Скачать

Советско-Финляндская война 1939 года

29 ноября 1939 г. председатель СНК СССР В.М. Молотов заявил по московскому радио, что «враждебная в отношении нашей страны политика нынешнего правительства Финляндии вынуждает нас принять немедленные меры по обеспечению внешней государственной безопасности». На следующий день, ранним утром, советские войска на всем протяжении советско-финляндской границы от Балтийского до Баренцева моря предприняли боевые действия против финских войск. Территорию Финляндии начала обстреливать береговая артиллерия Кронштадта. Самолеты, взлетавшие с баз, только что созданных в Эстонии, совершали налёты на финские города, в том числе и Хельсинки, где в это утреннее время правительство Финляндии обсуждало сложившуюся ситуацию.

Так началась Советско-Финляндская война. Она длилась 105 дней и завершилась подписанием 12 марта 1940 года мирного договора.

С тех пор прошло полвека, но страсти вокруг причин, характера, хода и исхода этой войны не утихают. Эта тема очень актуальна в наше неспокойное время. Ведь любой конфликт можно урегулировать мирным, дипломатическим путём. Оглядываясь назад, нельзя не задаваться вопросом: почему Советский союз, страна социализма, провозгласившая своим внешнеполитическим кредо мир народам, отошёл от политического решения межгосударственной проблемы, не исчерпал всех возможностей переговоров, взялся за оружие? Параллельно с этим, однако, возникает вопрос: а всё ли сделало руководство Финляндии, чтобы не довести дело до вооруженного конфликта с государством, из рук которого она получила независимость?

Советские историки 40х – 80х годов в своих оценках были необъективны по отношению к Западу. На сегодняшний день нам известно, что вся печать строго контролировалась сверху. Одной из основных черт тоталитарного режима является всеохватывающий партийно - государственный контроль над духовной жизнью общества с целью внедрения в массовое сознание единственной унифицированной идеологии, оправдывающей и обосновывающей все деления режима. Естественно, для советских людей подлинная история возникновения войны с Финляндией была по сути белым пятном в течение десятилетий.

ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ВОЙНЫ

В 20-30-е годы на советско-финляндской границе происходило немало всевозможных инцидентов самого различного характера. Обычно они разрешались дипломатическим путем и до открытых вооружённых столкновений дело не доходило. Каковы же причины, приведшие к войне?

Для советских людей подлинная история возникновения «зимней войны» была в течение десятилетий, по сути дела, большим пятном, для Запада – предметом антисоветской пропаганды. Факты, свидетельствующие о начале войны, помогут получить более полное и объективное представление о советско-финляндском вооруженном конфликте, разразившемся в начале второй мировой войны и имевшей трагическое продолжение 1941-1944 гг.

К этому стоит добавить, что экскурсы в историю важны не просто ради прошлого, но и во имя извлечения уроков для сегодняшнего дня и будущего. Таким извлечённым уроком для Советского Союза и нейтральной Финляндии стало развитие отношений дружбы и сотрудничества до нынешнего высокого уровня.

Так что же в действительности произошло в эти осенние месяцы 1939 г. на Карельском перешейке? В политическом плане эти причины можно понять, только рассматривая войну, во-первых, в рамках общей ситуации, сложившейся к этому времени в международных отношениях. А ситуация была исключительно напряженной. Столкновение групповых интересов на почве разделения сфер влияния в Европе и на Дальнем Востоке создало реальную угрозу конфликта глобального масштаба. Во вторых, после того, как началась вторая мировая война, главным фактором, предопределившим резкое обострение советско-финских отношений, был характер политической обстановки в регионе Северной Европы.

На протяжении почти двух десятилетий, после того как Финляндия в результате Великой Октябрьской Социалистической революции в России стала независимым государством, ее отношения с СССР развивались весьма сложно и противоречиво. И это несмотря на то, что между двумя странами 14 октября 1920 года был заключен Тартусский мирный договор, а в 1932 г. пакт о ненападении, все же взаимное недоверие существовало. Финляндия опасалась возможных великодержавных устремлений со стороны Сталина, поведение которого было нередко не предсказуемым. Сталин же, не без основания был озабочен крепнувшими связями Хельсинки с Лондоном, Парижем, Берлином. Советское руководство не исключало, что какая-нибудь держава Запада даже без согласия финского руководства попытается использовать финскую территорию в антисоветских агрессивных целях. Вот почему для обеспечения безопасности Ленинграда в ходе переговоров, состоявшихся с февраля 1937 года по ноябрь 1939 года, Советский Союз предлагал Финляндии различные варианты.

Не только в правящих кругах Финляндии, но и среди мировой общественности неприятие вызывали сообщения о массовых репрессиях Советских граждан в СССР, о насильственной коллективизации, о голоде. В 1935 году правительство Финляндии официально осудило советскую депортацию карелов. Эта депортация вызвала и активную реакцию со стороны финских студентов, требовавших прекращения насилия над родственным народом. В Финляндии было известно и о том, что в рамках инспирированного Сталиным и Молотовым нагнетания обстановки и пропагандистской компании в Советском Союзе усилилась дискриминация лиц финской и карельской национальностей в политической и культурной жизни. Было время (20-е – начало 30-х годов), когда в Ленинграде выходило около десятка финских журналов и газет, работало издательство «Кирья». К 1935 году в Карелии существовала писательская организация, насчитывавшая 35 членов. Но со второй половины 30-х годов положение резко ухудшилось. В обстановке Сталинского произвола финоязычные издания и школы в Ленинграде и Карелии закрывались, а все кто выступал в защиту родного языка, обвинялись в «великофинском и карельском национализме». Так «Правда» 11 сентября 1937 года писала: «С большим удовлетворением встретили коммунисты и все трудящиеся Карелии обзор «Правды», в котором разоблачаются буржуазные националисты – агенты финской и германской разведок и их сообщники из обкома партии и редакции газеты «Красная Карелия»(1)

В 1938 г. положение ещё более ухудшилось. Перестал существовать союз писателей Карелии. Употребление спешно созданного путем механического смешения местных диалектов литературного карельского языка в период советско-финляндской войны вообще было запрещено. Он получил право на жизнь только после войны, в связи с образованием Карело-Финской Советской Соединенной республики.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

СССР И ФИНЛЯНДИИ

Советское правительство допускало возможность военного конфликта с Финляндией ещё с весны 1936 г. Именно тогда было принято постановление СНК СССР о переселении гражданского населения (речь шла о 34000 хозяйствах) с Карельского перешейка для строительства здесь полигонов и других военных объектов. В течение 1938 года генштаб, по крайней мере, трижды ставил вопрос о передаче военному ведомству местного массива на Карельском перешейке для строительства оборонительных сооружений. В апреле 1939 г. нарком обороны К.Е. Ворошилов специально обратился к председателю экономического совета при СНК СССР В.М. Молотову с предложением об активизации этих работ.

Однако тогда же предпринимались и дипломатические меры для предотвращения военного столкновения. Так, в феврале 1937 г. Москву посетил министр иностранных дел Финляндии Р. Холсти. Это был первый визит в Советский Союз руководителя внешнеполитического ведомства Финляндии со времен обретения его независимости.

В сообщении о беседах Р. Холсти с наркомом иностранных дел СССР М.М. Литвиновым говорилось, что «в рамках существовавших советско-финляндских соглашений имеется возможность бесперебойно развивать и укреплять дружественные добрососедские отношения между обоими государствами. К этому стремятся и будут стремиться оба правительства»(2). Но когда нарком обороны СССР К.Е. Ворошилов поставил перед Холсти вопрос о позиции Финляндии в случае, если её территория будет использоваться третьей страной в антисоветских целях, прямого ответа не последовало. Более того, в начале 1938г. финляндские власти строили планы Аландских островов в нарушение своих обязательств по международной конвенции 1921 г. Это непосредственно задевало интересы Советского Союза.

В апреле 1938 г. советское правительство в конфиденциальном порядке сочло своевременным предложить правительству Финляндии провести неофициальные переговоры относительно совместной выработки мер по укреплению безопасности морских и сухопутных границ Финляндии. Для решения этой задачи в Москве избрали путь весьма необычный в дипломатической практике других стран. Советскую сторону представлял «второй секретарь посольства» Б.А. Ярцев. Он был опытным разведчиком, до этого уже работавшим в советских посольствах ряда стран.

На первой же встрече Ярцев попросил министра иностранных дел Финляндии Холсти держать его предложения в строжайшем секрете, не информирую о них даже советского посла. Ярцев сообщил на переговорах, что главную опасность для СССР представляет Германия, войска которой могли бы высадиться на территорию Финляндии и двинуться в направлении Ленинграда. Если бои развернутся в Финляндии, и её войска окажут агрессору сопротивление, то Красная Армия могла бы прийти на помощь финнам, а после войны покинуть Финляндию.

Тем не менее, Ярцев внес предложение, чтобы стороны заключили военное соглашение, которое вступило бы в силу только при прямой агрессии немцев. Однако в Хельсинки отвергался любой вариант, предусматривающий действия советских войск на территории Финляндии.

Несколько позднее, Ярцев предложил правительству Финляндии в письменном виде заверить, что оно окажет сопротивление Германии, а так же разрешит действия советского Военно-морского флота у берегов Финляндии и строительство на финских островах Лавансари, Сейскари (Сескар), Тиуринсари и Суурсаари (Гогланд) военно-морских и военно-воздушных баз.

Переговоры продолжались несколько месяцев и в конечном итоге оказались безрезультатными. Финляндия эти предложения отвергла, так как их принятие означало бы, по её мнению «нарушение право на самоопределение».

В сентябре 1938 г. состоялся мюнхенский сговор, который приблизил войну к порогу ряда стран Европы. В октябре 1938 г., т.е. непосредственно после Мюнхена, советским правительством было выдвинуто новое уточнённое предложение: Финляндия строит на острове Суурсаари свою собственную военную базу, но в случае агрессии, которую она сама отразить не сможет, Советский Союз окажет ей помощь. Это предложение также не было принято в Хельсинки.

14 октября 1939 г. Финляндии было предложено сдать СССР в аренду на 30 лет полуостров Ханко, который являлся ключом к Хельсинки, а также передать острова в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний вблизи Мурманска и часть Карельского перешейка - всего 2761 км² в обмен на территорию Советской Карелии в районе Реболы и Порос-озера в 5528 км². Внешне казалось, что такое предложение выгодно Финляндии, так как ей отдавалась вдвое большая площади территория. Но это только на первый взгляд. Если бы Финляндия уступила, то в таком случае она теряла хорошо освоенные районы Карельского перешейка, где располагались укрепления “линии Маннергейма”.

С начала 1939 года Советский Союз продолжал прилагать настойчивые усилия к тому, чтобы склонить Финляндию к уступкам. В марте правительству Финляндии были предложены следующие меры: СССР гарантирует неприкосновенность Финляндии, предоставляет ей необходимую помощь против возможной агрессии, поддержит ходатайство относительно пересмотра статуса Аландских островов. Но в порядке встречных мер, Финляндия должна будет сопротивляться любой агрессии, оказывать Советскому Союзу содействие в укреплении безопасности Ленинграда и с этой целью предоставить Советскому Союзу в аренду сроком на 30 лет остров Суурсаати и несколько других мелких островов в Финском заливе, на которых будут созданы уже не базы, а лишь наблюдательные посты. Ответ финской стороны был отрицательным с той же ссылкой на свой суверенитет и нейтралитет. Переговоры, в который раз были прерваны.

Как же в такой ситуации должны были повести себя обе стороны? Конечно, Советский Союз должен был изменить дипломатию, по отношению к Финляндии, стараться не затрагивать её суверенитет, и настойчивых требований от Финляндии, надо было найти другой политический путь, с тем, чтобы не дать вообще заглохнуть переговорам. А все иные пути, особенно военные, сели к ещё большему нагнетанию обстановки, и, в конечном счёте, к войне. Причем ни та, ни другая сторона к войне не стремилась.

Вскоре для неофициальных переговоров по поручению Советского правительства в Хельсинки прибыл Б.Е. Штейн, бывший посол в Финляндии. Он привёз принципиально новое советское предложение, состоявшее в следующем: Финляндия уступает Советскому Союзу определённую территорию на Карельском перешейке, получая взамен большую советскую территорию и компенсацию финансовых расходах по переселению финских граждан с уступаемой территории. На сей раз их поддержал и маршал Г. Маннергейм, заявивший, что острова в Финском заливе не представляют для страны особой ценности, ибо нет возможности защищать их в случае агрессии. Подобная настойчивость советского руководства вызывала в Хельсинки подозрительность относительно его намерений и соответствующую реакцию. 6 апреля 1939 г. Штейн вернулся в Москву без результатов.

В такой напряжённой ситуации правительства обеих стран не исключают начала военных действий. СССР, в случае войны, готовится к наступательным действиям, а Финляндия к оборонительным. Происходит разделение на два параллельных лагеря. И все это происходит на фоне политических переговоров. В Финляндии усиливаются встречи по военной линии с Англией, Швецией, Германией. В Хельсинки частыми гостями становятся высокопоставленные военные этих стран. Финном оказывалась помощь в строении укреплений.

Хотя советско-финляндские переговоры имели неофициальный и конфиденциальный характер, правительство Финляндии регулярно информировало о них Германию. Так, 21 марта 1939 года после очередной встречи Штейна с руководителями Финляндии министерство иностранных дел Германии подробно информировало об итогах этой встречи Шуленбурга. И в Берлине одобрили решения финнов об отказе в аренде русскими островов.

В водоворот не только политических, но и военных приготовлений энергично включался Советский Союз. В начале марта 1939 года К.Е. Ворошилов приказал только что назначенному командующему войсками Ленинградского военного округа (ЛВО) командующему II ранга К.А. Мерецкову проверить готовность войск «на случай военного конфликта с Финляндией». При этом он сослался на прямое указание И.В. Сталина.

Ознакомившись с обстановкой на месте, Мерецков пришёл к выводу, что финские войска с самого начала якобы имели наступательную задачу на Карельском перешейке с целью измотать советские войска, а затем ударить по Ленинграду.

Создается впечатление, что высшее советское политическое и военное руководство в то время ещё не имело ясного представления о позиции Финляндии. Если Сталин и Молотов твердили о том, что их беспокоит не столько сама Финляндия, сколько то, что её, как антисоветский плацдарм, могут использовать западные державы, то Мерецков оценивал обстановку более резко и прямолинейно. При подобной оценке было бы бессмысленно искать политические пути решения проблемы, что подтвердили последующие действия советского руководства. В апреле 1939 года Карельский перешеек посетил Ворошилов. Он приказал усилить боевую готовность, составить план эвакуации детей и жен начальства в случае начала военных действий и построить убежища.

Весной и летом того же года в ЛВО развернулось крупное строительство, были приняты меры по подготовке личного состава в условиях, приближенным к боевым, совершенствовалась структура пограничных войск. Всё это, разумеется, не оставалось незамеченным финской стороной, беспокоило её.

Как вспоминает Мерецков, в конце июня 1939 года он присутствовал при разговоре Сталина с одним из руководителей коминтерна. Обстановку в Финляндии и на советско-финляндской границе Сталин оценивал как тревожную.

Некоторое время спустя, Сталин созвал Военный Совет, на котором был обсуждён оперативный план войны с Финляндией, представленный начальником генерального штаба командармом I ранга Б.М. Шапошниковым. План исходил из реальной оценки состояния финской армии и её пограничной укреплённой линии. В нём предусматривалось сосредоточение больших сил и средств ещё до начала операции. Сталин был удивлен тем, что начальник генштаба требует стольких сил и средств, чтобы заставить маленькую Финляндию пойти на уступки. И командующему войсками ЛВО К.А. Мерецкому было предложено разработать другой оперативный план войны из расчёта только на силы и средства военного округа, то есть на 20 стрелковых дивизий, которыми он располагал.

Таким образом, генеральный штаб от руководства подготовкой операции был отстранён, а его начальник через некоторое время был отправлен в длительный отпуск в Сочи.

Из этого следует, что Сталин не хотел поверить, что маленькая Финляндия будет вести войну с Советским Союзом. Даже, если бы война была развязана, то Советский Союз, не прилагая больших усилий, разгромил бы Финляндию.

В первой половине 1939 года обстановка на советско-финляндской границе была в целом относительно спокойной. Имели место одиночные нарушения границы, но крупных, а тем более вооруженных провокаций здесь не отмечалось.

Тем не менее, советское правительство продолжало принимать меры по усилению пограничных войск в северо-западном направлении. Так, ещё в марте 1939 года, Ленинградский округ пограничных войск НКВД был разгруппирован на три округа – Мурманский, Карельский и Ленинградский. К концу ноября они были укомплектованы личным составом с большим превышением на 127-129%. Непосредственная подготовка пограничных войск к боевым действиям началась уже с 10 октября, то есть до начала последних переговоров между обеими странами. А приказ пограничному отряду о возможном переходе границы был отдан 25 октября, но без указанного дня и часа выполнения задания.

Подобная неопределённость в советско-финляндских отношениях продолжалась до провала советско-англо-французских военных переговоров и заключения советско-германского договора о ненападении с приложением к нему секретных протоколов, в которых уже заранее было запрограммировано определённое «территориально-политическое переустройство» Финляндии в пользу Советского Союза. Реализовать свои «права» в Эстонии, Латвии и Литве советскому руководству удалось путём заключения двусторонних договоров. К Финляндии же, объявившей в начале сентября 1939 года о своём полном нейтралитете и несогласии с планами создания Советских военных баз на своей территории, Сталин, нарушив этот нейтралитет, применил военную силу.

Секретный протокол, подписанный Молотовым и Риббентропом, не мог развязать руки Сталину по отношению к Финляндии. Почему Сталин после протокола так долго медлил и начал войну лишь в конце ноября?

Ответ может быть один. Во-первых, потому, что этой акции предшествовали другие, не менее важные и срочные – в сентябре в Польше и в сентябре – октябре в Прибалтике были заняты крупные силы войск, впоследствии переброшенные на Карельский перешеек. И, во-вторых, новая группировка советских войск, расположенная по южному побережью Финского залива и далее на юг вплоть до Восточной Пруссии, создавала крайне невыгодную для Финляндии ситуацию на Балтике, что, по мнению советского руководства, могло принудить Финляндию без войны принять советские предложения.

Разумеется, Сталин предпочёл бы добиться своей цели, не прибегая к войне, которая, как позже действительно подтвердилось, могла преподнести ему неприятные сюрпризы. Поэтому он не жалел времени на продолжительные переговоры с финскими представителями.

23 ноября финский премьер-министр Каяндер выступил с речью, в которой помянул добрым словом политику русских царей Александра I и Александра II по отношению к Финляндии, а о Совет­ском Союзе сказал так: «Поскольку на переговорах трудно было найти общую платформу, они пока прервались. Об этом следует сожалеть, так как Фин­ляндия искренне желает поддерживать хорошие отношения со всеми соседя­ми».

НАЧАЛО ВОЙНЫ

День 26 ноября стал поворотным.

Вечером была обнародована нота Молотова, переданная финскому послу. В ней сообщалось, что сегодня в 15 часов 45 минут в одном километре северо-западнее села Майнила с финской стороны было произведено 7 орудий­ных выстрелов по советской террито­рии, в результате чего убито 3 красно­армейца и 1 младший командир. 9 чело­век ранено. Советские войска «воздер­жались от ответного обстрела», сооб­щал Молотов. «Советское правитель­ство вынуждено констатировать,— го­ворилось в ноте,— что сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создает угрозу для Ленингра­да, но и представляет на деле вра­ждебный акт против СССР, уже при­ведший к нападению на советские вой­ска и к жертвам».

Советское правительство «не наме­рено раздувать этот возмутительный акт». Однако в ноте содержалось тре­бование об отводе финских войск на 20—25 километров от границы. В тот же час по всей стране начались митинги на предприятиях.

Но вот что прошло незамеченным: яростная пропагандистская компания стартовала не после выстрелов у Майнилы, а до них.Ещё утром «Правда» вышла с редакционной статьей на пер­вой полосе «Шут гороховый на посту премьера» - о Каяндере. «Скоро, должно быть, Каяндер будет иметь воз­можность убедиться на деле, что даль­новидными политиками являются не марионетки из финляндского прави­тельства, а нынешние руководители Эстонии, Латвии, Литвы, заключившие пакты о взаимопомощи с СССР. И все-таки не уйти каяндерам от ответа, ко­торого требует все более настойчиво финляндский народ...». Лишь спустя полдня после появле­ния этой статьи раздались выстрелы и погибли люди у Майнилы.

Митинги и собрания шли по всему Союзу. «Грозен гнев советского наро­да», «Горе тем, кто встанет на нашем пути», «Краснознаменный Балтийский флот готов сокрушить врага»... Напря­жение нарастало. 27 ноября появил­ся лозунг: «Терпению есть предел», а 28-го уже: "Нашему терпению прихо­дит конец!»

28 ноября финский посол А.С. Ирие-Коскинен передал Молотову ответную ноту. В ней говорилось, что с финской стороны видели взрывы 26 ноября меж­ду 15.45 и 16.05 у Майнилы, так как село находится в 800 метрах от грани­цы за открытым полем. На основании расчета скорости распространения зву­ка финны считают, что орудия находи­лись на советской территории примерно в 1,5—2 километрах на юго-восток от места разрыва.

В финской ноте утверждалось: «Ору­дий такой дальнобойности, чтобы их снаряды ложились по ту сторону грани­цы, в этой зоне не было вовсе». Что касается отвода войск от границы, фин­ское правительство готово начать пере­говоры об их обоюдном отводе.

Ответ Молотова последовал немед­ленно. Финское правительство обвиня­лось в стремлении «довести до крайно­сти кризис в отношениях между обеими странами», «ввести в заблуждение об­щественное мнение и поиздеваться над жертвами обстрела». «Требование об одновременном отводе финских и со­ветских войск, исходящее формально из принципа равенства сторон, изобли­чает враждебное желание правитель­ства Финляндии держать Ленинград под угрозой».

На предложение о совместном рас­следовании Молотов не ответил ниче­го. Заикаясь на слове «себя», он заклю­чил: «Советское правительство считает себя вынужденным заявить, что с сего числа оно считает себя свободным от обязательств, взятых на себя пакта о ненападении, заключенного между СССР и Финляндией...».

Из Хельсинки последние составы с резервистами уходили на восток. По всему Союзу продолжались митинги.

Многие обстоятельства майнильского инцидента остаются неясными и сегодня. Большинство историков сходятся на том, что инициатива в развязывании конфликта принадлежала советской стороне.

Ровно в полночь (!) 30 ноября по ра­дио выступил Молотов. Он сообщил, что наши официальные представители отозваны из Хельсинки, а Красной Ар­мии дано распоряжение «пресекать вы­лазки» врага.

Услужливый враг тут же совершил вылазки: наутро объявили, что в эту ночь финская пехота трижды переходи­ла границу и атаковала советские де­ревни, а в 8 часов наши войска переш­ли финскую границу. Но в последовав­ших затем репортажах один из коррес­пондентов проболтался и описал ноч­ную атаку Красной Армии 30 ноября: «Снаряды рвутся и рядом с границей и в глубине финских лесов,освещая небо яркими, как молния, вспышка­ми».

Наступление началосьне только на Карельском перешейке, но фактически на всем про­тяжении советско-финской грани­цы – на Ледовитом океане был атако­ван финский порт Петсамо, между океаном и Ладожским озером наши вой­ска двинулись на запад, сквозь болота и тайгу, на четырех направлениях: Ух­тинском, Реболском, Поросозерском и Петрозаводском.

И с самого начала война пошла не так, как ожидалось.

Вот как описывает события один из очевидцев, Николай Вирта: «Едва нога первого красного бойца встала на тер­риторию Суоми, раздался взрыв. Мина! Кавалерист ехал вдоль деревни, выс­матривая врага. Взрыв. Искалеченная лошадь бьется на дороге. Мина! Дорогу перерезает ров, выкопанный финскими солдатами. Красные бойцы получили приказ засыпать немедленно ров и про­пустить колонну танков. Как только в яму полетели первые куски мерзлой земли, раздался грохот. Взорвалось ра­зом несколько мин... Белофинны соби­рались воевать с нами давно и готови­лись к этой войне долго. Все свиде­тельствует об этом...».

Наши войска движутся большими массами. Внезапно в тылу возникают финские снайперы или пулеметчики, атакуют и уходят: «В лесах, в кучах сосновых ветвей, в снежных сугробах прячутся белофинны, озлобленные, как волки».

Карельский перешеек был хорошо оборудован для обороны, и продвиже­ние Красной Армии затормозилось еще перед «линией Маннергейма». Не мень­шая трагедия ожидала красноармей­цев, наступавших в карельской тайге. В заранее намеченных местах, в сосно­вых кронах вокруг лесных полян висели гамаки, с которых финские автоматчи­ки расстреливали просматриваемые как на ладони колонны красноармей­цев.

После первого дня боев было объя­влено, что наши войска продвинулись на 10—15 километров от границы; за­тем каждый день в сводках эта цифра равномерно увеличивалась: 20—25 ки­лометров... 30—35... 40—4.5...

1 декабря в поселке Териоки, заня­том в тот день Красной Армией, было образовано Народное Правительство Финской Демократической Республики во главе с Отто Куусиненом (впослед­ствии в 50-е годы Куусинен был секре­тарем ЦК КПСС, участвовал в разра­ботке хрущевской программы построе­ния коммунизма). Сообщалось, что в правительство вошли представители ряда левых партий и восставших фин­ских солдат. В опубликованной декла­рации нового правительства говори­лось: «В разных частях страны народ уже восстал и провозгласил создание демократической республики. Часть солдат финляндской армии уже пере­шла на сторону нового правительства, поддерживаемого народом... народные массы Финляндии... с огромным энтузи­азмом встречают и приветствуютдо­блестную непобедимую Красную Армию...». В тот же день были установлены дип­ломатические отношения между СССР и ФДР.

Было объявлено, что уже сформиро­ван первый финский корпус, и ему «предоставляется честь принести в столицу знамя Финляндской Демокра­тической Республики и водрузить его на крыше президентского дворца на радость трудящимся и...».

Никакой поддержки в Финляндии правительство в Териоках не получило. В финской историографии война 1939-1940гг, получила название «зимней войны за свободу и независимость Финляндии». Социал-демократическая партия Финляндии и финская конфедерация профсоюзов после образования просоветского финского правительства в Териоках выпустили совместное заявление, где говорилось, что рабочему классу Финляндии не остается другой альтернативы, кроме каквести битву с оружием в руках против агрессии и в защиту демократии, мира и самоопределения нашей страны.

ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА

В СССР

На фронте шли бои, но в Кремле ничего не хотели знать. У Сталина и его верных соратни­ков были дела поважнее. Митинги в связи с историческим по­луночным выступлением Молотова на­чались на заводах в 3 часа утра. Можно ли выражаться еще воинственней по­сле всего, что уже было сказано? Ока­зывается, можно. «Не просунуть фин­ским свиньям свое рыло в советский огород!»— писала «Правда».

На следующий день появилось «Об­ращение ЦК Компартии Финляндии к трудовому народу Финляндии (радио­перехват, перевод с финского)». По стилю и композиции этого очень боль­шого документа видно, что его автором являлся лично Иосиф Виссарионович.

А вот программа действий для тру­дового народа: «Необходимо создать широкийтрудовой народный фронт…,а к власти необходимо выдвинуть опи­рающееся на этот фронтправитель­ство трудового народа, т.е. народное правительство». Этому (еще не суще­ствующему!) правительству предлага­ется начать с неожиданно смелого шага: «Обратиться к Правительству СССР с предложением удовлетворить вековую национальную мечту финского народа и воссоединить с Финляндией районы Советской Карелии».

И что тогда? «Мы имеем основания надеяться, что если установим с Совет­ским Союзом дружественные отноше­ния, Советский Союз удовлетворит та­кое предложение». Еще не известно, из кого будет состоять народное прави­тельство, на какие силы ему удастся опереться, какую политику оно станет проводить, но уже ясно, что СССР «от­стегнет» ему кусок своей земли! Сде­лан и еще один прогноз — уже не дип­ломатический, а военный: «Смешно даже думать, что генералишки фин­ляндской армии могли бы устоять пе­ред Красной Армией».

После создания ФДР и установлении дипломатических отношений с СССР, митинговая кампания полу­чила новый импульс. «Пришел конец каяндерам и маннергеймам»,— делали вывод трудящиеся.

Начали мелькать утверждения, будто сначала восстал финский народ, а уже потом к нему на помощь пришла Крас­ная Армия. О противнике говорилось так: «Первые же часы войны показали, что хваленая «доблесть» финской ар­мии не стоит выеденного яйца».

В Ленинграде действовало затемне­ние, но ни налетов на город, ни обстре­лов не было. 4 декабря шведский посланник в Москве Винтер сообщил Молотову о желании финляндского правительства при­ступить к переговорам о соглашении

Молотов объяснил Винтеру, что Советское правительство не признает так называемого «финляндского правительства», уже покинувшего Хельсинки и «направившегося в неизвестном направлении...». Тогда же к Молотову поступила теле­грамма Генерального секретаря Лиги Наций Авеноля: он приглашал Советский Союз принять участие в Ассамблее Лиги, созываемой по просьбе Финляндии, утверждающей, что СССР внезапно напал утром 30-го ноября 1939 г. не только на пограничные позиции, но также и на открытые финляндские города. Действительно, о наших воздушных налётах на Хельсинки и Випури (Выборг) было сообщено еще в первой сводке штаба Ленинградского военного круга. Молотов, отвечая Авенолю, не отрицал этот факт. Он отказался участвовать в Ассамблее Лиги Наций, заявив, что Советский Союз не находится состоянии войны с Финляндией и не угрожает войной финляндскому народу.

Через неделю Ассамблея исключила СССР из Лиги Наций как агрессора.

4 декабря трудящиеся Советского Союза все сразу потеряли интерес к событиям на фронте. Ни единого митинга, гробовая тишина. 6 декабря газеты перестали печатать фронтовые репортажи; 7-го впервые опровергли иностранные сообщения о наших потерях. Офи­циальные сводки становились все короче и туманнее.

20 декабря впервые сводка не сообщила о продвижении наших войск вперед.

На следующий день Сталину исполнилось 60 лет. Казалось, страна забыла о войне. Какая война, когда такой праздник? Всё заглушая, гре­мел сталинский юбилей. Даже от Гит­лера пришло поздравление.

Затем наступил Новый год. Подводя итоги 1939-го, сотни выступающих вспо­минали о чем угодно, только не о Фин­ляндии. Хотя газеты продолжали еже­дневно печатать одну и ту же фразу: «На фронте ничего существенного не произошло».

КРАСНОРЕЧИВАЯ СТАТИСТИКА

Общая численность советских войск, участвовавших в финской кампании, составила около 960000 человек (против ~300000 человек финских войск, включая формирования “шюцкора” - военизированной организации гражданских лиц). Советские войска имели 11226 орудий и миномётов (против примерно 2000 финских), 2998 танков (против 86 финских), 3253 боевых самолета (против 500 финских, из которых 350 были получены в ходе войны от Англии, Франции и других западных).

С самого начала боевые действия на советско-финском фронте носили крайне ожесточённый характер. Успешным для Красной Армии были лишь бои на Крайнем Севере, где финны, в первые же дни эвакуировали порт Петсамо и отступили на 130 км южнее. Но условия тундры здесь ограничивали возможность крупномасштабного наступления.

С. М. Штеменко вспоминает: «Стояли сильные морозы... 9-я и 14-я армии растянулись вдоль дорог и медленно про­двигались вперед, отбивая атаки выхо­дивших на их тылы финских лыжных батальонов... Наши войска оказались неприспособленными вести войну в условиях финского театра...»(3).

«При огромных потерях, которые мы там несли, - пишет А. М. Василевский, - пополнялись они самым безобразным образом. Надо только удивляться тому, как можно было за такой короткий период буквально ограбить всю армию. Щаденко, по распоряжению Сталина, в тот период брал из разных кругов, в том числе из особых пограничных округов, по одной роте из каждого полка в качестве пополнения для воевавших на Карельском перешейке частей»(4). Вероятно, таким способом пытались скрыть масштабы потерь.

Крайне неудачно сложились для советских войск боевые действия в районе севернее Ладожского озера. В ходе боев 10-12 декабря 1939 г. финны разгромили, взяв в кольцо, 139-ю стрелковую дивизию и нанесли потери 75-й дивизии, посланной на помощь. Погибло более 5 тысяч красноармейцев, более тысячи попало в плен. Финские войска захватили 69 танков, около 40 орудий. В конце декабря также севернее Ладожского озера была окружена и уничтожена 163-я советская стрелковая дивизия, потерявшая более 5 тыс. убитыми и 500 чел. Пленными.

Кровавое и трагическое декабрьское наступление закончилось.

Нокаутировать Финляндию не уда­лось. Решено было добиваться победы «по очкам», хотя два противника при­надлежали, очевидно, к разным весо­вым категориям и спасать престиж было уже поздно.

В первых числах января на заседании в Кремле вызванный из Сочи Шапошни­ков вновь доложил однажды отвергну­тый план военных действий. Теперь план был принят.

7 января 1940 г. Ленинградский Военный Округ был преобразован в Северо-Западный фронт во главе с командиром 1-го ранга С.К. Тимошенко.

Полтора месяца длилось затишье. 11 февраля 1940 года началось новое наступление наших войск. На этот раз оно шло только на Карельском перешейке, и не сопровождалось ни сти­хами, ни митингами, ни карикатурами. Красная Армия медленно, день за днем «прогрызала» линию Маннергейма, вы­тесняя противника на северо-запад. После шестидневных ожесточённых боёв финское командование стало отводить войска на вторую полосу обороны. Прорвать её с ходу Красной Армии не удалось. А в тылу шумовыми эффектами отмеча­ли 50-летие Молотова.

Наступление Красной Армии возобновилось на полосе перегруппировки войск 28 февраля, а 2 марта из-за мощного наступления советских войск финны стали отступать в тыловой укреплённый район Випури (Выборга).

ОКОНЧАНИЕ ВОЙНЫ

В финском руков