Скачать

Геополитическое положение и интересы России как фактор национальной безопасности

Курсовая работа по теме:

Геополитическое положение и интересы России как фактор национальной безопасности

Содержание

Введение

Глава 1. Геополитическое положение и национальные интересы России в концепциях отечественных и зарубежных классиков

1.1 Геополитическое положение России в интерпретации классиков зарубежной геополитики

1.2 Интересы и геополитическое положение России у представителей германской и англо-американской школы

Глава 2. Современное геополитическое положение РФ в оценках зарубежных и отечественных авторов и задачи обеспечения национальной безопасности

2.1 Российская Федерация в интерпретации современных отечественных геополитических концепций

2.2 Геополитическое положение в оценках современных зарубежных исследователей

2.3 Национальная безопасность: основные подходы

Заключение

Список литературы

Геополитика закономерно стала предметом пристального внимания, поскольку её научный потенциал позволяет описывать резкие трансформации международной системы и параметры внешнеполитических действий государств в нестабильных условиях. Геополитика успешно претендует на роль системного обеспечения внешнеполитической стратегии.

 Можно наблюдать, что Российской Федерации не удается окончательно выйти из постсоветского кризиса, затрагивающего все сферы государственного существования. Одной из важнейших составляющих этого состояния стала утрата геополитических позиций, поставившие под угрозу самостоятельность страны как субъекта международных отношений. До настоящего времени открыт вопрос о главных направлениях и параметрах геополитической стратегии России, не определен окончательно её статус и роль в мировом пространстве.

Проблемы, стоящие перед нашей страной в процессе внешнеполитической адаптации к современным условиям, в некоторой степени замедляют развитие внутренней модернизации. Исходя из этого, можно сделать вывод, что существует острейшая необходимость определенной международной самоидентификации России и выявления концептуальных основ для формирования геополитических стратегий.

В данном ключе важным будет рассмотрение геополитических интересов России в интерпритации русских и зарубежных геополитиков. Исследование данная тематики имеет в некоторой степени междисциплинарный характер, ведь в современности система геополитических отношений изучается такими дисциплинами, а в частности философией, теорией международных отношений, географией, мировой экономикой, культурологией, религиоведением, глобалистикой.

Исследование геополитики Росиии в интерпритации русских и зарубежных геополитиков происходит в рамках имеющегося противоречия между тенденциями развития современного мира в целом, и теми условиями, которые современность предъявляет нашей стране.

Ядром содержания указанного противоречия выступает отсутствие заявленной проработанной и проанализированной теоретической концепции как основы геополитической стратегии Российской Федерации. Все это служит поводом для суждений, что все выше приведенное обусловливает компонент актуальности заявленной темы.

Одновременно практически каждая из этих дисциплин находит свое отражение в понятийном и категориальном аппарате геополитики, способствует уточнению её предмета и методов. Сложилась во многом уникальная ситуация, описываемая взаимным синтезом множества гуманитарных дисциплин под единым «геополитическим знаменателем».

Это создаёт необходимость постановки вопросов теоретико-концептуального обоснования, формирования и реализации геополитической стратегии страны в ряд наиболее актуальных, требующих к себе особого внимания. С другой стороны, представляется возможность подойти к геополитике с её теоретическим и концептуальным багажом с точки зрения решения практических задач, стоящих перед государством в рамках осуществления его внешнеполитической деятельности.

Исследование и решение поставленных вопросов протекает сегодня в рамках имеющегося противоречия между тенденциями развития современного мира в целом и теми вызовами, которые современность предъявляет нашей стране, с одной стороны, а с другой - недостаточно разработанными и во многом хаотичными теоретическими основаниями современной отечественной геополитики. Ядром содержания указанного противоречия выступает отсутствие чёткой теоретической концепции как основы геополитической стратегии Российской Федерации, что обусловливает ещё один компонент актуальности заявленной темы.

Осмысление геополитических, военно-политических и социально-экономических изменений в самой России, а также в сфере геополитических отношений происходило в рамках исследований как российских, так и зарубежных авторов. К анализу геополитического положения и возможностей России с возникновением геополитики как науки обращались такие зарубежные авторы, как Р. Челлен, Ф. Ратцель, Х. Макиндер, К. Хаусхофер, С. Хантингтон, З. Бжезинский и другие. Среди отечественных авторов стоит выделить Л.И. Мечникова, Н.Я. Данилевского, Л.Н. Гумилева, А.Г. Дугина, К.Е. Сорокина и других.

Объектом исследования: национальная безопасность РФ

Предмет исследования: Геополитические детерминанты национальной безопасности РФ

Целью работы является выявить, осмыслить и проанализировать влияние геополитических факторов на проблемы обеспечения национальной безопасности РФ.

Исходя из данной проблематики, можно выявить ряд поставленных задач:

Рассмотреть классические концепции геополитических интересов России.

Проанализировать современных концепции геополитичиских интересов России.

Выявить интересы и геополитическое положение России у представителей германской и англо-американской школы

Определить современное геополитическое положение РФ в оценках зарубежных исследователей.

Глава 1. Геополитическое положение и национальные интересы России в концепциях отечественных и зарубежных классиков

Российская история находит свое отражение в действительности, этим обуславливается формирование основных теоретических основ в отечественной политической мысли. Характерной особенностью ее является влияние традиционных религиозно-идеологических концепций на научную мысль. Отражение этого мы можем встретить в работах отечественных исследователей.

Основополагающей теоретической основой российской мысли Можно отметить Николая Яковлевича Данилевского - русского социолога, культуролога, публициста и естествоиспытателя. Кроме того, он геополитик, один из основателей цивилизационного подхода к истории и идеолог теории панславизма.

Основной работой Н.Я. Данилевского является «Россия и Европа», которая по своему содержанию крайне отличается от образа мыслей прежних славянофилов, которые утверждали, что русский народ имеет всемирно-историческое призвание как истинный носитель всечеловеческого окончательного просвещения. Данилевский же, напротив, отрицал подобного рода общечеловеческую задачу в истории. Он считал Россию и славянство лишь особым культурно-историческим типом, однако, наиболее широким и полным. Человечество, по мнению исследователя, было отвлеченное понятие, лишенное всякого действительного значения.

Большую часть книги Данилевского рассуждения посвящены упадку Европы и об отличительных особенностях России (православие, община и т.п.). В целом они не представляют ничего нового сравнительно с тем, что было высказано прежними славянофилами. Однако стоит отметить, что они более оригинальны для того времени, когда появилась книга, политические взгляды Данилевского, которые он резюмирует в следующих словах: «В продолжение этой книги мы постоянно проводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны». Размышляя о идеологических постулатах он выводит особую российскую идентификацию, которая отлична от европейской. «Если невозможно и вредно устранить себя от европейских дел, то весьма возможно, полезно и даже необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой русской точки зрения, применяя к ним как единственный критерий оценки: какое отношение может иметь то или другое событие, направление умов, та или другая деятельность влиятельных личностей к нашим особенным русско-славянским целям; какое они могут оказать препятствие или содействие им? К безразличным в этом отношении лицам и событиям должны мы оставаться совершенно равнодушными, как будто бы они жили и происходили на луне; тем, которые могут приблизить нас к нашей цели, должны всемерно содействовать и всемерно противиться тем, которые могут служить ей препятствием, не обращая при этом ни малейшего внимания на их безотносительное значение - на то, каковы будут их последствия для самой Европы, для человечества, для свободы, для цивилизации». Данилевский анализирует исторические процессы и современный ему период. Он отмечает значимость союзов и мирного существования России на геополитическом уровне. «Без ненависти и без любви (ибо в этом чуждом мире ничто не может и не должно возбуждать ни наших симпатий, ни наших антипатий), равнодушные к красному и к белому, к демагогии и к деспотизму, к легитимизму и к революции, к немцам и французам, к англичанам и итальянцам, к Наполеону, Бисмарку, Гладстону, Гарибальди - мы должны быть верным другом и союзником тому, кто хочет и может содействовать нашей единой и неизменной цели. Если ценою нашего союза и дружбы мы делаем шаг вперед к освобождению и объединению славянства, приближаемся к Цареграду - не совершенно ли нам все равно, купятся ли этою ценою Египет Францией или Англией, рейнская граница - французами или вогезская - немцами, Бельгия - Наполеоном или Голландия - Бисмарком… Европа не случайно, а существенно нам враждебна; следовательно, только тогда, когда она враждует сама с собою, может она быть для нас безопасно».

Данилевский видит лишь отрицательные черты мира между Европейскими державами: «Именно равновесие политических сил Европы вредно и даже гибельно для России, а нарушение его с чьей бы то ни было стороны выгодно и благодетельно….. Нам необходимо, следовательно, отрешиться от мысли о какой бы то ни было солидарности с европейскими интересами».

В России уже в XIX веке существовала традиция географического детерминизма. Данная теория представленная, прежде всего трудами Л.И. Мечникова, которая нашла свое отражение в научной среде. Мечников выдвигает типологизацию рек. Он отмечает на карте мира «классические реки варварства», «великие исторические» и «культурно-исторические» реки, те и другие являются «великими воспитателями человечества», «большие и малые» по протяженности, «быстрые» (бурные) и «ленивые» (плавно несущие воды) реки. Он выделяет также тип «реки – божества, по верованию древних народов», а также «реки-кормилицы». Каждая «заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга. Река налагала на каждого отдельного члена общества некоторую часть общественной работы, полезность которой познавалась впоследствии, а в начале была непонятна большинству».

Анализируя речные цивилизации, исследователь приходит к выводу: «С нашей точки зрения, – заключает Мечников, – основной причиной зарождения и развития цивилизации являются реки. Река во всякой стране является как бы выражением живого синтеза, всей совокупности физико-географических условий: и климата, и почвы, и рельефа земной поверхности, и геологического строения данной области». Важно также отметить, – продолжает он, – что «историческое значение рек отнюдь не пропорционально длине их течения или массе приносимой ими воды. Скорее даже можно было бы утверждать, что наиболее мощные реки до сих пор почти не играли заметной исторической роли».

В книге «Цивилизация и великие исторические реки» он проводит аналитические наблюдения и исторические примеры, относящиеся к России, ее регионам, наиболее ярким историко-культурным зонам и областям. Это Украинская Сечь, Северный Кавказ, Сибирь, Русский север и др. Реки, речные системы образуют пространственно-временной континуум этих и других историко-культурных зон страны. Мечников подчеркивает: несмотря на нарастающую со стороны европейской цивилизации тенденцию «заглушить все местные различия», эти различия были и всегда будут, нет «народов природы», есть «исторические народы».

 В XX столетии выше изложенная традиция раскололась, как и русская культура в целом. Одна ветвь геополитической мысли стала развиваться в Советской России, другая - в Русском Зарубежье. Одним из ярких представителей развивавших геополитический подход в Советской России, можно считать профессора страноведения географического факультета ЛГУ 20-30-х гг. В.П. Семенова-Тян-Шанского. Он исследовал развитие “чрезматериковой” системы территориально-политического могущества России, ее преимуществ, недостатков и перспектив в будущем, а также разрабатывал на русском материале представлений о колонизационных базах как генераторах и гарантах территориально-политического могущества. Кроме того он занимался политико-географическое районирование и картографирование России (выделение “цельных в политико-географическом отношении местностей”).

Говоря о территориальном пространстве России на геополитическом уровне Семенов-Тян-Шанский писал: «Следует выделить, на пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до самых южных граней государства, особую культурно-экономическую единицу в виде Русской Евразии, не считать ее никоим образом за окраину, а говорить о ней уже как о коренной и равноправной во всем русской земле, как мы привыкли говорить об Европейской России». Мы можем наблюдать очерки Евразийской теории в идеях исследователя. Стоит также отметить, что он также выделяет и типологизацию в культуре и экономике России: «Оказывается, что такая часть Российской Империи вполне может быть географически построена, при желании, по тому же культурно-экономическому типу, к которому мы исторически привыкли в Европейской России, может, следовательно, стать настолько же прочной, в понятиях политических соседей, страной, как и Европейская Россия».

Семенов-Тян-Шанский анализирует Российское пространство, упоминая о характерных особенностях средств коммуникации. «Едва ли есть на земном шаре второе государство, которое для правильного своего развития нуждалось бы в большем абсолютном протяжении своей сети удобных путей сообщения, чем Россия. Соединенные Штаты Северной Америки и Канада, занимая каждая значительно меньшую площадь, чем Российская Империя, при условии одинакового уровня культуры, разумеется, требовали бы значительно меньшей абсолютной длины своих удобных путей сообщения».

Он видит природное начало в географическом пространстве России. «Чередующиеся исторические события указывают на замечательную аналогию между природными движениями и колонизационными». Исследователь приходит к выводу, что основной особенностью идентификации людей проживающих на территории России является природопользование общества: «Так, равнину Европейской России, как известно, создала борьба двух приблизительно равных по силе дислокаций земной коры - меридиональной и широтной, а растительный покров - борьба леса со степью, вдвигавшихся клиньями друг в друга в меридиональном направлении. Оседлый человек, выросший на этой равнине, бессознательно копирует эти оба движения в своей колонизации, и от преобладающего в данное время успеха в том или в другом направлении зависит и географическая форма его могущественного владения».

Первым, кто обратился к геополитической проблематике России в иммиграции, был русский историк, социолог и публицист, который по своим политическим убеждениям был монархист. Это Иван Лукьянович Солоневич (1891-1953). Исследователь проводил сравнительный анализ личных свобод в России и в США и Англии. В итоге он пришел к выводу, что они непосредственно взаимосвязаны с географическим фактором: «Американская свобода, как и американское богатство, - пишет он, - определяются американской географией; наша свобода и наше богатство ограничены русской географией. Русский народ никогда не будет иметь такие свободы, какие имеют Англия и США, потому что безопасность последних гарантирована океанами и проливами, а наша может быть гарантирована только воинской повинностью. Из всех же “несвобод” воинская повинность является первой». Анализирую источники бед России, он отмечает, то, что они никогда не имели отношения к политическому строю. Он пишет, что бедность России «обусловлена тем фактором, для которого евразийцы нашли очень яркое определение: географическая обездоленность России». В заключение этому он делает следующий вывод: «История России есть история преодоления географии России».

Говоря об ученой российской эмиграции, нельзя не отметить группу ученых-эмигрантов, известных как «евразийцы»: Н.С. Трубецкой, И.А. Ильин, П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский, Г.Ф. Флоровский, Л.П. Карсавин и др. Они выделяли на территории России особый сложившийся культурно-географический тип.

Анализируя Европейские и Российские пути развития, Н. С. Трубецкой писал: «Россия, взяв из Европы все, что ей нужно, должна повернуться к Европе спиной и продолжать развивать свою культуру свободно, без постоянного "равнения на запад"». Он обращается к историческому процессу, выделяя черты взаимоотношения России с Европейской культурой. «Весь восемнадцатый век прошел для России в недостойном поверхностном обезьянничании с Европы. К концу этого века умы верхов русского общества уже пропитались романогерманскими предрассудками, и весь девятнадцатый и начало двадцатого века прошли в стремлении к полной европеизации всех сторон русской жизни, причем Россия усвоила именно те приемы "скачущей эволюции", о которых мы говорили выше».

Русский философ, находящийся с 1922 г. в эмиграции Н.А. Бердяев писал о Евразийстве: «Евразийцы - не вульгарные реставраторы, которые думают, что ничего особенного не произошло и все скоро вернется на свое прежнее место. Евразийцы чувствуют, что происходит серьезный мировой кризис, что начинается новая историческая эпоха. Характер этого кризиса они не совсем верно себе представляют, полагая, что существо его заключается в разложении и конце романо-германской, европейской цивилизации (старый традиционный мотив славянофильствующей мысли)». Также, он также упоминал о значимости идей евразийства для Российской политической мысли: «Но заслуга их в том, что они остро чувствуют размеры происшедшего переворота и невозможность возврата к тому, что было до войны и революции. Евразийцы решительно провозглашают примат культуры над политикой. Они понимают, что русский вопрос духовно-культурный, а не политический вопрос. Утверждать это сознание в русской эмигрантской среде есть очень важная насущная задача. Отношение евразийцев к Западной Европе превратно и ложно и подобное отношение заслуживает наименования азиатства, а не евразийства. Но они верно чувствуют, что Европа перестает быть монополистом культуры, что культура не будет уже исключительно европейской, что народы Азии вновь войдут в поток мировой истории.» Он находит в идеях евразийства российскую самоидентификацию, которая является уникальной и не приемлима к западным идеологическим доктринам. «Эта мысль между прочим с особенной настойчивостью высказывалась пишущим эти строки. Мысль эта очень важна, как противовес тем реакционным течениям, которые думают найти выход из русской катастрофы в помощи «буржуазной» Европы. Евразийцы стихийно, эмоционально защищают достоинство России и русского народа против того поругания, которому он предается ныне и русскими людьми и людьми Запада».

Петр Николаевич Савицкий русский географ, экономист, геополитик, культуролог, философ, поэт, общественный деятель, один из идеологов евразийства. Его по праву можно назвать геополитиком, так как он комплексно рассматривал геополитические концепции. Одной из основных идей его было то, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, в частности он писал: «Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться "срединным государством" ("Чжун-го", по-китайски). И чем дальше будет идти время - тем более будут выпячиваться эти основания. Европа для России есть не более чем полуостров Старого материка, лежащий к западу от ее границ». Основой для особого цивилизационного образования он считал качество «срединности», то есть то, что Россия занимает центральную позицию в рамках всего континента. «Срединность» России для Савицкого является основой ее исторической идентичности - она не часть Европы и не продолжение Азии. Рассуждая о России, как о евразийской цивилизации, он писал: «Евразия и раньше играла объединительную роль в Старом Свете. Современная Россия, воспринимая эту традицию, должна решительно и бесповоротно отказаться от прежних методов объединения, принадлежащих изжитой и преодоленной эпохе, - методов насилия и войны. В современный период дело идет о путях культурного творчества, о вдохновении, озарении, сотрудничестве».

Идеи евразийства были возрождены в 60-х годах Л.Н. Гумилевым. В работе «От Руси к России» он анализировал историческую значимость евразийской государственности для российского общества: «В Евразийские народы строили общую государственность, исходя из принципа первичности прав каждого народа на определенный образ жизни. На Руси этот принцип воплотился в концепции соборности и соблюдался совершенно неукоснительно. Таким образом обеспечивались и права отдельного человека». Также Гумилев вывел историко-этнологическая гипотезу Пассионарной теории этногенеза, описывающую исторический процесс как взаимодействие развивающихся этносов с вмещающим ландшафтом и другими этносами. Эта теория взаимосвязана с геополитическими процессами России. Так, например он писал: «российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали и за "своих" друг друга не считали. Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения».

Немалый вклад внес в исследование геополитических идей русский философ И.А. Ильин. Ильин считал, что государство, страна с ее населением «живой организм». По его мнению, Россия в качестве «живого организма» складывалась как «органическое единство». В формировании этого единства решающую роль, считал он, играет земля, географическая среда. По этому поводу он пишет: «С первых же веков своего существования русский народ оказался на отовсюду открытой и лишь условно делимой равнине. Ограждающих рубежей не было; был издревле великий «проходной двор», через который валили «переселяющиеся народы», - с востока и юго-востока на запад. Поэтому Россия была “организмом, вечно вынужденным к самообороне».

Ильин определял Россию как «географический организм больших рек и удаленных морей» и считал вполне нормальной политику русских государей выйти к морям, овладеть низовьями рек. «Современная Россия по большому счету на Западе отрезана от морей, как и в допетровские времена. Но ее западным друзьям - атлантистам этого мало, они стремятся во что бы то ни стало расчленить Россию». Ильин, переживая за судьбы России в статье «Что сулит миру расчленение России» писал следующее: «Россия есть не случайное нагромождение территорий и племен, но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению».

И далее особо подчеркивает, что «этот организм есть государственное и стратегическое единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне: он есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия».

Анализируя отечественную геополитическую мысль можно прийти к выводу, что в России сложилась традиция, которая была склонна к консерватизму. Основным идеологическим постулатом была выявление идентичности народа на территории России, которая была отличной, а в некоторой степени превосходила Европейские нации.

Одним из первых ученых-геополитиков был Фридрих Ратцель. Основной работой, которого была «Политическая география». Он считал государство живым организмом, но организмом, укорененным в почве. В государстве, по его мнению, отражается объективная географическая данность и субъективное общенациональное осмысление этой данности, выраженное в политике. «Нормальным» Ратцель считал такое государство, которое наиболее органично сочетает географические, демографические и этнокультурные параметры нации. Он вывел общие термины и понятия приемлимые для всех государств, в том числе России. «Территория – тело государства, народ – душа государства», аналогия с развитием биологических организмов, органицизм. Также он первым ввел термин «жизненное пространство». Говоря, об империях вроде России он писал: «Пространственная экспансия государства понимается как естественный процесс, подобный росту живых организмов».

Фридрих Науман разработал концепцию Срединой Европы в которой Германия воплощает европейские континентальные интересы. Также немаловажным в ней было положение Германии за океаническим фасадом Европы с запада, ограничение ее странами Восточной Европы с востока. Кроме того, ученый считал Германию уникальной страной, в которой гармонизируются все полюса государств европейского устройства.

По мнению Наумана «срединное положение» Германии осмысливается в категориях экономического лидерства, как объединяющего экономические интересы Европы.

Под понятием «Срединная Европа» (Mitteleuropa) в немецкоязычной публицистике, в заявлениях политиков, работах экономистов германских государств XIX - начала XX в., а также в последующих работах исследователей подразумевается объединение ряда европейских стран в рамках некой общности. Характер этой общности, состав участников и ее цели авторы концепций Срединной Европы видели по-разному. Но предпосылки для ее создания были едиными: это, прежде всего стремление к германскому национальному единству после распада Старой империи, попытки компенсировать недостатки малогерманского варианта объединения страны при Бисмарке, а также соперничество с мировыми державами, такими как Великобритания, Россия и США.

С середины 90-х гг. XIX в. Ф. Науман стал все чаще обращаться к внешнеполитической проблематике. Свойственное ему социал-дарвинистское восприятие международных отношений и тезис об образовании огромных экономических и политических блоков служили основанием тезиса о том, что Германия должна стремиться стать «четвертым по величине телом» после Англии, России и США.

Идею о «Срединной Европе» разрабатывал также Йоргес фон Лохаузен, который судил о геополитической миссии Германии. По его мнению, она состоит в континентальной ориентации, направленной против запада и поэтому оправдан союз с Россией.

Судьба идеи срединной Европы весьма интересна, ведь эта идея отчасти возобновлялась в союзе Германии и Советской России, с ее лидирующим международным положением. В частности с Рапальским договором 1920 г. об обучении немецких военных специалистов в СССР.

Карл Хаусхофер представлял геополитику как государственная совесть нации, в которой каждый чиновник должен быть просвещенным.

Он рассматривал вопросы, связанные с геополитическим пространством. Немецкий ученый выводил общие процессы характерные для многих государств. Это проявляется по его мнению с освоением человечеством новых незаселенных территорий «Таково на сегодняшний день состояние еще находящегося sub judice вопроса об обеспечении линии защиты в североазиатской анэйкумене. Оно указывает, с учетом рассмотрения по меньшей мере всей предыстории вопроса, какой широкий процесс происходит в людях и народах в результате борьбы за расширение обжитого пространства Земли вокруг полюса, моря, степи, высокогорья, за раздвижение границ человечества, которая ведется одновременно с продвижением державного мышления в считавшиеся незаселенными области». Он находит подобный процесс в Российской истории, а в частности в расширении границ Российской империи. «Этот процесс характерен для расширения России в североазиатском и северотихоокеанском направлениях, придавая ему героический облик, хотя и привел к провалам в океанской политике вследствие продаж и Аляски, возвращения к политике охвата северной части Тихого океана, к столкновению с Японией, которым снова противостоят континентальные приобретения».

Кроме того он находит ответы на многие вопросы, связанные с расширением территории. Опираясь на выше представленное, он делает вывод об особенностях России в покорении новых земель: «Что позволяет нам простейшим способом разгадать мнимую загадку, почему русским удалось в баснословно короткое время пройти вдоль северной анэйкумены через Сибирь и достичь Тихого океана, создать громадное имперское образование, которое проникло в американское пространство вплоть до бухты Сан-Франциско и лишь под сильным нажимом англосаксов, а позже китайцев и японцев вынуждено было отступить назад»?

Он размышляет об особенностях природной адаптации русского населения в северных землях. Хаусхофер пишет о факторах, которые способствовали по его мнению присоединения новых территорий к составу России: «Решающим был все же тот факт, что продвигавшийся в Северную Азию русский не считал эти пространства незаселенными и поэтому проникал туда, в то время как другие крупные народы мира, в том числе восточноазиатские, с чьим жизненным пространством он скоро соприкоснулся, считали их непригодным для жизни, не имеющим ценности пространственным владением или даже придатком, примыкающим к враждебной для жизни северной полярной области».

Его также интересует вопрос о самоидентификации и формировании характерной национальной особенности жителей России, которое может выражатся в геополитическом масштабе: «Поднимаются ли трансконтинентальное панвсероссийское объединение Северной Азии и Восточной Европы (“Великая Сибирь” Банзе) и дуга Тихоокеанских островов с их в совокупности 150 млн. родственных в расовом отношении жителей»?

Немецкий ученый анализирует идейно-политическое течение евразийства, находя в нем культурную и историческую основу: «Собственно евро-азиатская школа “евразийцев” прежде всего, отсекает Россию от Запада (Abendland) и устремляет взор на Восток, следовательно, желает по-иному провести границу Европы, а именно не по Уралу или болотно-лесной зоне Припяти, а между Финским заливом, Чудским озером и устьем Дуная, оказываясь, стало быть, в антагонизме и с панславизмом, и с европейскими склонностями сарматов».

Признавая межконтинентальное положение России, граничащей и впитавшей в себя множество культурных и территориальных особенностей, он приходит к выводу о том, что она является «азиатской державой», но в некоторой степени с западными характерными чертами. «Но при такой перспективе допускалось в широком плане взаимопонимание между Японией и даже Китаем в рамках “нового порядка” в Восточной Азии, Россией как азиатской державой, младоиндийцами с их евро-американскими склонностями и мечтами о самоопределении, арабами, исламом с желательными решениями азиатских вопросов в качестве предварительного этапа к последующему согласованию их совместного натиска, направленного против хозяев “золотой бахромы на нищенском рубище Азии».

Говоря о России, в описаниях зарубежных геополитиков стоит отметить Х. Маккиндера, который писал: «Только что восточной державой стали США. На баланс сил в Европе они влияют не непосредственно, а через Россию».

Маккиндер изложил свою геополитическую концепцию, согласно которой определяющим фактором в судьбе народов и государств является их географическое положение. Он пришел к выводу, что осевым регионом мировой политики и истории играет огромное внутреннее пространство Евразии и что господство над этим пространством может явиться основой для мирового господства. «Окидывая беглым взглядом, широкие потоки истории, - писал он, - нельзя избавиться от мысли об определенном давлении на нее географических реальностей. Обширные пространства Евразии, недоступные морским судам, но в древности открытые для полчищ-кочевников, покрываемые сегодня сетью железных дорог, - не являются ли именно они осевым регионом мировой политики? Здесь существовали и продолжают существовать условия для создания мобильной военной и экономической мощи... Россия заменила Монгольскую империю. Место былых центробежных рейдов степных народов заняло ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию и Китай. В мире в целом она занимает центральную стратегическую позицию, сравнимую с позицией, занимаемой Германией в Европе. Она может наносить удары по всем направлениям, но и сама получать удары со всех направлений... Мало вероятно, чтобы какая-либо из мыслимых социальных революций могла бы изменить ее фундаментальное отношение к бескрайним географическим пределам ее существования... За осевым регионом, в большом внутреннем полумесяце, расположены Германия, Австрия, Турция, Индия и Китай; во внешнем же полумесяце - Англия, Южная Африка, Австралия, Соединенные Штаты, Канада и Япония...»

Маккиндер считал, что Россия занимает в целом мире столь же центральную стратегически позицию, как Германия в отношении Европы. Она может осуществлять нападения во все стороны и подвергаться им со всех сторон, кроме севера. И всё зависит от развития ее железнодорожных возможностей, что является делом времени.

Маккиндер, выражая британские интересы, страшился одновременно и России и Германии. Постоянная обеспокоенность тем, что Россия может захватить Дарданеллы, прибрать к рукам Османскую империю и выйти к Индии довлела и над английской практической политикой, и над ее теоретическими умами. Россия, утверждал Маккиндер, стремится к овладению прибрежными странами с незамерзающим морем. Английское же господство в британской мировой империи основано как раз на владении прибрежными странами Европы, вследствие чего всякое изменение соотношения сил в прибрежных странах должно подорвать позиции Англии. Из двух зол Россия и Германия Маккиндер все же выбрал, на его взгляд, наименьшее Россию, и весь политический пафос своего произведения направил против Германии как ближайшей непосредственной угрозы британским интересам. Опасаясь движения Германии на восток, к центру хартленда, он предлагал создание "срединного яруса" независимых государств между Россией и Германией.

У Маккиндера вызвала опасение не только угроза прямой германской военной экспансии на восток, но и сколько мирное и постепенное проникновение в разрушенную революцией Россию более экономически развитой и энергичной Германии. Он был убежден, что методы «экономического троянского коня» могут завершаться возобновлением гражданской войны в России и конечной интервенцией германских «спасителей порядка», «приглашенных» отчаявшимся народом.

 Американский геополитик – Альфред Тайер Мэхэн пришел к выводам относительно главной опасности для «морской цивилизации». Эту опасность по его мнению представляют ко