Скачать

Тема деревни в современной литературе

Реферат

Тема деревни в современной литературе

ученика 11 класса «М»

средней школы № 274

Ромащенко Владимира

Москва

1999 г.

План

1. Биография Александра Исаевича Солженицына

а) юность

б) каторга

в) жизнь в селе Мильцево

2. Солженицын-портретист

3. Матренин двор

а) окружающий мир Матрены

б) судьба героини

в) отношение к ней окружающих

4. Облик русской деревни

5. Гибель Матрены

а) обряд прощания

б) личность Фаддея

в) гибель Матрены – обрыв нравственных связей

6. Идейная нагрузка первоначального названия произведения

7. Влияние Солженицына на литературу

Александр Исаевич Солженицын родился в 1918 году в Кисловодске. В 1924 году вместе с матерью Таисией Захаровной ( отец погиб за полгода до рождения сына ) переехал в Ростов.

Солженицын учился на физико-математическом факультете Ростовского университета. Блестяще одаренный юноша одним из первых получил учрежденную в 1940 году Сталинскую стипендию. Перейдя на четвертый курс, Солженицын параллельно поступил на заочное отделение МИФЛИ ( Московский институт философии, литературы и истории ). Кроме того, учился на курсах английского языка и уже серьезно писал.

В октябре 1941 года он был мобилизован; на фронт он попал в 1942 году и прошел со своей «звукобатареей» ( выявляющей вражескую артиллерию ) от Орла до Восточной Пруссии. Здесь в феврале 1945 года в связи с обнаруженной цензурой в его, капитана Солженицына, переписке с другом юности Н. Виткевичем резко критическими, «левыми» оценками личности Сталина, он был арестован, препровожден в Москву и осужден на восемь лет. Эти годы он провел вначале в лагере на Калужской заставе, затем четыре года – в НИИ ( «шарашке» ), два с половиной года – на общих работах в лагерях Казахстана. После освобождения из лагеря – вечное поселение в Кок–Терек на юге Казахстана ( оно длилось три года ), а затем – переезд в Рязанскую область и работа учителем математики в школе в одном из сел ( этот момент изображен в рассказе «Матренин двор» ) и в Рязани.

Знакомство с Солженицыным-писателем надо начинать с его рассказов, где в предельно сжатой форме, с потрясающей художественной силой автор размышляет над вечными вопросами. На примере рассказа «Матренин двор» можно наглядно, отчетливо выявить своеобразие Солженицына как писателя, его близость и расхождение с другими писателями во взглядах на судьбу русской деревни.

В нашем литературоведении принято было вести «деревенскую» линию от первых произведений В. Овечкина, Ф. Абрамова, В. Тендрякова. Тем неожиданнее показалась мысль В. Астафьева, знающего эту тему как никто другой, «изнутри», о том что наша «деревенская проза» вышла из «Матрениного двора». Несколько позже эта мысль получила развитие и в литературной критике. «То, что Солженицын принес в литературу, – не узкая правда, не правда сообщения. …Солженицын не просто сказал

правду, он создал язык, в котором нуждалось время, – и произошла переориентация всей литературы, воспользовавшейся этим

языком»¹.

В. Астафьев назвал «Матренин двор» «вершиной русской новеллистики». Сам Солженицын однажды заметил, что к жанру рассказа он обращался нечасто, для «художественного удовольствия»: «В малой форме можно очень много поместить, и это для художника большое наслаждение – работать над малой формой. Потому что в малой форме можно оттачивать грани с большим наслаждением для себя». В рассказе «Матренин двор» все грани отточены с блеском, и встреча с рассказом становится, в свою очередь, большим наслаждением для читателя.

В основе рассказа обычно – случай, раскрывающий характер главного героя, именно на образе которого А. Солженицын раскрывает «деревенскую» тему.

Через трагическое событие – гибель Матрены – автор приходит к глубокому пониманию ее личности. Лишь после смерти «выплыл передо мною образ Матрены, какой я не понимал ее, даже живя с нею бок о бок»².

Солженицын – отличный портретист, если считать портрет, одежду героя средоточением, пересечением застывших, еще неразвернутых или уже завершенных «сюжетов» жизни, дорог героя.

В своем произведении писатель не дает подробного, конкретного описания героини. Лишь одна портретная деталь постоянно подчеркивается автором – «лучезарная», «добрая», «извиняющаяся» улыбка Матрены. Тем не менее к концу рассказа читатель представляет облик героини. Уже в самой тональности фразы, подборе «красок» чувствуется авторское отношение к Матрене: «От красного морозного солнца чуть розовым залилось замороженное окошко сеней, теперь укороченных, – и грел этот отсвет лицо Матрены». И далее – уже прямая авторская характеристика: «У тех людей всегда лица хороши, кто в ладах с совестью своей». Запоминается плавная, певучая, исконно русская речь Матрены, начинающаяся «каким-то низким теплым мурчанием, как у бабушек в сказках»³.

Весь окружающий мир Матрены в ее темноватой избе с большой русской печью – это как бы продолжение ее самой, частичка ее жизни.

–––––––––––––––

¹ Латынина А. Солженицын и мы // Новый мир. – 1990. № 1. – с. 243

² Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 187

³ ...там же, с. 153

Все здесь органично и естественно: и шуршащие за перегородкой тараканы, шорох которых напоминал «далекий шум

океана», и колченогая, подобранная из жалости Матреной кошка, и мыши, которые в трагическую ночь гибели Матрены так метались за обоями, как будто сама Матрена «невидимо металась и прощалась тут, с избой своей»¹.

Историю «колотной житенки» Матрены автор-рассказчик разворачивает не сразу. По крупицам, обращаясь к разбросанным по всему рассказу авторским отступлениям и комментариям, к скупым признаниям самой Матрены, собирается полный рассказ о нелегком жизненном пути героини. Много горя и несправедливости пришлось ей хлебнуть на своем веку: разбитая любовь, смерть шестерых детей, потеря мужа на войне, адский, не всякому мужику посильный труд в деревне, тяжелая немочь–болезнь, горькая обида на колхоз, который выжал из нее все силы, а затем списал за ненадобностью, оставив без пенсии и поддержки. В судьбе одной Матрены сконцентрирована трагедия деревенской русской женщины – наиболее выразительная, вопиющая.

Но – удивительное дело! – не обозлилась на этот мир Матрена, сохранила доброе расположение духа, чувства радости и жалости к другим, по-прежнему лучезарная улыбка просветляет ее лицо. Одна из главных авторских оценок – «у нее было верное средство вернуть себе доброе расположение духа – работа». За четверть века в колхозе наломала спину себе она изрядно: копала, сажала, таскала огромные мешки и бревна, была из тех, кто, по Некрасову, «коня на скаку остановит». И все это «не за деньги – за палочки. За палочки трудодней в замусоленной книжке учетчика». Тем не менее пенсии ей не полагалось, потому что, как пишет с горькой иронией Солженицын, работала она не на заводе – в колхозе… И на старости лет не знала Матрена отдыха: то хваталась за лопату, то уходила с мешками за болото накосить травы для своей грязно-белой козы, то отправлялась с другими бабами воровать тайком от колхоза торф для зимней растопки. Сам председатель колхоза, недавно присланный из города, тоже запасся. «А зимы не ожидалось», – на той же ироничной ноте заканчивает писатель.

«Сердилась Матрена на кого-то невидимого», но зла на колхоз не держала. Более того – по первому же указу шла помогать колхозу, не получая, как и прежде, ничего за работу. Да и любой дальней

–––––––––––––––

¹ Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 180

родственнице или соседке не отказывала в помощи, «без тени зависти» рассказывала потом постояльцу о богатом соседском урожае картошки. Никогда не была ей работа в тяжесть, «ни труда, ни добра своего не жалела Матрена никогда». И бессовестно пользовались все окружающие матрениным бескорыстием.

Какой предстает Матрена в системе других образов рассказа, каково отношение к ней окружающих? Сестры, золовка, приемная дочь Кира, единственная в деревне подруга, Фаддей – вот те, кто был наиболее близок к Матрене, кто должен был понять и по достоинству оценить этого человека. И что же? Жила она бедно, убого, одиноко – «потерянная старуха», измотанная трудом и болезнью. Родные почти не появлялись в ее доме, опасаясь, по-видимому, что Матрена будет просить у них помощи. Все хором осуждали Матрену, что смешная она и глупая, на других бесплатно работающая, вечно в мужичьи дела лезущая ( ведь и под поезд попала, потому что хотела подсобить мужикам, протащить с ними сани через переезд ). Правда, после смерти Матрены тут же слетелись сестры, «захватили избу, козу и печь, заперли сундук ее на замок, из подкладки пальто выпотрошили двести похоронных рублей»¹. Да и полувековая подруга – «единственная, кто искренне любил Матрену в этой деревне»²,– в слезах прибежавшая с трагическим известием, тем не менее, уходя, не забыла забрать с собой вязаную кофточку Матрены, чтоб сестрам она не досталась. Золовка, признававшая за Матреной простоту и сердечность, говорила об этом «с презрительным сожалением». Нещадно пользовались все Матрениной добротой и простодушием – и дружно осуждали ее за это.

Неуютно и холодно Матрене в своем государстве. Она одинока внутри большого общества и, что самое страшное, – внутри малого – своей деревни, родных, друзей. Значит, неладно то общество, система которого подавляет лучших.

Продолжим эту мысль. Можно сказать о том, что Матрена близка герою другого рассказа Солженицына – «Один день Ивана Денисовича». Оба они – личности соборные, то есть несущие в себе народные начала, подсознательно чувствующие личностную ответственность перед народом. «Знают они о том или даже не подозревают, осознанно они поступают или подсознательно, но они

отвечают на вызов нечеловеческой системы власти. Система подавила их за чертой милосердия, обрекла на уничтожение. Уже не

–––––––––––––––

¹ Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 181

² ...там же, с. 179

конкретно Ивана Денисовича лишь или одну Матрену, а весь народ… Они готовы идти претерпевать неимоверно многое, в том

числе и личные унижения – не унижаясь душой при этом»¹

Таким образом, мерой всех вещей у Солженицына выступает все-таки не социальное, а духовное. «Не результат важен… а дух! Не что сделано – а как. Не что достигнуто – а какой ценой», – не устает повторять он, и это ставит писателя в оппозицию не столько к той или иной политической системе, сколько к ложным нравственным основаниям общества»²

Вот об этом – о ложных нравственных основаниях общества – бьет он тревогу и в рассказе «Матренин двор».

Судьба забросила героя-рассказчика на станцию со странным для русских мест названием – Торфопродукт. Уже в самом названии произошло дикое нарушение, искажение исконных русских традиций. Здесь «стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса». Но потом их вырубили, свели под корень, на нем председатель соседнего колхоза свой колхоз возвысил, а себе получил Героя Социалистического Труда.

Из отдельных деталей складывается целостный облик русской деревни. Постепенно произошла здесь подмена интересов живого, конкретного человека интересами государственными, казенными. Уже не пекли хлеба, не торговали ничем съестным – стол стал скуден и беден. Колхозники «до самых белых мух все в колхоз, все в колхоз», а сено для своих коров приходилось набирать уже из-под снега. Новый председатель начал с того, что обрезал всем инвалидам огороды, и огромные площади земли пустовали за заборами. Долгие годы жила Матрена без рубля, а когда надоумили ее добиваться пенсии, она уже и рада не была: гоняли ее с бумагами по канцеляриям несколько месяцев – «то за точкой, то за запятой». А более опытные в жизни соседки подвели итог ее пенсионным мытарствам: «Государство – оно минутное. Сегодня, вишь дало, а завтра отымет»³.

Все это привело к тому, что произошло искажение, смещение самого главного в жизни – нравственных устоев и понятий. Как получилось, горько размышляет автор, «что добром нашим, народным или моим, странно называет язык имущество наше.

–––––––––––––––

¹ Бондаренко В. Стержневая словесность // Наш современник.– 1989. – №

12. –с.174

² Латынина А. Солженицын и мы // Новый мир.– 1990.– № 1.– с. 249.

³ Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 162

И его-то терять считается перед людьми постыдно и глупо»¹. Жадность, зависть друг к другу и озлобленность движут людьми. Когда разбирали Матренину горницу, «все работали, как безумные, в том ожесточении, какое бывает у людей, когда пахнет большими деньгами или ждут большого угощения. Кричали друг на друга, спорили»².

«И шли года, как плыла вода…» Вот и не стало Матрены. «Убит родной человек»³,– не скрывает своего горя герой-рассказчик. Значительное место в рассказе писатель отводит сцене похорон Матрены. И это не случайно. В доме Матрены в последний раз собрались все родные и знакомые, в чьем окружении прожила она свою жизнь. И казалось, что уходит Матрена из жизни, так никем и не понятая, никем по-человечески не оплаканная. Даже из народных обрядов прощания с человеком ушло настоящее чувство, человеческое начало. Плач превратился в своего рода политику, обрядные нормы неприятно поражают своей «холодно-продуманной» упорядоченностью. На поминальном ужине много пили, громко говорили, «совсем уже не о Матрене». По обычаю пропели «Вечную память», но «голоса были хриплы, розны, лица пьяны, и никто в эту вечную память уже не вкладывал чувства»⁴.

Несомненно, самая страшная фигура в рассказе – Фаддей, этот «ненасытный старик», потерявший элементарную человеческую жалость, обуреваемый единственной жаждой наживы. Даже на горницу «легло проклятие с тех пор, как руки Фаддея ухватились ее ломать»⁵.

Такое ли уж страшное зло этот Фаддей, пересчитывающий каждое бревнышко, свозящий остатки горницы с переезда чуть ли не в день похорон? В XIX веке он, вероятно, сошел бы за тургеневского Хоря из «Хоря и Калиныча» или хозяина притынного кабака в «Певцах»… При Столыпине он стал бы цивилизованным фермером. В Тальнове, пережившем и вакханалию коллективизации, и поборы послевоенных лет, этот тип скопидома, крепкого хозяина, конечно, «озверел», обрел черты весьма жутковатого хищника. Что ему стоило уговорить бессребреницу Матрену, которая каждую весну впрягалась с бабами в плуг, чтобы вспахать огороды, и никаких денег не брала! Но особого злодейства в его жадности, примет

–––––––––––––––

¹ Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 184

² ...там же, с. 173

³ ...там же, с. 179

⁴ ...там же, с. 186

⁵ ...там же, с. 183

«антихриста» в нем все же нет…

Вероятно, Фаддей в юности был совершенно другой – не случайно же его любила Матрена. И в том, что к старости он изменился неузнаваемо, есть некая доля вины и самой Матрены. И она это чувствовала, многое ему прощала. Вовсе не дожидалась она Фаддея с фронта, похоронила в мыслях прежде времени – и обозлился Фаддей на весь мир, сгоняя всю свою обиду и злость на жене, найденной им второй Матрене. А дальше – больше… На похоронах Матрены и сына был он мрачен одной тяжкой думой – спасти горницу от огня и от Матрениных сестер.

Но для многих читателей более страшным показалось другое: «Перебрав тальновских,– пишет автор,– я понял, что Фаддей был в деревне такой не один»¹.

А вот Матрена – такая – была совершенно одна.

И возникает вопрос:

– Есть ли в гибели Матрены некая закономерность, или это стечение случайных обстоятельств, достоверное воспроизведение автором реального факта? ( Известно, что у Матрены Солженицына был прототип – Матрена Васильевна Захарова, жизнь и смерть которой легли в основу рассказа. )

Большинство мнений сходится в одном: смерть Матрены неизбежна и закономерна. Смерть героини – это некий рубеж, это обрыв еще державшихся при Матрене нравственных связей. Возможно, это начало распада, гибели нравственных устоев, которые крепила своей жизнью Матрена.

В связи с этим выводом следует признать, что взгляд Солженицына на деревню тех лет ( рассказ написан в 1959 году ) отличается суровой и жестокой правдой. Если учесть, что 50–60-е годы «деревенская проза» в целом еще видела в деревне хранительницу духовных и нравственных ценностей народной жизни, то отличие солженицынской поэзии очевидно.

Первоначальное ( авторское ) название рассказа – «Не стоит село без праведника» – несло в себе основную идейную нагрузку. А. Твардовский предложил ради публикации более нейтральное название – «Матренин двор». В этом названии есть глубокий смысл. Если оттолкнуться от широких понятий «колхозный двор», «крестьянский двор», то в этом же ряду будет и «Матренин двор» как символ особого устройства жизни, особого мира. Матрена, единственная в деревне, живет в своем мире: она устраивает свою жизнь трудом, честностью, добротой и терпением, сохранив свою

–––––––––––––––

¹ Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 184

душу и внутреннюю свободу. По-народному мудрая, рассудительная, умеющая ценить доброту и красоту, улыбчивая и общительная по нраву, Матрена сумела противостоять злу и насилию, сохранив свой «двор».

Так логически выстраивается ассоциативная цепочка: Матренин двор – Матренин мир – особый мир праведника. Мир духовности, добра, милосердия, о котором писали еще Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. Но гибнет Матрена – и рушится этот мир: растаскивают по бревнышку ее дом, с жадностью делят ее скромные пожитки. И некому защитить Матренин двор, никто даже не задумывается, что с уходом Матрены уходит из жизни что-то очень ценное и важное, не поддающееся дележу и примитивной житейской оценке.

«Все мы жили рядом с ней и не поняли, что она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село.

Ни город.

Ни вся земля наша.»¹

«То, что Солженицын принес в литературу – не узкая правда, ни правда сообщения… Солженицын не просто сказал правду, он создал язык, в котором нуждалось время, – и произошла переориентация всей литературы, воспользовавшейся этим языком»². Астафьев считал, что наша деревенская проза вышла из «Матрениного двора». И далее: Овечкин, Абрамов, Тендряков…

–––––––––––––––

¹ Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, 1999, – с. 188

² Латынина А. Солженицын и мы // Новый мир. – 1990. № 1. – с. 243

Список литературы

• Солженицын А.И. Матренин двор, СПб, «Азбука», 1999

• Бондаренко В. Стержневая словесность — Наш современник, № 12, 1989

• Быкова Н. Г. Александр Исаевич Солженицын — Энциклопедия «Литература. Справочник школьника», М, «Слово», 1995

• Латынина А. Солженицын и мы — «Новый мир», № 1, М,1990

• Локтионова Н. «Не стоит село без праведника» — «Литература в школе», № 3, М, «Просвещение», 1994

• Чалмаев В. А. Александр Солженицын. Жизнь и творчество., М, «Просвещение», 1994