставалась за крестьянами до решения земельного вопроса Учредительным собранием. Но в условиях севера наибо­лее ценными были покосные земли, поэтому крестьяне вновь по­падали в кабалу к помещикам.

Белый террор. В ночь на 6 июля 1918 г. в Ярославле, а затем в Рыбинске и Муроме начались вооруженные антисоветские выступления. Цель восстаний видна из постановления главнокомандующего Ярославской губернии, командующего вооруженными силами Добровольческой армии Ярославского района: «Объявляю гражданам Ярославской губернии, что со дня опубликования настоящего постановления… 1. Восстанавливаются повсеместно губернии органы власти и должностные лица, существовавшие по действующим законам до октябрьского переворота 1917 года, т.е. до захвата центральной власти Советом Народных Комиссаров…» Подпись: полковник Перкуров. Именно он является начальником штаба мятежников.

Захватив часть города, руководители выступления начали беспощадный террор. Осуществлялись зверские расправы над советскими партийными работниками. Так, погибли комиссар военного округа С. М. Накимсон и председатель исполкома городского совета Д. С. Закийм. 200 арестованных были свезены на «баржу смерти», стоявшую на якоре посередине Волги. Сотни расстрелянных, разрушенные дома, остатки пожарищ, развалины. Аналогичная картина наблюдалась и в других волжских городах.

Это было только началом «белого» террора. А. И. Деникин в своих «Очерках русской смуты» признавал, что добровольческие войска оставляли «грязную муть в образе насилия, грабежей и еврейских погромов. А что касается неприятельских (советских) складов, магазинов, обозов или имущества красноармейцев, то они разбирались беспорядочно, без системы». Белый генерал отмечал, что его контрразведывательные учреждения «покрыв густой сетью территорию юга, были очагами провокаций и организованного грабежа». Факты свидетельствуют о том, что почти сразу же после победы Октября международная реакция перешла от политических, экономических, идеологических методов борьбы непосредственно к военным. наряду с активной поддержкой контрреволюционных генералов интервенты сами развернули массовый террор, немыми свидетелями которого являются «лагеря смерти» Мудьюг и Иоканьга, Мезенская и Пинежская каторжные тюрьмы. Только через Архангельскую тюрьму за год оккупации прошло 38 тысяч арестованных, из которых было расстреляно 8 тысяч человек. Приказ колчаковского генерала Розанова: « Возможно скорее и решительнее покончить с енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми страшными и жесткими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их. В этом отношении пример японцев в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе». Еще в ноябре 1919 года бело чехи в своем меморандуме писали: «Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы (имеются в виду колчаковские) позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан… расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычные явления». Об этом же говорил Колчаку во время беседы по прямому проводу 21 ноября 1919 года Вологодский: « Все слои населения до самых умеренных возмущены произволом, царящим во всех областях жизни…» Да и сам «верховный правитель» в минуты откровения признавался своему единомышленнику, тогдашнему министру внутренних дел В. Н. Пепеляеву: « Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступление». Именно эта жестокость колчаковщины, беззаконие и произвол, творившиеся подручными Колчака, заставили подняться на борьбу с ним сибирских крестьян.

В братоубийственной войне исчезали, становились чуждыми многим привычные понятия: вместо милосердия и сострадания обоюдное озверение, вместо спокойного течения жизни – состояние страха. То, что творилось в застенках контрразведки Новороссийска, в тылу белой армии, напоминало самые мрачные времена средневековья. Обстановка в белом тылу представляла что-то ни с чем не сообразное, дикое, пьяное и беспутное. Никто не мог быть уверен, что его не ограбят, не убьют без всяких оснований.

Причины поражения. Политика «белого движения» не могла не вызвать массового крестьянского недовольства, вылившегося в крестьянские восстания в тылу белых армий. Особенно широкий размах они получили на Украине, где под руководством Н. И. Махно действовали хорошо вооруженные крестьянские отряды, координировавшие свои боевые операции с военными действиями регулярных частей Красной Армии.

Таким образом, наиболее крупные белогвардейские группировки не смогли наладить взаимоотношения с многомиллионной массой крестьян-середняков, что в значительной мере предопределила их последующее падения.

В отношении рабочего класса политика всех белых правительств в теории не шла дальше туманных обещаний, а на практике выражалась в ряде репрессий, подавлении проф. союзов, разгроме рабочих организаций. В своем большинстве рабочий класс поддерживал советскую власть.

Не маловажное значение имело и то обстоятельство, что «белому движению» приходилось функционировать на окраинах бывшей Российской империи, где давно вызревал протест против национального и бюрократического гнета центра, что выражалось в стремлении к «самостоятельности» и автономии. Белогвардейские же правительства, с их однозначным лозунгом «единой и неделимой России», очень скоро разочаровали национальную интеллигенцию и средние слои, которые первоначально пошли за ними.

Таким образом, в силу, очевидно, тех причин, что во главе белого движения стояли не политики, а генералы, оно также не сумело предложить такую программу, которая смогла бы привести к согласию всех сил, недовольных режимом большевиков. Более того, отсутствие опыта политических компромиссов, ориентация на иностранную помощь, заимствование из арсеналов соперника самых крайних методов ведения борьбы, неурядицы и разобщенность сил в самом белом стане приводили к тому, что белогвардейцы растеряли всех своих потенциальных союзников внутри страны, а постепенное свертывание, в силу многих причин, иностранной интервенции, ознаменовало конец белого движения.

В месте с тем на последнем этапе существования Добровольческой армии была предпринята попытка переосмысления и идеологии и политики белого движения. Эта попытка связана с именем генерала П. Врангеля, который в начале апреля 1920 г., после разгрома армии А. Деникина, был избран главнокомандующим русской армии в Крыму. В своей борьбе с большевиками он сделал ставку на помощь всего русского населения. С этой целью он решил превратить Крым в своеобразное «опытное поле» воссоздав там прерванное октябрьским переворотом демократический порядок, который должен был распространятся по всей России с помощью не столько русской армии, сколько крестьянской инициативы, которая должна была получить мощный импульс в лице демократического Крыма.

25 мая 1920 года Врангель опубликовал «Закон о земле», по которому часть помещичьих земель за незначительный выкуп передавалось в собственность крестьян. В дополнение к «Закона о земле» был издан «Закон о волостных земствах и сельских общинах», которые должны были стать органами крестьянского самоуправления времен сельских советов. Стремясь привлечь на свою сторону казачество, Врангель утвердил новое положение о порядке областной автономии для казачьих земель. Рабочим было обещано новое фабричное законодательство, реально защищающее их права.

Фактически Врангель и его правительство, составленное из видных представителей кадетской партии, предлагали тот самый «третий путь», который был обоснован партиями революционной демократии. Однако время было упущено. Ни одна оппозиционная сила не представляла теперь для большевиков опасность. Белое движение было разгромлено, социалистические партии расколоты. Народ России дошел до такого состояния, что перестал верить вообще кому бы то ни было. Огромное количество солдат перебывало и на той, и на другой стороне. Сражались в войсках Колчака, потом, взятые в плен, служили в рядах Красной Армии, переходили в Добровольческую армию и опять дрались против большевиков, и снова перебегали к большевикам и дрались против добровольцев. На юге России население пережило 14 режимов, и каждая власть требовала повиновения своим порядкам и законам. То Украинская Рада с германской оккупацией, то гетманство под протекторатом немцев, то Петлюра, то большевики, то белые, то опять большевики. И так по несколько раз. Люди выжидали, чья возьмет. В этих условиях большевики тактически переиграли всех своих противников.

Однако от декрета к действительности вел долгий и нелегкий путь. В качестве исходной базы для строительства новых вооруженных сил были взяты скорее отряды Красной гвардии, нежели сохранившиеся части старой армии. Вначале, в драматические недели брестских переговоров, ставка делалась на запись добровольцев и обязательное военное обучение всех трудящихся (всевобуч). Требования дисцип­лины вынудили вскоре отказаться от принципа выборности команди­ров. Противоборство с такой хорошо организованной силой, как чехословацкий корпус, заставило пойти еще дальше то этому пути. В июне 1918 г. впервые был осуществлен обязательный призыв в армию. Сначала он распространялся в соответствии с классовым принципом лишь на рабочих и крестьян-бедняков и только в Москве, Петрограде и еще нескольких губерниях. Затем, в сентябре, перешли к призыву целых возрастных контингентов и, наконец, в апреле 1919 г. - к всеобщей мобилизации.

Этот переход совершался одновременно с определением структуры регулярной армии, со своим командованием, штабами, округами; оперативными соединениями. Отсутствие военного опыта побудило обратиться за помощью к офицерам - унтер-офицерам прежнего режима. Добровольно или под угрозой им было предложено отдать свои знания новому строю. А для того, чтобы они не были предоставлены самим себе, создавалась совершенно новая, типичная для Красной Армии фигура — политический комиссар, представитель революционной власти, призванный контролировать действия «спецов» из числа старых офицеров и в то же время воодушевлять и политически воспитывать войска, которым предстояло сражаться за революцию.

Формирование Красной Армии — один из самых трудных и мучительных процессов того периода. Потребовались месяцы, прежде чем первые недисциплинированные и незнакомые с принципом единоначалия отряды, подчас способные на невиданный героизм, но легко поддающиеся панике, превратились в организованную силу, подразделенную на армии и дивизии. Оба критерия, лежавшие в основе преобразования, — регулярная, а не «партизанская», армия и использование старых офицеров — встретили резкое сопротивление в большевистской партии. Для многих большевиков это означало чуть ли подрыв самих основ их мировоззрения. В Центральном Комитете велись бесконечные споры. На VIII съезде партии в марте 1919 разногласия обострились до крайности. «Тезисы» Троцкого, который при поддержке Ленина был главным проводником нового курса, с трудом собрали необходимое большинство и были одобрены как временные, вынужденные меры. А тем временем рождалась армия.

В ходе сражений выдвинулись новые военачальники, способные вопреки всем ожиданиям одерживать верх над профессио­нальными военными. Это были люди самого разного происхождения: бывшие офицеры, уже дослужившиеся в старой армии до высоких чинов, вроде первых двух главнокомандующих, Вацетиса и Каменева (не путать с однофамильцем, известным партийным руководителем); обер-офицеры, внезапно взлетевшие на самые высокие командные посты, вроде Тухачевского и Блюхера (первого орденоносца в Крас­ной Армии); профессиональные революционеры вроде Фрунзе, Склянского и Ворошилова; партизанские командиры, с трудом приобретавшие навыки и опыт командования, наподобие Буденного и Чапаева.

Большое внимание уделялось формированию командных кадров. Помимо краткосрочных курсов и школ для подготовки среднего командного звена из наиболее отличившихся красноармейцев, в 1917-1919 гг. были открыты высшие учебные заведения: Академия Генерального штаба Красной Армии, Артиллеристская, Военно-медицинская, Военно-хозяйственная, Военно-морская, Военно-инженерная академии. В сентябре 1918 года была создана единая структура управления войсками фронтов и армии. Во главе каждого фронта назначался Революционный военный совет, состоящий из командующего фронтом и двух политических комиссаров. Возглавлял все фронтовые и военные учреждения Реввоенсовет республики во главе с Л. Д. Троцким. Были предприняты меры по ужесточению дисциплины. Представители РВС, наделенные чрезвычайными полномочиями вплоть до расстрела изменников и трусов без суда и следствия, выезжали на самые напряженные участки фронта.

Красный террор. В статье «Как буржуазия использует ренегатов» Ленин, критикуя книгу К. Каутского «Терроризм и коммунизм», разъясняет свои взгляды на проблемы террора вообще и революционного насилия в частности. Отвечая на обвинения в том, что раньше большевики были противниками смертной казни, а теперь применяют массовые расстрелы, Ленин писал: «Во-первых, это прямая ложь, что большевики были противниками смертной казни для эпохи революции… Ни одно революционное правительство без смертной казни не обойдется и что весь вопрос только в том, против какого класса направляется данным правительством оружие смертной казни.» Ленин как теоретик и политик однозначно выступал за возможность мирного развития революции, отмечая, что в идеале марксизма нет места насилию над людьми что рабочий класс предпочел бы, конечно, мирно взять власть в свои руки.

Советская власть и ее карательные органы первоначально воздерживались от насилия как средства борьбы с врагами, и лишь после того, как антибольшевистские силы начали осуществлять массовый террор, советская власть объявила «красный» террор. 26 июня 1918 года Ленин писал Зиновьеву: «Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы … удержали. Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это невозможно! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров…». В воззвании ВЦИК от 30 августа 1918 г. о покушении на председателя СНК Ленина говорилось: «На покушение, направленное против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции». 5 сентября 1918 г. СНК принял постановление, вошедшее в историю как постановление о «красном» терроре. В нем говорилось, что заслушан доклад председателя ВЧК о борьбе с контрреволюцией и СНК считал, что «при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью… Что необходимо обезопасить советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу лица, причастные к белогвардейским заговорам и мятежам; что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры». В газете «Известия» в декабре 1918 г. была опубликована беседа с только что назначенным Председателем Ревтрибунала К. К. Данилевским. Он заявил: «Трибуналы не руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими нормами. Это карательный орган, созданный в процессе напряженной революционной борьбы, который выносит свои приговоры, руководствуясь исключительно принципами целесообразности и правосознания коммунистов. Отсюда вытекает беспощадность приговоров. Но как бы ни был беспощаден каждый отдельный приговор, он обязательно должен быть основан на чувстве солидарной справедливости, должен будить это чувство. При огромной сложности задач военных трибуналов на их руководителях лежит и огромная ответственность. Приговоры несправедливые, жестокие, безмотивные не должны иметь место. В этом отношении со стороны руководителей военных трибуналов должна проявляться особая осторожность». Таким образом, с одной стороны – беспощадность приговоров, а с другой – отсутствие всяких юридических норм, право обвиняемого на защиту. Это накладывало определенный отпечаток и на содержание деятельности ВЧК.

Решающие победы «красных». В первой половине мая 1919 года, когда Красная Армия одерживала решающие победы над Колчаком, началось наступление на Петроград генерала Юденича. Одновременно антибольшевистские выступления имели место среди красноармейцев в фортах Красная Горка, Серая Лошадь, Обручев, против которых были применены не только регулярные части РККА, но и корабельная артиллерия Балтфлота. После подавления этих выступлений войска Петроградского фронта перешли в наступление и отбросили части Юденича на эстонскую территорию. Неудачей закончилось и второе наступление на Питер Юденича в октябре 1919 года. В феврале 1920 г. Красная Армия освободила Архангельск, в марте Мурманск. «Белый» север стал «красным».

Стремительное наступление «красных» осенью 1919 г. привело к разделению Добровольческой армии на две части – Крымскую и Северо-Кавказскую. В феврале – марте 1920 г. основные ее силы были разбиты и сама Добровольческая армия перестала существовать.

Между «красными» и «белыми»

Крестьяне против «красных». Столкновения между регулярными частями красной и белой армии являлись лишь фасадом гражданской войны, демонстрирующим два ее крайних полюса, не самых многочисленных, но самых организованных. Между тем, победа той или иной стороны зависела, прежде всего от сочувствия и поддержки тех, кто составлял самую внушительную силу государства – крестьянства.

Декрет о земле дал крестьянам то, чего они так долго добивались, - помещичью землю. На этом сою революционную миссию крестьяне посчитали оконченной. Они были благодарны Советской власти за землю, однако сражаться за эту власть с оружием в руках не спешили, надеясь переждать тревожное время у себя в деревне, возле собственного надела. Чрезвычайная продовольственная политика была встречена крестьянами с недоумением. Они не могли понять, зачем нужна земля, если хлеб отбирают до последнего зернышка. В деревне начались столкновения с продотрядами. Только в июле – августе 1918 г. в Центральной России таких столкновений было зафиксировано 150. Большевики применили к недовольным чрезвычайные меры – отдачу под суд, ревтрибуналы, тюремное заключение, конфискацию имущества и даже расстрел на месте.

Когда Реввоенсовет объявил мобилизацию в Красную Армию, крестьяне ответили массовым уклонением от нее. На призывные пункты не являлось до 75% призывников. В канун первой годовщины Октябрьской революции в 80 уездах Центральной России почти одновременно вспыхнули крестьянские восстания. Мобилизованные крестьяне, захватив оружие и разойдясь с призывных пунктов, поднимали своих односельчан на разгром комбедов, Советов, партийных ячеек. Значительное число крестьянских восстаний в Центральной России объяснялось тем, что эти районы очень интенсивно эксплуатировались продотрядами. А их массовость обеспечивалась за счет участия в них среднего крестьянства и даже бедноты, хотя каждое выступление большевики объявляли «кулацким». Правда, само понятие «кулак» было весьма растяжимо и не определенно и имело скорее политический, а не экономический смысл.

В месте с тем необходимо подчеркнуть, что крестьянские выступления вряд ли можно характеризовать как антисоветские и даже антибольшевистские. В сознании народных масс советская власть, большевики ассоциировались с демократическим этапом революции, давшим мир, землю, народовластие. Но крестьяне никак не могли смириться с насильственным изъятием хлеба, принудительными повинностями, отсутствием свободы торговли.

Крестьяне против «белых» Массовое недовольство крестьян наблюдалось и в тылу белых армий. Однако оно имело несколько иную направленность, чем в тылу у «красных». Если крестьяне центральных районов России выступали против чрезвычайных мер, но не против советской власти как таковой, то крестьянское движение в тылу белых армий возникало как реакция на попытки реставрировать старые земельные порядки и, значит, неизбежно принимало большевистскую направленность. Ведь именно большевики дали крестьянам землю. При этом союзниками крестьян в этих районах оказывались рабочие, что позволяло создать широкий антибелогвардейский фронт, который укреплялся за счет вхождения в него меньшевиков и эсеров, не нашедших общего языка с белогвардейскими правителями.

«Зеленые». «Махновщина». Несколько иначе развивалось крестьянское движение в приграничных между красными и белыми фронтами районах, там, где власть постоянно менялась, но каждая из них требовала подчинения своим порядком и законом, стремилась пополнить свои ряды за счет мобилизации местного населения. Дезертирующие и из белой, и из Красной Армии крестьяне, спасаясь от новой мобилизации, укрывались в лесах и создавали партизанские отряды. Своим символом они избрали зеленый цвет - цвет воли и свободы, одновременно противопоставляли себя и красному, и белому движению. Выступления «зеленых» охватили весь юг России: Причерноморье, Северный Кавказ, Крым.

Но наибольшего размаха и организованности крестьянское движение достигло на юге Украины. Во многом это было связанно с личностью руководителя повстанческой крестьянской армии Н. И. Махно. Сражаясь и с немцами, и с украинскими националистами - петлюровцами, Махно не пускал на освобожденную его отрядами территорию и красных с их продотрядами. В декабре 1918 г. армия Махно захватила крупнейший город юга – Екатеринослав. К февралю 1918 г. махновское войско увеличилось до 30 тысяч регулярных бойцов и 20 тысяч невооруженного резерва, который в случае необходимости можно было собрать под ружье под одну ночь. Под его контролем находились самые хлеборобные уезды Украины, ряд важнейших железнодорожных узлов. Махно согласился влиться со своими отрядами в Красную Армию для совместной борьбы с Деникиным. Однако, оказывая военную поддержку Красной Армии, Махно занимал независимую политическую позицию, устанавливая свои собственные порядки.

Интервенция.

Вместе с тем начинающаяся в России граж­данская война с самого начала осложнялась вмешательством в нее иностранных государств.

В декабре 1917 г. Румыния, пользуясь слабостью новой вла­сти, оккупировала Бессарабию.

На Украине созданная после Февральской революции Цент­ральная Рада, как орган националистических сил, объявила се­бя в ноябре 1917 г. верховным правительством, а в январе 1918 г., заручившись поддержкой Австро-Венгрии и Германии, провозгласила самостоятельность Украины.

В феврале под ударами Красной Армии правительство Цент­ральной Рады бежало из Киева на Волынь. В Брест-Литовске оно заключило сепаратный договор с австро-германским блоком и в марте вернулось в Киев вместе с австро-германскими вой­сками, которые оккупировали почти всю Украину. Пользуясь тем, что между Украиной и Россией не было четко фиксирован­ных границ, немецкие войска вторглись в пределы Орловской, Курской, Воронежской губерний, захватили Симферополь, Рос­тов и переправились через Дон. 29 апреля 1918 г. германское командование разогнало Центральную Раду и заменило ее пра­вительством гетмана П. П. Скоропадского.

В апреле 1918 г. турецкие войска перешли государственную границу и двинулись в глубь Закавказья. В мае в Грузии выса­дился и немецкий корпус.

С конца 1917 г. в российские порты на Севере и Дальнем Востоке стали прибывать английские, американские и японские военные корабли якобы для защиты их от возможной герман­ской агрессии. Вначале Советское правительство отнеслось к это­му спокойно. А ЦК РСДРП(б) согласился принять от стран Ан­танты помощь в виде продовольствия и вооружения. Но после заключения Брестского мира военное присутствие Антанты ста­ло рассматриваться как прямая угроза советской власти. Одна­ко было уже поздно. 6 марта 1918 г. в Мурманском порту с анг­лийского крейсера «Глори» высадился первый десант. Вслед за англичанами появились французы и американцы.

В марте на совещании глав правительств и министров ино­странных дел стран Антанты было принято решение о непризна­нии Брестского мира и необходимости вмешательства во внут­ренние дела России.

В апреле 1918 г. японские десантники высадились во Влади­востоке. Затем к ним присоединились английские, американские, французские и другие войска.

В. И. Ленин расценил эти действия как начавшуюся интер­венцию и призвал к вооруженному отпору агрессорам, несмотря на то, что вооруженные силы Антанты воздержались от прямого военного вмешательства во внутренние дела России, предпочитая оказывать материальную поддержку и консультационную помощь противостоящим большевикам силам. Даже после окон­чания первой мировой войны Антанта не решилась на широко­масштабную интервенцию, ограничившись высадкой в январе 1919 г. морского десанта в Одессе, Крыму, Баку, Батуми, а так­же несколько расширив свое присутствие в портах Севера и Дальнего Востока. Однако это вызывало резко негативную ре­акцию личного состава экспедиционных войск, для которых окончание войны затягивалось на неопределенный срок. Поэто­му черноморский и каспийский десанты были эвакуированы уже весной 1919 г.; англичане покинули Архангельск и Мурманск осенью 1919 г. В 1920 г. были вынуждены эвакуироваться с Дальнего Востока английские и американские части. Только японские войска оставались там до октября 1922 г., хотя первоначально страны Антанты сделали ставку на чехословац­кий корпус, располагавшийся на внутренних территориях Рос­сии.

Гражданская война закончилась победой «красных». Однако это была первая победа. Ее влияние на последующий ход исторического развития нашей страны катастрофичен. Взяв за аксиому положение о том, что гражданская война была выиграна благодаря мудрой политики партии большевиков, ее руководителю перенесли в мирную жизнь все свои военные наработки. Чрезвычайные административные методы управления, заложенные во время гражданской войны в процессе войны за выживание советской власти, в последующем были доведены до абсурда. Террор, который еще можно было как-то объяснить в условиях жесткого противостояния, становится необходимым атрибутом подавления малейшего инакомыслия. Однопартийность и диктатура партии будут объявлены высшим достижением демократии. Тоталитарная система, спасшая партию в период гражданской войны, станет ее надежным оплотом и в дальнейшем.

Данные о жертвах гражданской войны до сих пор очень отрывочны и неполны. Тем не менее, все исследователи согласны, что большинство потерь приходится на долю мирного населения, а в вооруженных силах от болезней умерло больше солдат, чем погибло в бою. В рядах Красной Армии и красных партизан, по некоторым оценкам, погибло в бою и умерло от ран и болезней до 600 тысяч человек.

Сколько-нибудь надежных данных о потерях белых нет. Принимая во внимание их гораздо меньшую (в четыре-пять раз) численность и лучшую боевую подготовку, а также то, что до ј советских потерь приходится на войну против Польши, число погибших в бою и умерших от болезней в белых армиях можно оценивать в 200 тысяч человек.

Не менее 2 миллионов составляет число жертв террора, главным образом «красного», и потери крестьянских формирований («зеленых»), сражавшихся как с красными, так и с белыми. По крайней мере, 300 тысяч человек погибли в ходе еврейских погромов.

Всего из-за гражданской войны население СССР (в послевоенных границах) уменьшилось более чем на 10 миллионов человек. Из них более 2 миллионов эмигрировало, а более 3 миллионов мирных жителей умерло от голода и болезней.

Гражданская война нанесла непоправимый урон стране.

Список литературы

1. История России XIX-XX вв. Курс лекций. часть 1 под. ред. Б. В. Леванова
2. Джузеппе Боффа История Советского Союза., М. 1994 г.
3. А. А. Данилов, Л. Г. Косулина История России XX век., М. 1996
4. П. А. Шевоцуков. Страницы истории гражданской войны. Взгляд через десятилетия., М. 1996
5. Ш. М. Мучаев, В. М. Устинов. История России. Учебник для ВУЗов., М. 1998
6. История России: XX век. Курс лекций под ред. Б. В. Личмана, Екатеринбург 1993 г.
7. Энциклопедия. История России: XX век., М. 1998