Скачать

Улица Знаменка

В. А. Никольский

Направо от Арбатской площади идет по направлению к Кремлю Знаменка. На самом углу стоит величественное здание Реввоенсовета, построенное Кампорези (№ 19). В начале XIX века это был один из известнейших в Москве домов. Владелец дома, крестник Екатерины, богач генерал С. С. Апраксин был большим любителем театра и ставил в своем доме русские и французские спектакли. У него пели и приезжавшие в Москву итальянцы, и знаменитый тенор Булахов (87) ; при постановке оперы "Диана и Эндимион" по апраксинской сцене бегали живые олени, а за сценой лаяли хозяйские гончие и трубили егерские рога. Освобождение Москвы от французов хлебосольный хозяин отпраздновал в один день обедом в Благородном собрании на 150 душ и ужином в своем доме на 300 персон. Затем снова начались спектакли на апраксинской сцене, длившиеся из года в год, так что еще в 1827 году Вигель видел в креслах апраксинского театра Пушкина. В 1818 году на балу у Апраксиных было до тысячи гостей с Александром I во главе; ужин, ввиду обилия гостей, был сервирован в манеже, обращенном для этого случая в великолепный сад.

Жена Апраксина - бывшая фрейлина Екатерины - славилась своей красотой и во время жизни в Париже получила характерное прозвище "Венера во гневе". Легкомысленный и ветреный Апраксин настолько уважал жену за верность, что поставил ей в своей подмосковной- Ольгове - особый памятник - "в честь добродетели".

После холеры 1830 года апраксинский дом был куплен для помещения в нем сиротского института, специально для воспитания детей, родители которых умерли от холеры. Институт этот так и назывался - "холерное училище". Надзирателем в институте был пришедший в Россию с Наполеоном майор Стори, устроивший при институте собственный пансион. В праздничные дни у Стри собиралось интересное общество - осколки наполеоновской армии, оставшиеся в Москве.

Против апраксинского владения, в Большом Знаменском переулке, в доме, где ныне Музей новой западной живописи (бывш. собрание С. И. Щукина (88) ), жил московский эпикуреец и хлебосол - "Желтый карлик", князь Н.И. Трубецкой.

Через улицу от Апраксипа, в доме № 12 по Знаменке, в конце XVIII века был тоже театр, в доме графа Р. И. Воронцова,- "Знаменский оперный дом", который содержал "с благопристойными в удовольствие публики увеселениями" московский губернский прокурор князь П. В. Урусов, принявший потом в компаньоны англичанина Медокса (89) , по прозвищу "Кардинал", потому что он ходил по Москве в красном плаще. Знаменский оперный дом сгорел 26 февраля 1780 года, и спектакли из него были перенесены в дом Пашкова (ныне новое здание Московского университета) (90). В воронцовском доме жил впоследствии "один из самых лучших магнатов", по определению Герцена, попечитель московского учебного округа граф С. Г. Строганов.

На углу Знаменки и Моховой, на высоком холме, стоит одна из жемчужин московского зодчества екатерининской эпохи - загадочный Пашков дом, ныне Государственная библиотека имени Ленина. До сих пор не установлено точно, кто из двух знаменитых русских зодчих эпохи построил это изумительное итальянское палаццо - Баженов или Казаков (91). В начале XVII века здесь был двор царевны Прасковьи Ивановны, а в конце того же века (1784-1786) капитан-поручик П. Е. Пашков выстроил здесь тот дворец, который даже странно как-то видеть в двух шагах от Московского Кремля. Пашков дом был зарисован Антингом и де-ла-Бартом в свою цветущую эпоху, в последние годы XVIII века, когда у дома со стороны Моховой были в саду фонтан и пруд. "Китайские гуси, разных пород попугаи, белые и пестрые павлины находятся здесь либо на свободе, либо висят в дорогих клетках",- писал очевидец Иоганн Рихтер в 1799 году. В воскресные и праздничные дни пашковский сад был открыт для всех желающих и в нем собирались такие толпы, что "даже решетка с улицы была усажена любопытными".

А хозяином этого, по выражению Рихтера, "волшебного замка" был старый, разбитый параличом человек, "которого уж много лет возят в кресле". В 1812 году дом пострадал от пожара, но был вскоре возобновлен, а в 1839 году приобретен в казну уже в довольно запущенном виде: дом "только что не развалины, окошки забиты досками, сад порос мохом", "пруды пусты", "вместо прекрасных птиц" галки и воробьи.

Позднейшие возобновления внесли, конечно, кое-где новый дух в детали Пашкова дома, но целое, к счастью, осталось неприкосновенным. Великолепен его "садовый фасад" на Моховую, но ничуть не уступает и "дворцовый фасад" с Ваганьковского переулка с его единственными по пышности замысла воротами в виде арки с висящими на воздухе лепными гирляндами. Кто бы ни был, в конце концов, автор этого дворца - он, бесспорно, был великим художником,

Рядом с этим палаццо на Моховой стоит почти ничем не замечательный теперь дом той же библиотеки (№ 3) (92) - некогда дом А. Е. Татищева, жена которого Марья Степановна была в родстве чуть ли не со всею дворянскою Москвой и носила шутливое прозвище "всемирной кузины". Татищева не имела крупных средств, но хотела быть гостеприимной. Бывая часто на вечерах и балах, она привозила с собою домой множество конфет и фруктов, которые, по уверению московских сплетниц, появлялись в качестве угощения на собственных балах и вечеринках Татищевой. Ее швейцар был портной и, при появлении гостя, оставлял свои утюги и ножницы у него на глазах, отправляясь с докладом к барыне. Ливрею он надевал только в дни больших приемов и балов, когда некогда было портняжить.