Скачать

Философские идеи о происхождении жизни на Земле

Министерство общего и профессионального образования РФ

РОССИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

ИМ. Г.В. ПЛЕХАНОВА

Центр профессионального образования

Курсовая работа по философии

Философские идеи о происхождении жизни на Земле

Специальность 060400 "Финансы и кредит"

Специализация "Государственные и региональные финансы"

Исполнитель: студентка 3 курса

вечернего отделения 15 группы

И.И. Волгина

Проверила: кандидат философских наук,

доцент О.С. Беляева

Пермь, 2000

Содержание:

Введение

Жизнь — одна из форм бытия и одна из высших форм движения. Однако при всей очевидности, казалось бы, и наглядности фено­мена жизни познание сущности жизни, ее критериев, закономер­ностей развития — дело чрезвычайно сложное. Показателем этой сложности служит факт, что до сих пор отсутствует определение жизни, которое удовлетворяло бы научным требованиям. Современ­ная наука во взгляде на жизнь исходит из представлений о качес­твенном отличии живого от неживого, о наличии общих свойств у растительного и животного мира, включая человека. Естественно­научное познание жизни осуществляется по многим направлениям. Практически в него вовлечены все науки. И все же основная тяжесть выпадает на биологию — науку о жизни.

Познание жизни — первоочередная в числе задач, к решению которых человек приступил с момента своего осознанного сущес­твования. И это понятно, ибо жизнь для него — первейшая цен­ность; она породила самого человека и ее биологические механизмы в совокупности с социальными факторами составляют суть челове­ческой природы.

Жизнь — это естественный природный процесс, что предопре­деляет его познание средствами и методами науки, используемой для изучения всех природных явлений. Вместе с тем жизнь обладает специфическими свойствами, которые делают ее принципиально отличной от всех иных проявлений материального порядка, то есть речь идет о качественном своеобразии жизни.

Жизнь на Земле представлена громадным разнообразием форм, которым присуща возрастающая сложность строения и функций. Всем живым организмам свойственны два признака: целостность и самовоспроизведение. В ходе индивидуального изменения (онтоге­неза) организмы приспосабливаются к внешним условиям, а смена поколений приобретает эволюционно-исторический характер (фи­логенез). Организмы выработали способность к относительной незави­симости от внешней среды (автономность). Одно из главных свойств всякого живого организма — обмен веществ. Наряду с ним сущест­венными признаками жизни являются раздражимость, рост, размно­жение, изменчивость, наследственность. Всякий живой организм как бы стремится к главному — воспроизведению себе подобных.

Сущность жизни есть функция определенной материальной орга­низации. Познание жизни выявило сложную структурно-функцио­нальную природу биологических организмов. Долгое время в науке применялось понятие жизни, предложенное Ф. Энгельсом: «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существо­вания состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел».

По мере совершенствования методов и средств познания живых структур уточнялись представления о природе белка, характере обменных процессов в живом организме и взаимодействии его с окружающей средой. К познанию жизни подключились физика и химия, что позволило выделить молекулярный уровень биологичес­кой организации. Активно внедряются представления о физико-химической природе жизни, что якобы предопределяет возможность ее познания исключительно средствами физики и химии.

И пока ученые не выработали единого определения жизни воспользуемся таким понятием: жизнь — это частичная, непрерывная, прогрессирующая и взаимодействующая со средой самореализация по­тенциальных возможностей электронных состояний атомов.

Философский интерес к проблеме жизни продиктован следую­щими обстоятельствами: во-первых, философским объяснением природы самого человека, что требует привлечения естественнона­учных представлений о жизни; во-вторых, необходимостью исполь­зования методологических принципов в ходе научного познания жизни; в-третьих, уяснением закономерностей структурно-функци­ональной организации живого, что способствует верному ответу на один из актуальнейших философских, мировоззренческих вопросов

— в чем смысл жизни человека?

Важным результатом философского и естественнонаучного поз­нания жизни является вывод о единстве жизни на Земле.

Проблема происхождения жизни на Земле и возможности ее существования в других областях Вселенной издавна привлекала внимание как ученых и философов, так и простых людей. За последние годы интерес к этой "вечной проблеме" значительно возрос.

Это обусловлено двумя обстоятельствами: во-первых, значительными успехами в лабораторном моделировании некоторых этапов эволюции материи, проведшей к зарождению жизни, и во-вторых, стремительным развитием космических исследований, делающих все более реальным непосредственный поиск каких-либо форм жизни на планетах Солнечной системы, а в будущем и за ее пределами.

1. Взгляды на происхождение жизни и ее развитие

Происхождение жизни — один из самых таинственных вопро­сов, исчерпывающий ответ на который вряд ли когда-нибудь будет получен. Множество гипотез и даже теорий о возникновении жизни, объясняющих различные стороны этого явления, неспособны пока что преодолеть существенное обстоятельство — экспериментально подтвердить факт появления жизни. Мы не знаем и, возможно, не узнаем никогда условий, в которых зародились структуры, облада­ющие свойствами живого. Вероятно, их воспроизведение в лабора­ториях — дело будущего, но повторение его в масштабах планеты - совершенно невероятно.

Возникновение жизни на Земле, по оценкам ученых, имело место 3-4 млрд. лет назад. В результате сложных космических и земных преобразований зародились простейшие формы жизни, которые положили начало почти миллиону видов животных и около 400 тыс. видов растений, конечное число которых неизвестно и сегодня. Проблема происхождения жизни на Земле — сложнейшая задача современной науки, интерес к которой никогда не ослабевал в связи с попытками человека проникнуть в собственную природу и историю. Решающая роль в прояснении тайны происхождения жизни отводится теоретическому познанию, изучению истории становления представлений о жизни и их философскому осмыслению. История взглядов на происхождение жизни уходит в далекое прошлое. Первые идеи возникновения жизни ограничивались рам­ками мифологических представлений. В мифах рождались легенды о возникновении одушевленных форм из неодушевленных. Охота и собирательство укрепляли связь людей с живой природой, углуб­ляли понимание ее отличия от неживой.

Мифологическое сознание ограничивало познание: человек даже не осознавал факта своего рождения и происхождения. Наивные представления о мире как данности, явленной в целостной и гар­моничной жизни, затемняли проблему ее возникновения. Все, мол, просто и естественно: возникновение, рождение жизни — факт сам собой разумеющийся и не требующий объяснений.

Лишь по мере становления культуры, совершенствования средств познания, кристаллизации самосознания формируются два осново­полагающих взгляда на происхождение и развитие жизни. Это - креационизм и эволюционизм.

Креационизм —концепция, объясняющая происхождение много­образия форм органического мира как акт божественного творения. Название учения происходит от латинского слова creatio, creations — «создание», «сотворение». Креационизм исходит из того, что, несмотря на присущее человеку стремление разрешить вопрос о происхождении мира, он сам по себе не может добиться этого без помощи Бога, которому мир обязан своим существованием.

Корни креационизма уходят в эпоху глубокой античности. До сих пор известен древневавилонский миф о герое-боге Мардуке, который, обладая колоссальной силой, разорвал надвое чудовище Тиамат и создал из его спины небо, а из живота — землю.

Исходя из имеющихся представлений о структуре живых орга­низмов, основным компонентом которых является вода, в известной мере можно объяснить почему в поисках субстанций жизни упор всегда делался и на воду. На первых порах идея сотворения выгля­дела довольно просто: некто создает нечто и всегда из чего-то. Творец, созидатель (демиург) — это искусный мастер, копирующий некую модель.

На новый уровень креационисткие представления выходят уже в библейские времена. Главная идея библейского ответа на вопрос о происхождении жизни, как частного случая сотворения мира, в том, что Бог создал мир из ничего — не из готовой материи и не из собственного своего существа. Всему сущему предшествовала безначальная вечность, в которой творил один Господь. Именно им было положено новое начало, бытие — мир видимый и невидимый.

В соответствии с Библией, начало жизни на Земле связано с пятым днем творения, когда появились рыбы и водяные твари, птицы и воздушные творения. На следующий день на земле явля­ются разного рода животные, обитающие на суше. Не ясно было только — для кого все это? И на седьмой день Бог сотворил человека «по образу Нашему, и по подобию Нашему».

Креационистские представления о происхождении жизни и ее развитии господствовали в науке до возникновения эволюционного учения. Они являлись не только догмами официальной религии, их придерживалось подавляющее большинство естествоиспытателей. Отправляясь от факта многообразия форм органического мира, сторонники креационизма рассматривали это многообразие как результат Божественного творения. Они защищали идею неизмен­ности видов и отрицали эволюцию.

Основу эволюционного подхода к проблеме возникновения жизни составляет идея развития, которая как методологический принцип познания живой природы начала оформляться в период XVII— XVIII веков. Однако первые попытки носили характер стихийных, гениальных догадок. Наука еще не располагала достаточным естес­твеннонаучным материалом, метафизический взгляд на природу не позволял подойти к исследованию подлинных источников развития.

Проблема развития — важнейшая проблема философии. С ре­шением ее на разных этапах связано преодоление кризисных со­стояний в становлении естествознания, что способствовало выходу науки о природе на новые уровни и открывало новые перспективы перед естествоиспытателями. Как известно, вопросы развития раз­рабатывались не только материалистами, идеалистическая филосо­фия также пыталась дать их решение со своих позиций. Естествен­но, что проблема развития является важной и для самой биологии. Более того, эта проблема, как свидетельствует история науки о жизни, выступает центром формирования основных положений и представлений современной биологии.

Концепция развития не может существовать только в рамках чистой философии. Философские конструкции должны подкреп­ляться знанием подлинных явлений, источников и причин их раз­вития. Впервые концепция развития (в особенности органического) была сформулирована древнегреческими философами. А. Ф. Лосев подчеркивает, что именно в философии Аристотеля появляется диалектический результат живого развития жизни. Дальнейшая философская разработка этой идеи во многом зависела от решения целого ряда естественнонаучных проблем, которое, в свою очередь, требовало эффективной методологической основы.

Такая диалектическая взаимосвязь — методологии и результатов конкретных наук — принципиальное качество научного познания. История становления эволюционного учения подтверждает, какую важную роль в этом процессе играют философские взгляды естес­твоиспытателей. Так, в свое время широкое распространение в био­логии получила аристотелевская идея градации органического мира, завершением которой явилась натурфилософская концепция «лес­тницы существ». Ее сторонники представляли живую природу в виде восходящей «лестницы», ступеньками которой выступают от­дельные формы органического мира, располагающиеся в порядке повышения их сложности.

Эти взгляды дальнейшее воплощение получили в принципе непрерывности Г.В. Лейбница и его учении о всеобщей связи сущего. Лейбниц приходит к выводу о родстве всех живых существ и о их единстве с неорганической природой. «Идея «вездесущия» жизни, — подчеркивал В. И. Вернадский, — проникала философию Лейбница и едва ли можно сомневаться в том, что через нее она многообразным путем все время сохранялась и жила в той среде, в которой творила научная работа человечества».

Воззрения швейцарского философа и естествоиспытателя Ш. Бонне (1720—1793) испытали влияние Лейбница. По мнению Бонне, органический мир в целом можно сравнить с организмом, в котором все элементы связаны между собой настолько тесно, что невозмож­но допустить отсутствие какого-либо из них. Хотя «лестница су­ществ» у Бонне, в которую он включал также и сверхъестественные существа — ангелов и т. п., отражала несогласие с искусственной классификацией Линнея, она была далеко от того, чтобы рассмат­ривать внешнее сходство видов как результат единства их истори­ческого происхождения. Концепция Бонне в своей основе не со­держала идеи развития, так как основывалась на преформистских представлениях, согласно которым эволюция — это развертывание вечно существующих зародышей, исключающее новообразования. Взгляды Бонне оказали сильное влияние на формирование естес­твеннонаучных представлений французских материалистов.

Так, в произведениях французского энциклопедиста Ж. Б. Ро­бине (1735—1820) «лестница существ» получает в основе своей материалистическое объяснение. Полагая материю одушевленной, Робине всем телам природы приписывал функции живого. В осно­ве материи лежит, по его мнению, живая молекула, наделенная внутренней активностью. Единство жизни Робине объяснял с помощью закона непрерывности, якобы действующего в «лестнице существ».

Французский материалист Ж. О. Ламеттри (1709—1751) высказал идею о возникновении живых форм из органических зародышей под влиянием внешней среды. Единство растительного и животного царства он усматривал в сходстве составляющих их элементов. Ламеттри в какой-то степени подходил к идее эволюции, но делал это с крайне механистических позиций, полагая, что различие между животным, растительным миром и человеком - чисто ко­личественного порядка.

Более развернутый характер эволюционные идеи приобрели в учении Д. Дидро (1713—1784), который прямо ставил вопрос о качественной изменчивости органического мира. Предвосхищая некоторые положения эволюционного учения, Дидро считал, что человек как биологический вид имеет свою историю становления, равно как и другие живые существа.

Важную роль в разработке идеи развития и становления эволю­ционного учения сыграли труды выдающегося французского естес­твоиспытателя XVIII'в. Ж. Л. Бюффона (1707—1788), автора зна­менитой многотомной «Естественной истории». Бюффон резко критиковал классификацию Линнея, построенную на идее неизменя­емости видов. Он выступил против абсолютизации разрывов между видами и исходил из представления о постепенности переходов от одного вида к другому. В своей критике искусственной системы Линнея Бюффон впал в крайность. Он вообще стал отрицать воз­можность какой бы то ни было классификации, полагая, что виды — не реально существующие в природе единицы, а искусственные, надуманные категории.

Одним из первых философов, сделавших попытку применить современное ему естествознание для объяснения строения и раз­вития мира, был И. Кант. Неоднократные его ссылки на сочинения Бюффона, Бонне позволяют сделать вывод, что Кант был знаком с новейшей литературой по вопросам познания жизни. Значитель­ное влияние на него оказали труды Лейбница и Лессинга. Призна­ние эволюции живого и растительного мира явилось для Канта логическим завершением его космогонической гипотезы. Идея развития рассматривалась им как всеобщий принцип, применимый к познанию всех явлений, имеющих место на Земле. Фактический научный материал, которым располагала в то время биология, не мог дать Канту убедительных доказательств правильности его кон­цепции. Тем не менее выводы, к которым он пришел, рассматривая живую природу, способствовали проникновению идеи эволюции в умы биологов. Кант предугадал сущность материалистического объяснения природы наследственного материала, совершенно вер­но подметив независимость его от внешних причин.

Во времена Канта господствовала идея неизменяемости и пос­тоянства видов. Несомненно, знакомый с имеющимися точками зрения на эту проблему Кант не мог без должного обоснования говорить о возникновении новых видов. В то же время он не мог отрицать и тех изменений в органическом мире, которые нельзя было не заметить, изучая историю природы. Следствием этого явилась постановка Кантом вопроса о видоизменении и создании новых видов. Он выступает против идеи неизменности видов, против неизменности человека. Не принимая механистического толкования встречающихся в живой природе многочисленных фактов самого разнообразного сочетания признаков, он считал, что «случай или всеобщие механические законы не в состоянии породить такие сочетания».

Возможность доказательства общности происхождения «велико­го множества» видов живых организмов, населяющих Землю, Кант видел в создании естественной истории как самостоятельной науки. Высказываясь в защиту исторического подхода, Кант горячо высту­пает против идеи множества локальных актов творения.

В этот же период немецкий естествоиспытатель К. Ф. Вольф (1734—1794) опубликовал свою диссертацию «Теория зарождения», в которой опроверг учение о преформации и научно обосновал теорию эпигенеза.

Смелую попытку распространить идеи развития на человеческую историю предпринял ученик Канта И. Г. Гердер. В его теории органических сил идея развития приобретает всеобщий характер. Из области поэзии, языка, мышления Гердер переносит ее на всю природу. В труде «О переселении душ» он излагает взгляды на развитие животного мира, которые затем в его основном труде «Идеи к философии истории человечества» выражаются в форме всеобщего закона природы.

Большой вклад в развитие эволюционных представлений внесли Эр. Дарвин, К. Ф. Кильмейер и в особенности французский нату­ралист Ж. Б. Ламарк (1744-1829).

В 1809 г. Ламарк опубликовал «Философию зоологии», которая содержала его основные возражения против метафизической идеи вечности и неизменности видов. Впервые в истории науки в этом труде была последовательно изложена идея о постепенном развитии всех организмов из простейших форм жизни, сделана первая по­пытка объяснить это развитие действием естественных сил, влия­ющих на организацию растений и животных. Согласно Ламарку, развитие органического мира осуществляется путем естественной «градации», как постепенный переход от простейших форм биоло­гической организации к усложняющимся и совершенствующимся. Движущей силой такого развития выступает «постоянное стремле­ние природы» к усложнению строения организмов. Это — первый принцип эволюции. Здесь не учитывается влияние условий сущес­твования. Наоборот, в постоянной, неизменной среде градация должна обнаруживаться в чистом виде. Но в реальной природе не существует таких условий. Поэтому организмы под действием самых разнообразных фактов вынуждены изменять свои привычки, что влечет за собой изменение строения, нарушающее правильность «градации». Это — второй принцип исторического развития орга­низмов. Заметим, что в дальнейшем в аргументах ламаркистов он занял главное место.

Идеей эволюции Ламарк нанес ощутимый удар телеологии (уче­ние о наличии в природе, обществе объективных, внечеловеческих целей). Некоторые противоречия, присущие ламаркизму, послужи­ли впоследствии поводом для дискредитации со стороны антиэво­люционистов самой идеи эволюции. Они также явились одной из причин того, что многие материалистически мыслящие естествоис­пытатели не приняли идей Ламарка.

Особенно ожесточенные нападки на теорию Ламарка были предприняты французским биологом Ж. Кювье (1769—1832), играв­шим исключительную роль в науке в первой половине XIX в. Исследования Кювье способствовали внедрению сравнительного метода в анатомию и палеонтологию. Широкое распространение получили сформулированные им принципы приспособленности организма к условиям среды и взаимозависимости отдельных частей и органов внутри организма. В его работах креационизм приобрел свою наиболее завершенную форму. Защищая идею неизменности видов, внутри которых возможны лишь отдельные изменения в рамках индивидуальных различий, Кювье отстаивает телеологичес­кие принципы, сущность которых сводится к следующему: всякое «организованное существо» образует целое, представляющее единую замкнутую систему, взаимодействие и соответствие частей которой подчинено одной конечной цели.

Против воззрений Кювье резко выступил Э. Ж. Сент-Илер. Выражая несогласие с положением о четырех типах животных, выдвинутым Кювье, Сент-Илер развил идею о единстве плана строения животных. Эта идея не удержалась в науке. Но ее обосно­вание привело к концепции трансформации живых форм, то есть укрепило идею развития органической природы. Вместе с тем, хотя Сент-Илер отбросил телеологические положения, содержащиеся в концепции эволюции Ламарка, он придал ей более механистический характер.

Разработка эволюционной идеи была продолжена И. В. Гете, русскими учеными И. Е. Дядьковским (1784—1841) и особенно К. Ф. Рулье (1814—1858), которые подчеркивали определяющую роль внешних условий в существовании живых организмов. Наряду с развитием эволюционного учения в этом направлении шел процесс разработки идей, придававших первостепенное, а иногда и реша­ющее значение внутренним факторам. Существенную роль здесь сыграл Карл Бэр. Ему принадлежит заслуга установления связи между онтогенезом и филогенезом, подтвердившей идею истори­ческого единства органических форм.

Накопленный длительным развитием биологической науки фактический и теоретический материал требовал своего объяснения в рамках общей концепции, диалектически отражающей противо­речивые процессы развития в живой природе. Такое объяснение было дано Ч. Дарвином, который вскрыл и объяснил источники и движущие силы этой эволюции. В основу теории эволюции им были положены следующие материальные факторы: наследственность, изменчивость и естественный отбор. Его учение о естественном отборе стало ключевым в решении многих проблем эволюции органического мира. В 1859 г. был выпущен главный труд всей жизни Ч. Дарвина — «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь». Первое издание книги в количестве 1250 экземпляров было распродано за один день. С тех пор вышли тысячи экземпляров труда Дарвина.

В чем же состоял революционный переворот в естествознании и мировоззрении, совершенный Ч. Дарвиным?

2. Естественнонаучные представления о жизни и ее эволюции

Дарвин вскрыл движущие силы эволюции живой природы. Он попытался понять и объяснить действительную природу внутренних противоречий органического мира. Его теория не только объясняет характер этих противоречий, но и указывает пути, по которым они разрешаются в мире животных и растений.

Значительное место во всех трудах Дарвина, и в частности, в «Происхождении видов», занимают доказательства самого факта органической эволюции.

Сейчас общепризнанно, что в основе всего живого лежат сход­ные химические соединения группы белков, среди которых особое положение имеют нуклеопротеиды. Это — соединения белковых тел и нуклеиновых кислот. Нуклеопротеиды составляют основной ком­понент клеточного ядра растений и животных. Исследования в области молекулярной биологии показали, что нуклеиновые кисло­ты ответственны за многие важные процессы жизнедеятельности организмов. При этом особую роль играют макромолекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) и рибонуклеиновой кислоты. (РНК). Молекула ДНК во взаимодействии с другими субстанциями клетки определяет синтез белка и ферментов, регулирующих обмен веществ в организме. Белки и нуклеопротеиды (в особенности ДНК и РНК) являются обязательной составной частью всех биологичес­ких организмов. Следовательно, с точки зрения химической эволю­ции они лежат в основе жизни всех известных на Земле биологи­ческих форм.

Помимо этого между неживой и живой природой существует извечная, непрерывная связь. «Между косным и живым веществом есть — непрерывная, никогда не прекращающаяся связь, которая может быть выражена как непрерывный биогенный ток атомов из живого вещества в косное вещество биосферы, и обратно. Этот биогенный ток атомов вызывается живым веществом. Он выража­ется в непрекращающемся никогда дыхании, питании, размноже­нии и т. п.».

На единство живой природы указывает и дифференцированность тела животных и растений. Таким образом, единство мира организмов проявляется как в их химическом составе, так и в строении, и функционировании. Этот факт не мог ускользнуть от внимания естествоиспытателей. Идея сходства живых организмов привела Ж. Кювье к учению о типах животного царства. В даль­нейшем она получила разработку в трудах К. Бэра, Э. Геккеля, А. О. Ковалевского, И. И. Мечникова, которые доказывали, что сход­ство животных не может быть объяснено иначе, как общностью их происхождения.

На единство органического мира указывает и существование так называемых промежуточных форм, к которым относятся животные и растения, занимающие переходное, промежуточное положение между крупными таксонами.

В органическом мире нет жестких границ между его подразде­лениями. В то же время границы между видами всегда реальны. Дарвин уделяет большое место проблеме вида и видообразования. Не случайно в заглавие его труда вынесены слова «происхождение видов». Как важнейшая единица систематизации вид занимает центральное место в эволюционной теории. Задачей эволюцион­ной теории является объяснение механизма возникновения жизни и изменения реальных видов животных и растений, населяющих Землю.

Доказательством эволюции служит и сходство органов живот­ных, выражающееся в их положении, соотношении в общем плане строения и в развитии из сходного зачатка зародыша. Сходные органы называются гомологичными органами. Эволюционная тео­рия объясняет сходство органов общностью происхождения срав­ниваемых форм, тогда как сторонники креационистских концепций истолковывали это сходство как волю творца, создававшего группы животных по определенному плану.

Подтверждением идеи эволюции является отражение истории развития организмов на их строении и на процессах зародышевого развития, а также географическое распространение организмов.

Особое место в разработке и углублении эволюционных пред­ставлений занимает генетика. Представления о неизменности генов начинают преодолеваться в 20—30-е годы XX в. в связи с возни­кновением популяционной, эволюционной генетики. Выяснение структуры популяций позволило по-новому посмотреть на эволю­ционные процессы, разыгрывающиеся на популяционном уровне. Генетика дала возможность проследить основные этапы эволюци­онного процесса от появления нового признака в популяции до возникновения нового вида. Она принесла в исследование внутри­видового, микроэволюционного уровня точные экспериментальные методы.

Элементарная единица наследственности — ген, представляющий собой участок молекулы ДНК, который определяет развитие эле­ментарных признаков особи. Элементарная эволюционная единица должна отвечать следующим требованиям: конечности деления;

способности наследственного изменения в смене биологических поколений; реальности и конкретности существования в естествен­ных условиях. Такой единицей эволюции считается популяция — элементарная единица эволюционного процесса, а наследственное из­менение популяции представляет собой элементарное эволюционное явление. Оно отражает изменение генотипической структуры попу­ляции. Ген подвержен мутациям — наследственным изменениям отдельных особей. Мутация — дискретное изменение кода наслед­ственной информации особи. Различают генные, хромосомные, геномные, а также внеядерные типы мутаций.

Процесс возникновения мутаций поддерживает очень высокую степень генетической разнородности природных популяций. Но, выполняя роль «поставщика» элементарного материала, сам мута­ционный процесс не направляет ход эволюционных изменений, он обладает вероятностным, статистическим характером.

Закономерности эволюции находят свое выражение в жизни отдельного индивида, но движущие силы эволюции содержатся

внутри системы индивидов, в данном случае популяции. Разреше­ние противоречий популяции служит основой всей эволюции и при этом определяет преобразование организма как составной части популяции. Отношения между организмами в популяции носят сложный характер. Их изучение затрудняется тем, что помимо внутрипопуляционных взаимодействий организмы испытывают влия­ние со стороны других популяций, других видов и еще шире — условий окружающей среды.

3. Теория самопроизвольного зарождения

Религиозные учения всех времен и всех народов приписыва­ли обычно появление жизни тому или другому творческому акту боже­ства. Весьма наивно решали этот вопрос и первые исследователи природы. Даже для такого выдающегося ума древности, каким являлся Аристо­тель, принять представление о том, что животные — черви, насекомые и даже рыбы — могли возникнуть из ила, не представляло особых затруд­нений. Напротив, этот философ утверждал, что всякое сухое тело, стано­вясь влажным, и, наоборот, всякое мокрое тело, становясь сухим, родят животных.

Авторитет Аристотеля имел исключительное влияние на воззрения средневековых ученых. Мнение этого философа в их умах причудливо переплеталось с учением отцов церкви, зачастую давая нелепые и даже смешные на современный взгляд представления. Приготовление живого человека или его подобия, «гомункулуса», в колбе, при помощи смешения и перегонки различных химических веществ, считалось в средние века хотя и весьма трудным и беззаконным, но, без сомнения, выполнимым делом. Получение же животных из неживых материалов представлялось ученым того времени настолько простым и обычным, что известный алхи­мик и врач Ван-Гельмонт прямо дает рецепт, следуя которому можно искусственно приготовить мышей, покрывая сосуд с зерном мокрыми и грязными тряпками.

Ряд сочинений, принадлежащих к XVI и XVII вв., подробно описы­вает превращение воды, камней и других неодушевленных предметов в пресмыкающихся, птиц и зверей. Гриндель фон Ах даже приводит изображение лягушек, образующихся из майской росы, а Альдрованд дает рисунки, показывающие, каким образом птицы и насекомые родятся из веток и плодов деревьев.

Чем дальше развивалось естествознание, чем большее значение в деле познания природы приобретали точное наблюдение и опыт, а не одни только рассуждения и мудрствования, тем более сужалась область приме­нения теории самопроизвольного зарождения. Уже в половине XVII в. доктор Реди простыми опытами доказал неосновательность мнений о самозарождении червей в гниющем мясе. Он покрывал мясо легкой кисеей и таким образом преграждал доступ к нему мухам, из яиц кото­рых развиваются черви. При этом мясо загнивало, но образования червей никогда не происходило. Так же просто было опровергнуто мнение о самозарождении насекомых.

Таким образом, относительно живых существ, видимых простым глазом, предположение о самозарождении оказалось несостоятельным. Но в конце XVII в. Кирхером и Левенгуком был открыт мир мельчай­ших существ, невидимых простым глазом и различимых только в микро­скоп. Этих «мельчайших живых зверьков» (так Левенгук называл открытые им бактерии и инфузории) можно было обнаружить всюду, где только происходило гниение, в долго стоявших отварах и Застоях растений, в гниющем мясе, бульоне, в кислом молоке, в испражнениях, в зубном налете. «В моем рту,— писал Левенгук,— их (микробов) боль­ше, чем людей в соединенном королевстве». Стоит только поставить на некоторое время в теплое место скоропортящиеся и легко загнивающие вещества, как в них сейчас же развиваются микроскопические живые существа, которых раньше там не было. Откуда же эти существа берутся? Неужели же они произошли из зародышей, случайно попавших в гнию­щую жидкость? Сколько, значит, должно быть повсюду этих зародышей! Невольно являлась мысль, что именно здесь, в гниющих отварах и насто­ях и происходит самозарождение живых микробов из неживой материи. Это мнение в середине XVIII в. получило сильное подтверждение в опы­тах шотландского священника Нидхэма. Нидхэм брал мясной бульон или отвары растительных веществ, помещал их в плотно закрывающиеся сосуды и короткое время кипятил. При этом, по мнению Нидхэма, долж­ны были погибнуть все зародыши, новые же не могли попасть извне, так как сосуды были плотно закрыты. Тем не менее, спустя некоторое время в жидкостях появлялись микробы. Отсюда указанный ученый делал вывод, что он присутствует при явлении самозарождения.

Однако против этого мнения выступил другой ученый, итальянец Спалланцани. Повторяя опыты Нидхэма, он убедился, что более про­должительное нагревание сосудов, содержащих органические жидкости, совершенно их обеспложивает. Между представителями двух противо­положных взглядов разгорелся ожесточенный спор. Спалланцани доказы­вал, что жидкости в опытах Нидхэма не были достаточно прогреты и там оставались зародыши живых существ. На это Нидхэм возражал, что не он нагревал жидкости слишком мало, а, наоборот, Спалланцани на­гревал их слишком много и таким грубым приемом разрушал «зарож­дающую силу» органических настоев, которая очень капризна и не­постоянна.

Таким образом, каждый из спорящих остался при своем мнении, и вопрос о самозарождении микробов в гниющих жидкостях не был раз­решен ни в ту, ни в другую сторону в течение целого столетия. За это время было сделано немало попыток опытным путем доказать или опро­вергнуть самозарождение, но ни одна из них не привела к определенным результатам. Вопрос запутывался все больше и больше, и только в поло­вине XIX в. он был окончательно разрешен благодаря блестящим исследо­ваниям гениального французского ученого Пастера.

Пастер прежде всего доказал крайне широкое распространение микроорганизмов. Рядом опытов он показал, что всюду, а в особенности около человеческого жилья, в воздухе носятся мельчайшие зародыши. Они так легки, что свободно плавают в воздухе, лишь очень медленно и постепенно опускаясь на землю.

Таинственное появление микроорганизмов в опытах предыдущих исследователей Пастер объяснял или неполным обеспложиванием среды, или недостаточной защитой жидкостей от проникновения зародышей. Если тщательно прокипятить содержимое колбы и затем предохранять его от зародышей, которые могли бы попасть с притекающим в колбу воздухом, то в ста случаях из ста загнивания жидкости и образования микробов не происходит.

Для обеспложивания притекающего в колбу воздуха Пастер применял самые разнообразные приемы: он или прокаливал воздух в стеклян­ных и металлических трубках, или защищал горло колбы ватной пробкой, в которой задерживаются все мельчайшие частицы, взвешенные в воздухе, или, наконец, пропускал воздух через тонкую стеклянную трубку, изогнутую в виде буквы S,— в этом случае все зародыши механически задерживались на влажных поверхностях изгибов трубки. Всюду, где защита была в достаточной степени надежной, появление микробов в жидкости не наблюдалось. Но, может быть, продолжительное нагрева­ние химически изменило среду и сделало ее непригодной для поддержа­ния жизни? Пастер легко опроверг и это возражение. Он бросал в обеспло­женную нагреванием жидкость ватную пробку, через которую пропускал­ся воздух и которая, следовательно, содержала зародышей,— жидкость быстро загнивала. Следовательно, прокипяченные настои являются впол­не подходящей почвой для развития микробов. Это развитие не про­исходит только потому, что нет зародыша. Как только зародыш попадает в жидкость, так сейчас же он прорастает и дает пышный урожай.

Опыты Пастера с несомненностью показали, что самозарожде­ния микробов в органических настоях не происходит. Все живые организ­мы развиваются из зародышей, т. е. берут свое начало от других живых существ. Но каким же образом появились первые живые существа? Как зародилась на Земле жизнь?

4. Теория панспермии

Пастера справедливо считают отцом науки о простейших организ­мах - микробиологии. Благодаря его работам был дан толчок к обширней­шим исследованиям невидимого простым глазом мира мельчайших существ, населяющих землю, воду и воздух. Эти исследования уже не были напра­влены, как раньше, на одно только описание форм микроорганизмов; бактерии, дрожжи, инфузории, амебы и т. д. изучались и с точки зрения условий их жизни, их питания, дыхания, размножения, с точки зрения тех изменений, которые они производят в окружающей их среде, и, нако­нец, с точки зрения их внутренней структуры, их тончайшего строения. Чем дальше шли эти исследования, тем все больше и больше обнаружива­лось, что простейшие организмы устроены совсем не так просто, как это думали раньше.

Тело всякого организма - растения, улитки, червя, рыбы, птицы, зверя, человека, - состоит из мельчайших пузырьков, видимых только в микроскоп. Оно составлено из этих пузырьков-клеток, как дом сложен из кирпичей. Разные органы различных животных и растений содержат клетки, отличающиеся друг от друга по своему виду. Приспосабливаясь к той работе, которая возложена на данный орган, клетки, его составляю­щие, так или иначе, изменяются, но в принципе все клетки всех организ­мов сходны между собой. Микроорганизмы отличаются только тем, что все их тело состоит всего-навсего из одной-единственной клетки. Это принципиальное сходство всех организмов подтверждает общепринятую теперь в науке мысль, что все живущее на Земле связано, так сказать, кровным родством. Более сложные организмы произошли из более про­стых, постепенно изменяясь и совершенствуясь. Таким образом, стоит только разъяснить себе образование какого-нибудь простейшего организ­ма - и происхождение всех животных и растений становится понятным.

Но, как уже было сказано, и простейшие, состоящие всего из одной клеточки, представляют себе весьма сложные образования. Их главная составная часть, так называемая протоплазма, - это полужидкое, тягучее студенистое вещество, пропитанное водой, но в воде нерастворимое. В состав протоплазмы входит целый ряд исключительно сложных хими­ческих соединений (главным образом белков и их производных), которые нигде в другом месте не встречаются, только в организмах. Эти вещества не просто смешаны, а находятся в особом, мало еще до сего времени иссле­дованном состоянии, благодаря которому протоплазма обладает тончай­шей, плохо различимой даже в микроскоп, но чрезвычайно сложной структурой. Предположение о том, что такое сложное образование с вполне определенной тонкой организацией могло самопроизвольно зародиться в течение нескольких часов в бесструктурных растворах, какими являют­ся бульоны и настои, так же дико, как и предположение об образовании лягушек из майской росы или мышей из зерна.

Исключительная сложность строения даже наиболее простых орга­низмов так поразила умы некоторых ученых, что они пришли к убежде­нию о существовании непроходимой пропасти между живым и неживым. Переход неживого в живое, организованное казался им абсолютно невозможным ни в настоящем, ни в прошлом. «Невозможность самозарож­дения в какое бы то ни было время,— говорит известный английский физик В. Томсон,— нужно считать так же прочно установленной, как закон всемирного тяготения».

Но как же тогда произошла жизнь на Земле? Ведь было время, когда Земля, по общепринятому теперь в науке взгляду, представляла собой раскаленный добела шар. За это говорят и астрономия, и геология, и минералогия, и прочие точные науки — это несомненно. Значит, на Зем­ле существовали такие условия, при которых жизнь была невозможна, немыслима. Только после того, как земной шар потерял значительную часть своего тепла, рассеяв его в холодное межпланетное пространство, только после того, как охлажденные водяные пары образовали первые тепловые моря, стало возможно существование организмов, подобных тем, которые мы сейчас наблюдаем. Для разъяснения этого противоречия была создана теория, носящая довольно сложное название — теории панспермии.

Основателем этой теории является Г. Э. Рихтер. Исходя из представле­ния, что в мировом пространстве везде носятся маленькие частицы твердо­го вещества (космозои), отделившиеся от небесных тел, указанный автор допускал, что одновременно с этими частицами, может быть прилепив­шись к ним, носятся жизнеспособные зародыши микроорганизмов. Таким, образом эти зародыши могут переноситься с одного, заселенного орга­низмами небесного тела на другое, где жизни еще нет. Если на этом послед­нем уже создались благоприятные жизненные условия, в смысле подходящей температуры и влажности, то зародыши начинают прорастать, разви­ваться и являются впоследствии родоначальниками всего органического мира данной планеты.

Эта теория" приобрела в научном мире много сторонников, между которыми были даже такие выдающиеся умы, как Гельмгольц и В.Томсон. Ее защитники стремились главным образом научно обосновать возможность такого переноса зародышей с одного небесного тела на дру­гое, при котором сохранялась бы жизнеспособность этих зародышей. Ведь на самом деле, в конце концов главный вопрос заключается именно

в том, может ли спора совершить такое длительное и полное опасностей путешествие, как перелет из одного мира в другой, не погибнув, сохранив способность прорасти и развиться в новый организм. Разберем подробно, какие опасности встречаются на пути зародыша.

Прежде всего это холод межпланетного пространства (220° ниже нуля). Отделившись от родной планеты, зародыш обречен долгие годы, столетия и даже тысячелетия носиться при такой ужасающей температу­ре, прежде чем счастливый случай даст ему возможность опуститься на новую землю. Невольно является сомнение, способен ли зародыш выдержать такое испытание. Для решения этого вопроса обращались к исследованию устойчивости по отношению к холоду современных нам спор. Опыты, произведенные в этом направлении, показали, что холод зародыши микроорганизмов выносят превосходно. Они сохраняют свою жизнеспособность даже после шестимесячного пребывания при 200° ниже нуля. Конечно, 6 месяцев не 1000 лет, но все же опыт дает нам право предполагать, что по крайней мере некоторые из зародышей могут пере­нести страшный холод межпланетного пространства.

Гораздо большую опасность для зародышей представляет их полная незащищенность от световых лучей. Их путь меж планетами пронизан лучами солнц, губительными для большинства микробов. Некоторые бактерии погибают от действия прямых солнечных лучей уже в течение нескольких часов, другие более устойчивы, но на всех без исключения микробов очень сильное освещение действует неблагоприятно. Однако это неблагоприятное действие в значительной степени ослабляется в отсут­ствие кислорода воздуха, а мы знаем, что в межпланетном пространстве воздуха нет, и потому можем не без основания предполагать, что зароды­ши жизни выдержат и это испытание.

Но вот счастливый случай дает возможность зародышу попасть в сферу притяжения какой-либо планеты с благоприятными для развития жизни условиями температуры и влажности. Скитальцу осталось, толь­ко, подчиняясь силе тяжести, упасть на его новую Землю. Но как раз тут, почти уже в мирной гавани, и ждет его грозная опасность. Ранее зародыш носился в безвоздушном пространстве, но теперь, прежде чем упасть на поверхность планеты, он должен пролететь через довольно толстый слой воздуха, окутывающий со всех сторон эту планету.

Всем, конечно, хорошо известно явление «падающих звезд»— метео­ров. Современная наука объясняет это явление следующим образом. В межпланетном пространстве носятся твердые тела и частицы различных размеров, возможно, осколки планет или комет, залетевшие в нашу солнечную систему из отдаленнейших мест Вселенной. Пролетая поблизо­сти от земного шара, они притягиваются этим последним, но, прежде

чем упасть на его поверхность, они должны пролететь через воздушную атмосферу. Вследствие трения о воздух быстро падающий метеорит нагревается до белого каления и становится видимым на темном небесном своде. Только немногие из метеоритов достигают земли, большинство сгорает от сильного жара еще далеко от ее поверхности.

Подобной же участи должны подвергнуться и зародыши. Однако различные соображения показывают, что подобного рода гибель не яв­ляется обязательной. Есть основания предполагать, что по крайней мере некоторые из зародышей, попавшие в атмосферу той или иной планеты, доберутся до ее поверхности жизнеспособными.

Вместе с тем не нужно забывать о тех колоссальных астрономических промежутках времени, в течение которых Земля могла засеваться зароды­шами из других миров. Эти промежутки исчисляются миллионами лет! Если за это время из многих миллиардов зародышей хотя бы один добрал­ся благополучно до поверхности Земли и нашел здесь подходящие для сво­его развития условия, то этого было бы уже достаточно для образования всего органического мира. Между тем эта возможность при современном состоянии науки представляется хотя и маловероятной, но допустимой; во всяком случае, у нас нет фактов, которые ей прямо противоречили бы.

Однако теория панспермии является ответом только на вопрос происхождении земной жизни, а отнюдь не на вопрос о происхождении жизни вообще.

«Если это предположение,— говорит Карус Штерне,— лишь отодви­гает начало жизни к первому по времени своего появления миру небесно­го пространства, то с философской точки зрения оно совершенно беспо­лезный труд; ибо что могло случиться в первом мире, то возможно во втором и в третьем, будет ли то акт творения или самопроизвольного зарождения».

«Одно из двух,— говорит Гельмгольц.— Органическая жизнь или когда-либо началась (зародилась), или существует вечно». Если признать первое, то теория панспермии теряет всякий логический смысл, так как если жизнь могла зародиться где-либо во вселенной, то, исходя из одно­образия мира, мы не имеем никаких оснований утверждать, что она не могла зародиться и на Земле. Поэтому сторонники разбираемой теории принимают положение о вечности жизни. Они признают, что «жизнь только меняет свою форму, но никогда не создается из мертвой материи».

Таким образом, они сразу и окончательно ставят крест над дальнейшим исследованием вопроса о происхождении жизни. Они стремятся вырыть непроходимый ров между живым и неживым и поставить предел стремле­ниям человеческого ума к тем безграничным обобщениям, к которым ведет его точная наука.

Но имеем ли мы логическое право на признание коренного различия между живым и неживым? Есть ли в окружающей нас природе такие факты, которые убеждают нас в том, что жизнь существует вечно и имеет так мало общего с неживой природой, что ни при каких условиях, никог­да не могла из нее образоваться, выделиться? Можем ли мы признать организмы образованиями совершенно, принципиально отличными от всего остального мира?

Библиографический список.

1. Бернал Д. "Возникновение жизни" Приложение №1: Опарин А.И. "Происхождение жизни" М., "Мир",1969.

1. Поннамперума С. "Происхождение жизни", М., "Мир", 1977.

1. Смирнов И.Н., Титов В.Ф. Философия. Учебник для студентов высших учебных заведений, М., Российская экономическая академия им. Плеханова, 1998.

1. Вернадский В.И. Живое вещество, М., 1978.

1. Вернадский В.И. Размышление натуралиста. Научная мысль как планетное явление, М., 1977

1. Лосев А.Ф. Античная философия истории, М., 1977.

1. Кант И. Собрание сочинений, т.1.,2. ,М. 1964