Скачать

Человек в повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»

Человек в повести А.И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича"

Читатель, открывающий первые страницы повести А.И. Солженицына “Один день Ивана Денисовича”, будто окунается в кошмарный, беспросветный и бесконечный сон. Все интересы заключенного Щ-восемьсот пятьдесят четыре, кажется, ограничены простейшими животными потребностями организма: как "закосить" лишнюю порцию баланды, как при минус двадцати семи не запустить под рубаху стужу на этапном шмоне, как сберечь последние крохи энергии в ослабленном хроническим голодом и изнуряющей работой теле — словом, как выжить в лагерном аду, в условиях, не совместимых с жизнью.

Атмосфера и события повести как будто убеждают читателя, что все человеческое осталось за колючей проволокой. Этап, отправляющийся на работу, представляет собой сплошную массу серых телогреек. Имена утеряны. Единственное, что подтверждает личность заключённого, — лагерный номер. Человеческая жизнь обесценена. Рядовой заключенный подчинен всем — от состоящих на службе надзирателя и конвоира до повара и старшины барака, таких же узников, как и он. Его могут лишить обеда, посадить в карцер, обеспечив на всю жизнь туберкулезом, а то и расстрелять.

В такой невыносимой ситуации заключенный Иван Денисович Шухов не теряет оптимизма, не впадает в уныние и остаётся человеком. Подводя итог пережитому дню, главный герой радуется достигнутым удачам: за лишние секунды утреннего дрема его не посадили в карцер, бригадир хорошо закрыл процентовку — бригада получит лишние граммы пайка, сам Шухов купил табачку на два припрятанных рубля, да и начавшуюся было утром болезнь удалось перемочь на кладке стены ТЭЦ.

За всеми нечеловеческими реалиями лагерного быта всё же выступают человеческие черты. Они проявляются в характере Ивана Денисовича, в монументальной фигуре бригадира Андрея Прокофьевича, в отчаянной непокорности кавторанга Буйновского, в неразлучности "братьев"-эстонцев, в эпизодическом образе старика-интеллигента, отбывающего третий срок и тем не менее не желающего терять человеческий облик.

Сегодня нередки суждения о том, что пора прекратить вспоминать давно отошедшие в прошлое ужасы сталинских репрессий, что мемуары очевидцев переполнили книжный рынок политической "чернухой". Повесть Солженицына нельзя отнести к разряду конъюнктурных "однодневок". Лауреат Нобелевской премии является преемником лучших традиций русской литературы, заложенным Некрасовым, Толстым, Достоевским. В Иване Денисовиче и некоторых других персонажах автору удалось воплотить неунывающий, несломленный, жизнелюбивый русский дух. Таковы крестьяне в поэме "Кому на Руси жить хорошо". Все жалуются на свою судьбу: и поп, и помещик — а русский мужик (даже последний нищий) сохраняет способность радоваться уже тому, что он жив.

Иван Денисович тоже радуется каждому дню. Ему присуща смекалка и жизненная активность: везде он успевает первым, все добывает для бригады, не забывая, правда, при этом и себя. Герою чуждо уныние. Важность для Шухова сохраняют маленькие бытовые удачи, когда его сноровка и сообразительность помогают обвести вокруг пальца жестоких притеснителей и победить суровые обстоятельства.

Нигде не пропадет "русский характер". Возможно, он умен лишь практическим умом. Но душа его, которая, казалось бы, должна была ожесточиться, зачерстветь, с достоинством выдерживает пощёчины судьбы. Заключенный Щ-восемьсот пятьдесят четыре не обезличивается, не обездушивается. Он способен сострадать и жалеть. Переживает он за бригадира, заслоняющего собой бригаду от лагерного начальства. Сочувствует безотказному баптисту Алешке, не умеющему на своей безотказности заработать немного и для себя. Помогает слабым, но не унизившимся, не научившимся "шакалить". Даже ничтожного лагерного "придурка" Фетюкова иногда жалеет он, преодолевая здоровое презрение человека, умудрившегося сохранить достоинство в скотских условиях.

Шухов испытывает сочувствие не только по отношению к товарищам по несчастью: он часто замечает, что и конвоирам, и сторожам на вышках не позавидуешь, ведь они вынуждены стоять на морозе без движения, в то время как заключенный может согреться на кладке стены.

Трудолюбие – ещё одна черта, роднящая Шухова с персонажами поэмы Некрасова. Он так же талантлив и счастлив в работе, как каменотес-олончанин, способный "гору сокрушить". Иван Денисович не уникален. Это реальный, более того, типичный персонаж. Способность замечать страдания сокамерников роднит заключенных, превращает в семью. Неразрывная круговая порука связывает их. Предательство одного может стоить жизни многим.

Возникает парадоксальная ситуация. Заключённые, загнанные за колючую проволоку, пересчитываемые подобно стаду овец образуют своего рода государство в государстве. Их мир имеет свои неписаные законы. Они суровы, но справедливы. Взаимовыручка, самоуважение, честность и мужество всегда вознаграждаются. Угощает назначенного в карцер Буйновского "посылочник" Цезарь, кладут кирпич за себя и неопытного Сеньку Шухов и Кильгас, грудью встает на защиту бригадира Павло. Несомненно, заключенные смогли сохранить человеческие законы существования. Их отношения, бесспорно, лишены сантиментов. Но они честны и по-своему гуманны.

Их попытке сохранить человеческое лицо противостоит бездушный мир лагерного начальства. Оно обеспечило себе безбедное существование, обратив узников в своих личных рабов. Надзиратели с презрением относятся к заключенным, пребывая в полной уверенности, что сами живут по-человечески. Но именно начальство меньше всех похоже на людей. Зверьё – вот их сущность. Таков надзиратель Волковский, способный забить плеткой человека за малейшую провинность. Таковы конвоиры, готовые расстрелять опоздавшего на перекличку "шпиона"-молдаванина, который заснул от усталости на рабочем месте. Таков отъевшийся повар и его приспешники, костылем отгоняющие заключенных от столовой. Именно они, палачи, нарушили человеческие законы и тем самым исключили себя из человеческого сообщества.

Страшные детали лагерной жизни составляют исторический фон повести Солженицына, тем не менее, она остаётся жизнеутверждающей по духу. Она доказывает, что даже в самых угнетающих жизненных обстоятельствах необходимо сохранять в себе человека.