Скачать

Реформы и “контрреформы”

С.В. Перевезенцев

Если Николай I тридцать лет удерживал свое государство, то его сын Александр Николаевич за четверть века, которые судьба отвела ему царствовать, перевернул Россию. Сделал он это мягко, “сверху”, но… перевернул.

Александр II Николаевич (1818—1881) был старшим сыном Николая I, и потому с детства воспитывался как наследник престола. Он получил прекрасное образование и воспитание под руководством В.А. Жуковского. Отдельные предметы ему преподавали крупнейшие специалисты своего дела: М.М. Сперанский — законодательство, К.И. Арсеньев — статистику и историю, Е.Ф. Канкрин — финансы, Ф.И. Брунов — внешнюю политику. По указанию венценосного отца в 1837 году наследник совершил путешествие по стране, посетил большинство губерний Европейской России, Закавказье и Сибирь. В 1838—1839 гг. побывал в Европе — в Швеции, Дании, Германии, Швейцарии, Италии, Англии и Австрии. Во время этой поездки Александр нашел себе невесту и в апреле 1841 года вступил в брак с принцессой Гессен-Дармштадтской Максимилианой-Вильгельминой-Августой-Софией-Марией, принявшей в православии имя Марии Александровны. В этом браке родилось 6 сыновей и 2 дочери.

С 1841 года наследник являлся членом Государственного Совета, с 1842 года — членом Комитета министров. В 1846 и 1848 гг. Александр Николаевич председательствовал в Секретных комитетах по крестьянскому делу, где, кстати, стоял на консервативных позициях и был противником отмены крепостного права. Но неудачи в Крымской войне сильно повлияли на политические убеждения наследника, ибо причину неудач он увидел в несовершенстве социального и политического устройства Российской империи.

По характеру Александр Николаевич был довольно мягким человеком. Незадолго до свадьбы Александр Николаевич в порыве откровения открыл душу своему другу: “Я вовсе не желал бы царствовать, ибо единственное мое желание — найти достойную супругу, которая бы украсила мой очаг и доставила бы мне то, что я считаю высшим счастьем на земле, — счастье супруга и отца...” Может быть, в этом противоречии между желаниями и обязанностями самого Александра II и заключалась главная проблема всего его царствования.

Став российским императором, Александр II еще год продолжал вести Крымскую войну, но чаша весов все более склонялась на сторону противников России. В Петербурге многие понимали это.

Однажды супруга Александра II императрица Мария Александровна, находясь в окружении своих фрейлин, не сдержалась и сделала искреннее признание: “Наше несчастье заключается в том, что мы можем только молчать, мы не можем сказать стране, что эта война была начата нелепым образом, что велась дурно, что страна не была к ней подготовлена…”

Новому императору пришлось принять трудное решение — в марте 1856 года Россия признала свое поражение и заключила Парижский мир со своими противниками. Этот мир принес стране только унижения — она лишилась права держать на Черном море военный флот. Кроме того, само Черное море объявлялось нейтральным, а значит, открытым для судов всех европейских держав. Теперь в любой момент перед южными берегами России могли появиться иноземные корабли, русским же оставалось в ответ молча взирать на их развивающиеся на мачтах флаги. Победы, одержанные русскими войсками еще во времена Екатерины II, оказались перечеркнутыми. Вот так, совсем не под гром литавр, но под траурные марши вступил на престол Александр Николаевич.

И ко всему прочему — сложное положение внутри страны. Крепостное право — вековая опора российского самодержавия — давно стало помехой для жизни России. А тут еще прошел слух, что если бы Россия продолжала войну, то французы и англичане объявили об отмене крепостного права. Замаячила явная опасность крестьянских бунтов.

Потому не случайно были сказаны Александром II слова: “Хорошо, что мы заключили мир, воевать дальше мы были не в силах. Мир даст нам возможность заняться внутренними делами, и этим должно воспользоваться. Первое дело — нужно освободить крестьян, потому что здесь узел всяких зол”.

Даже тех, кто понимал необходимость ликвидации крепостничества, сдерживал страх, ибо никто не представлял себе, что из этого выйдет. К примеру, один из декабристов, Иван Якушкин, предложил своим крестьянам освободить их, но землю хотел оставить себе. В ответ он услышал: “Ну так, батюшка, оставайся все по-старому — мы ваши, а земля наша”.

Вот и получалось — вся страна и ждала перемен, и страшилась их. И очень многие не верили в способность Александра II к свершению реформ. Но случилось, казалось бы, неожиданное — Александр Николаевич решился. Немалую роль сыграло в этом участие его семьи — супруги, императрицы Марии Александровны, его тетки, великой княгини Елены Павловны, и младшего брата, великого князя Константина Николаевича. А вскоре появились и многие соратники, принявшие самое деятельное участие в отмене крепостного права, — Яков Иванович Ростовцев, Николай Алексеевич Милютин, славянофил Юрий Федорович Самарин.

Со второй половины 50-х гг. XIX века Россия вступает в пору крупных социально-политических преобразований. Был ослаблен цензурный гнет, оживилась общественная жизнь. По случаю коронации (26 августа 1856 г.) император Александр II объявил амнистию декабристам, участникам польского мятежа 1830—1831 гг., петрашевцам; приостановил на 3 года рекрутские наборы и упразднил звание кантонистов — солдатских и матросских детей, обязанных готовиться в несению военной и морской службы в качестве нижних чинов. В 1857 году были ликвидированы военные поселения.

30 марта 1856 года Александр II заявил московским дворянам о намерении отменить крепостное право “сверху”, не дожидаясь времени, когда оно будет уничтожено “снизу”.

На вопрос московского дворянства о возможном освобождении крестьян император дал совершенно ошеломивший публику ответ: “Я не скажу вам, чтобы я был совершенно против этого. Мы живем в таком веке, что со временем это должно случиться. Я думаю, что и вы одного мнения со мною. Следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу”.

В России крестьяне делились на разные категории и находились в разном положении. Так, государственные крестьяне были лично свободными, а собственно крепостными оставались помещичьи крестьяне, которые составляли 37% населения России. В Литве, Белоруссии, на Украине их было от 50 до 70% всего остального населения. В северных и южных (степных) губерниях число крепостных крестьян составляло от 2 до 12% населения. В Архангельской губернии и в Сибири крепостных практически не было.

В январе 1857 года по распоряжению Александр II был учрежден Секретный комитет по крестьянскому делу. А вскоре было оглашено обращение ко всем жителям России — им предлагали принять участия в обсуждении крестьянской реформы. Какое воодушевление вызвало это в стране! В Комитет по крестьянскому делу так и посыпались различные проекты.

Но с каким же трудом давался каждый шаг! Ведь противников крестьянской реформы было множество. Говорили, что 9/10 помещиков не хотели расставаться со своими правами на крестьян. А ведь существовало еще и общественное мнение! В газетах, журналах постоянно печатались материалы о будущей реформе. И было немалое число тех, кто требовал самых решительных, почти революционных мер! И это “революционное” общественное мнение давило на императора не менее, нежели сторонники сохранения крепостничества.

Александр Николаевич принимал во всех спорах самое непосредственное участие. Он подстегивал противников реформы и в тоже время старался остудить горячие головы. Ведь ему предстояло самое главное — сделать решающий выбор, ибо только слово императора было последним. Понимая необходимость изменений, он в то же время опасался — как бы преобразования не привели к серьезным потрясениям, которые могли бы разрушить Российское государство. И не дай Бог, если бы бескрайние русские просторы залились кровью!

И все-таки свершилось! 19 февраля 1861 года император Александру II подписал “Манифест” и “Положение” об освобождении крестьян. 5 марта 1861 года “Манифест” был обнародован в Петербурге и Москве. Затем, с 7 марта по 2 апреля, его огласили и по всей России. Весть об освобождении помещичьих крестьян была встречена с небывалым энтузиазмом, ведь свободу получили около 23 миллионов человек.

Из Высочайшего Манифеста 19 февраля 1861 года: “Божиею милостию Мы, Александр Второй, император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным. Божиим провидением и священным законом престолонаследия быв призваны на прародительский всероссийский престол, в соответствие сему призванию мы положили в сердце своем обет обнимать нашею царскою любовию и попечением всех наших верноподданных всякого звания и состояния, от благородно владеющего мечом на защиту Отечества до скромно работающего ремесленным орудием, от проходящего высшую службу государственную до проводящего на поле борозду сохою или плугом.

Вникая в положение званий и состояний в составе государства, мы усмотрели, что государственное законодательство, деятельно благоустрояя высшие и средние сословия, определяя их обязанности, права и преимущества, не достигло равномерной деятельности в отношении к людям крепостным, так названным потому, что они частию старыми законами, частию обычаем потомственно укреплены под властию помещиков, на которых с тем вместе лежит обязанность устроять их благосостояние.

Права помещиков были доныне обширны и не определены с точностию законом, место которого заступали предание, обычай и добрая воля помещика. В лучших случаях из сего происходили добрые патриархальные отношения искренней правдивой попечительности и благотворительности помещика и добродушного повиновения крестьян. Но при уменьшении простоты нравов, при умножении разнообразия отношений, при уменьшении непосредственных отеческих отношений помещиков к крестьянам, при впадении иногда помещичьих прав в руки людей, ищущих только собственной выгоды, добрые отношения ослабевали и открывался путь к произволу, отяготительному для крестьян и неблагоприятному для их благосостояния, чему в крестьянах отвечала неподвижность к улучшениям в собственном быте.<...>

Мы начали cиe дело актом нашего доверия к российскому дворянству, к изведанной великими опытами преданности его престолу и готовности его к пожертвованиям на пользу Отечества. Самому дворянству предоставили мы, по собственному вызову его, составить предположения о новом устройстве быта крестьян, причем дворянам предлежало ограничить свои права на крестьян и подъять трудности преобразования не без уменьшения своих выгод. И доверие наше оправдалось.<...>

Призвав Бога в помощь, мы решились дать сему делу исполнительное движение.

В силу означенных новых положений крепостные люди получат в свое время полные права свободных сельских обывателей.

Помещики, сохраняя право собственности на все принадлежащие им земли, предоставляют крестьянам, за установленные повинности, в постоянное пользование усадебную их оседлость и сверх того, для обеспечения быта их и исполнения обязанностей их пред правительством, определенное в положениях количество полевой земли и других угодий.

Пользуясь сим поземельным наделом, крестьяне за cиe обязаны исполнять в пользу помещиков определенные в положениях повинности. В сем состоянии, которое есть переходное, крестьяне именуются временнообязанными.

Вместе с тем им дается право выкупать усадебную их оседлость, а с согласия помещиков они могут приобретать в собственность полевые земли и другие угодья, отведенные им в постоянное пользование. С таковым приобретением в собственность определенного количества земли крестьяне освободятся от обязанностей к помещикам по выкупленной земле и вступят в решительное состояние свободных крестьян-собственников.<...>

И теперь с надеждою ожидаем, что крепостные люди при открывающейся для них новой будущности поймут и с благодарностию примут важное пожертвование, сделанное благородным дворянством для улучшения их быта.

Они вразумятся, что, получая для себя более твердое основание собственности и большую свободу располагать своим хозяйством, они становятся обязанными пред обществом и пред самими собою благотворность нового закона дополнить верным, благонамеренным и прилежным употреблением в дело дарованных им прав. Самый благотворный закон не может людей сделать благополучными, если они не потрудятся сами устроить свое благополучие под покровительством закона. Довольство приобретается и увеличивается не иначе как неослабным трудом, благоразумным употреблением сил и средств, строгою бережливостию и вообще честною в страхе Божием жизнию.<...>

Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного. Дан в Санктпетербурге, в девятнадцатый день февраля, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот шестьдесят первое, царствования же нашего в седьмое”.

Реформа предполагала постепенное развитие. Крестьян освобождали с земельным наделом, приобретаемым за выкуп в собственность, мирскую или единоличную, в зависимости от местных условий. Государство предоставляло крестьянам ссуды для выкупа земли, и они должны были вернуть деньги в течение 49 лет по 6% ежегодно. По закону земли начали выкупать с 1 января 1883 года, а окончание выплат государству приходилось на 1932 год. Поэтому у многих современников сложилось впечатление, что крестьян ограбили и реформа не удалась. Да и многие крестьяне, которые, даже будучи крепостными, считали землю своей, были недовольны тем, что эта “их земля” оказалась, на самом деле, собственностью помещиков.

Впрочем, даже политические противники самодержавия не могли удержаться от самых высоких оценок. Еще до 1861 года Александр Герцен, уже давно проживающий в эмиграции, в Лондоне, восторженно воскликнул в честь Александра Николаевича: “Из нашей ссылки мы приветствуем его именем О с в о б о д и т е л я!” И все же не преминул добавить: “Но горе, если он остановится, если руки его опустятся...” И тем не менее слово прозвучало: Александр II — царь-Освободитель. Под этим именем он и войдет в историю.

Крестьянская реформа послужила мощным толчком для широкой преобразовательской деятельности власти. В 1860-е гг. в правительстве усилились позиции либералов (великий князь Константин Николаевич, Д.А. Милютин, М.Х. Рейтерн, А.В. Головнин, А.А. Суворов и др.), выступавших за скорейшее проведение в России буржуазных реформ и решительный слом полукрепостнического сословного строя. В результате в России были проведены университетская (1863 г.), земская и судебная (1864 г.), цензурная (1865 г.), городская (1870 г.), военные (1860—1870 гг.) реформы, получившие позднее именование “Великих реформ”.

Подобное именование было далеко не случайным, ведь теперь самые широкие слои населения Российской империи получали гораздо большую степень свободы, нежели имели ранее. Реформы не только пробуждали общественную инициативу, но и вводили самоуправление в университетах, селах, волостях, городах, губерниях, демократизировали суд (появился суд присяжных), создали новую армию (вместо рекрутских наборов вводилась всеобщая воинская повинность).

Желая исторического примирения русского и польского народов, царь пошел на серьезные уступки общественным кругам Царства Польского, значительно расширил автономию Польши. Но мятеж, вспыхнувший в 1863 году в Царстве Польском и в прилегающих к нему западных губерниях России, заставил царя отказаться от прежней политики. Восстание было подавлено, и в крае установилась суровая военная диктатура. С другой стороны, здесь была проведена исключительно выгодная польским крестьянам аграрная реформа, безвозмездно передавшая им в собственность надельную землю и бывшие владения мятежных шляхтичей.

Но, даже находясь под влиянием либералов, Александр II отвергал конституционные требования, которые высказывались в тогдашнем обществе. В 1865 году он распустил московское губернское дворянское собрание, которое добивалось созыва выборных представителей от дворянства и других сословий для рассмотрения “полезных всему государству” дел. Александр Николаевич говорил: “Я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня, и завтра Россия развалится на куски”.

И тем не менее “Великие реформы” много способствовали тому, чтобы русский народ превратился в народ “коммерческий”. Иначе говоря, они открывали дорогу буржуазному пути развития России, способствовали развитию в России буржуазных отношений. В этом и заключался переворот, осуществленный Александром II.

***

И вот здесь российское образованное общество поразил потрясающий парадокс. Предоставленные властью и столь долгожданные свободы вызвали у многих общественных кругов… недовольство властью! Со времен Александра II в русской истории возобладал, по словам Ф.И. Тютчева, какой-то “роковой закон” — всякое послабление со стороны властей очень скоро оборачивалось политическим “распоясыванием” и стремлением к анархии. Свобода общественного мнения приводила к взрыву самого общественного мнения. Причем “…взрыв, — писал Тютчев, — разражается по большей части при первой попытке возврата к добру, при первом искреннем, быть может, но неуверенном и несмелом поползновении к необходимому исправлению”. И особенно недовольной всегда оказывалась российская интеллигенция.

Само слово “интеллигенция” было придумано в России именно в 1860-е гг. и впервые появилось в статьях модного тогда писателя П.Д. Боборыкина. Сам слой интеллигенции был еще очень узок. По подсчетам исследователей, в 1860-х гг. насчитывалось около 20 000 человек, занимающихся интеллектуальным трудом. К концу столетия это число увеличилось до 200 000 человек, но и тогда они составляли всего 0,2% от 125-миллионного населения империи.

Число интеллигенции было невелико, но так как именно интеллигенция имела доступ к средствам печати и пропаганды, более того, почитала своим главным занятием “просвещение народа”, то влияние ее на умы и души людей оказалось очень большим. Можно сказать, что именно это меньшинство во многом определило характер политической и духовной жизни России во второй половине XIX в. и продолжало определять его в следующем, XX, столетии.

Конечно, российская интеллигенция очень много сделала для просвещения и образования народа, русские ученые уже в XIX столетии выдвинули свое Отечество на самые передовые рубежи мировой науки, а в области культуры Россия вообще переживала свой “Золотой век”. Но все это, к сожалению, зачастую перекрывалось другими качествами отечественных интеллектуалов.

Одной из главных черт российской интеллигенции, имеющей корни еще в XVIII веке, стала подчеркнутая и обязательная оппозиционность существующей власти. Интеллигент просто обязан быть недоволен любой властью, ибо, по мнению представителей самой интеллигенции, всякая власть все делает не так, как надо, а если и так, то… все равно не до конца верно. Иначе говоря, — не так, как представляет себе начитавшийся разных книжек интеллигент.

Еще одна черта интеллигенции — потрясающая безответственность. Ведь интеллектуальной прослойке нечего было терять, она никогда не являлась “материально ответственным лицом”, не привыкла обращать внимание на реальность и выполнимость своих планов, на соответствие этих планов потребностям общества и государства.

Тем не менее именно интеллигенция взяла на себя право и обязанность выработки планов национального развития, более того, стала главным инициатором реализации этих планов. При этом большинство предлагаемых интеллигенцией “проектов” носили откровенно утопичный, книжный характер, ибо они, чаще всего, были почерпнуты из европейских учебников по философии, экономике и праву. В этом смысле можно сказать, что российская интеллигенция сама пребывала в ученическом состоянии, но уже взялась учительствовать — учительствовать безапелляционно и напористо, как учительствует всякий, кто впервые открывает для себя какие-то истины.

Однако западный опыт, на который в основном и ориентировалась российская интеллигенция, был слишком многообразен. Потому и сами отечественные интеллектуалы пребывали во внутренних раздорах.

На одной стороне стояли российские либералы, которые хотели от царя более глубоких и, главное, политических реформ — жаждали конституцию.

В основе либерального (от лат. liberalis — свободный) мировоззрения лежит гуманистический идеал свободной и ответственной личности, система взаимообусловленности прав и обязанностей человека и гражданина, реализуемых в рамках правового государства посредством социального и политического компромиссов. Либеральные идеи были заимствованы в европейских странах.

В России либерализм как идеология возник в первой половине XIX вв. Становление идеологии русского либерализма началось со споров западников и славянофилов о путях развития страны на рубеже 1830—1840-х гг. Как общественно-политическое течение русский либерализм сложился в эпоху “Великих реформ”. Либералы находились в оппозиции к самодержавию и стремились к власти. Они действовали преимущественно легальными средствами. Либералы выступали за введение в России конституции, ограничивающей власть царя.

После “Великих реформ” русский либерализм представлял собой пестрый конгломерат мнений без общей программы. Главным признаком принадлежности к либералам была не программа, а тактика — предпочтение легальных методов борьбы за

конституцию. Наиболее влиятельными органами печати либералов были “Вестник Европы”, “Голос”, “Русские ведомости” и др. В пореформенный период основным стремлением либералов стало создание конституционной монархии. Они требовали создать представительный орган при императоре с совещательными функциями и расширить права земств.

В другом спектре российской интеллигенции, особенно в студенческой среде, возобладали социалистические воззрения, в соответствии с которыми Россия, “перепрыгнув” через капитализм, должна была в ближайшем будущем превратиться в страну “победившего социализма”. Так сформировалось течение, которое на русской почве стало именоваться “народничеством”. Народники требовали немедленных общественных преобразований и даже введение конституции представлялось им совершенно мелким, временным мероприятием. Поэтому главным методом действия народники избрали революционную борьбу, в том числе террор.

В основе народнической идеологии лежали теоретические разработки А.И. Герцена, М.А. Бакунина, Н.Г. Чернышевского и П.Л. Лаврова. Еще в 1861—1864 гг. вокруг Н.Г. Чернышевского существовала революционная народническая группа “Земля и воля”, имевшая отделения во многих городах России. Политическая программа “Земли и воли” была весьма общей и расплывчатой и включала в себя требования передачи крестьянам всей земли, которой они пользовались до отмены крепостного права, свободы слова и печати и введения конституции.

В 1876—1879 гг. действовала вторая “Земля и воля”, которая своей конечной целью ставила уже свержение монархии в России и построение социальной республики, основанной на самоуправлении крестьянских общин и рабочих ассоциаций в городах. Создателями организации были М.А. Натансон, А.Д. Михайлов, Г.В. Плеханов и другие. Позже в “Землю и волю” вступили В.Н. Фигнер, С.Л. Перовская, Н.А. Морозов, С.М. Кравчинский. Главным направлением деятельности землевольцы считали пропагандистскую работу в деревне. Члены организации стали инициаторами “хождения в народ” — переселения революционной интеллигенции в деревню с целью подготовки революции. Но большинство народников, став учителями, фельдшерами, земскими служащими, не смогли добиться ощутимых успехов. Более того, крестьяне крайне подозрительно относились к пропагандистам и нередко сами сдавали “студентов” в полицию.

Одновременно внутри “Земли и воли” выделилась “дезорганизаторская” группа, в

обязанности которой входила охрана организации от провокаторов и подготовка покушений на считавшихся наиболее жестокими чиновников. Группа из 10—15 человек с марта 1878 по апрель 1879 года провела ряд громких покушений, среди которых было убийство шефа жандармов Мезенцева, генерал-губернатора Харькова и др.

В результате внутри “Земли и воли” начались дискуссии о целесообразности дальнейшей работы в деревне и необходимости перехода к индивидуальному террору как основному методу деятельности организации. Летом 1879 года на Воронежском съезде “Земля и воля” раскололась на “пропагандистов” и “политиков” и перестала существовать как единая организация. Возникли две новые организации: “Черный передел”, члены которой продолжали заниматься пропагандистской работой, и “Народная воля”, взявшая курс на террористическую деятельность.

Примечательно, что и либералы, и народники по своим идейным корням и целям действия существовали в одной и той же идейно-политической парадигме, восходящей корнями к чуждой для России гуманистической философии. Они даже не понимали значимости духовных вопросов для жизни России. И, естественно, ни либералы, ни народники не ставили никаких духовных задач перед обществом, но с упорством, достойным иного применения, добивались исключительно социальных, экономических и политических преобразований. И либералы, и народники по своим философским пристрастиям были или позитивистами, или материалистами. Поэтому традиционная духовность и религиозность русского народа для них были как кость в горле, ибо именно их российские либеральные и революционные деятели считали главным препятствием на пути торжества собственных идей — народ был слишком “тёмным” и косным. Зато перенесение на русскую почву заморских социально-политических идеалов почиталось за огромное благо. Ни либералов, ни революционеров совершенно не интересовала безопасность и устойчивость Российского государства, но все свои, надо признаться, недюженные силы они отдавали тому, чтобы восторжествовал “материальный прогресс” — экономический, социальный, политический… “Прогресс” стал настоящим идолом русской интеллигенции в XIX веке, и с тех пор только ему она и поклоняется. И в этом была великая трагедия и русской интеллигенции, и России в целом — отечественные интеллектуальные силы на долгие сто пятьдесят лет отдались во власть исключительно социально-экономическим и политическим идеалам, окончательно отринув традиционный русский духовно-политический опыт.

Естественным было и то, что официальная идеология, выражаемая триадой

“Православие. Самодержавие. Народность”, не просто не признавалась либералами и народниками, а намеренно и жестоко третировалась как “реакционная”, “тираническая” и “мракобесная”. Так, российская интеллигенция разошлась и с собственным государством, и с собственным народом, и с собственным историческим прошлым, и... с собственным будущим.

***

Резкий подъем общественного движения, ширящийся размах подпольных революционных организаций вызывали ответную реакцию властей. Тем более что народники, избрав террор главным орудием действия, объявили своей главной мишенью самого императора.

Первое покушение на царя совершил в апреле 1866 года студент Д.В. Каракозов. Второе, в мае 1867 года — поляк Березовский (в Париже). После этих покушений были ужесточены репрессии против революционного движения и пересмотрены многие либеральные начинания.

В апреле 1879 года в государя в Петербурге стрелял А.К. Соловьев. После этого “Народная воля” устроила настоящую охоту на императора Александра II.

Во главе “Народной воли” стоял Исполнительный комитет, в который входили А.Д. Михайлов, А.И. Желябов, С.Л. Перовская, Н.А. Морозов, В.Н. Фигнер, М.Ф. Фроленко и др. “Народная воля” отличалась высоким уровнем организации и конспирации. Она насчитывала около 500 человек, имела свои ячейки во многих крупных городах страны, в армии и на флоте. Агенты организации проникли даже в полицию. По мнению народовольцев, убийства наиболее активных и влиятельных представителей власти должны были внести дезорганизацию в деятельность правительственного аппарата и всколыхнуть народные массы. Главной своей целью народовольцы считали свержение самодержавия. Затем они планировали созыв Учредительного собрания, наделение граждан демократическими правами и свободами, проведение социальных реформ.

Осенью 1879 года было организовано два покушения на Украине и в Москве — народовольцы пытались взорвать царский поезд. В феврале 1880 года народоволец С. Халтурин произвел взрыв в Зимнем дворце, унесший многие жизни. Но, по счастливой случайности, император остался жив.

Шесть покушений… Господь хранил Александра Николаевича…

***

А дел у император и так хватало, ведь помимо забот внутренних, необходимо было заботиться и о международном престиже. Министром иностранных дел в эти годы стал Александр Михайлович Горчаков (1798—1883), которому государь полностью доверил ведение внешней политики. А цель Александра II и Горчакова была одна — ни в коем случае не втягиваться в европейские войны, пока Россия еще к ним не готова. Как любил говорить Горчаков: “Россия не сердится, Россия сосредотачивается”.

Зато на Востоке Российская империя значительно расширилась. К концу 1860-х годов к ней были присоединены среднеазиатские земли — Бухара, Хива, Коканд. На Дальнем Востоке — огромная Амурская область.

Четырнадцать долгих лет ждали Александр II и Горчаков удобного момента. И наконец 19 октября 1870 года во все страны Европы было сообщено — Россия отказывается соблюдать условия Парижского мира. Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы! Но ослабленные войнами между собой, европейские государства не смогли остановить Россию. Так Российская империя вернулась в число великих мировых держав.

С начала 1870-х гг. Россия создавала в центральной Европе политическую коалицию России, Германии и Австрии — в 1873 году был основан оказавшийся недолговечным “Союз трех императоров”. В 1875 году царь помешал германскому правительству Бисмарка развязать новую захватническую войну против Франции. Победоносно завершив русско-турецкую войну 1877—1878 гг., Александр II укрепил влияние России на Балканах и освободил южнославянские народы от многовекового османского ига. Единственная территориальная потеря — Русская Америка (Аляска и Алеутские острова), которую Россия продала США за 7 миллионов долларов.

***

После взрыва в Зимнем дворце Александр II наделил чрезвычайными правительственными полномочиями генерала М.Т. Лорис-Меликова. Но либерально настроенный генерал безуспешно пытался покончить с “Народной волей” и “революцией”. В январе 1881 года Лорис-Меликов представил монарху проект созыва в Петербурге выборных земских деятелей для участия в работе “подготовительных комиссий”, которые предполагалось учредить при Государственном Совете. Утром 1 марта 1881 года Александр II предварительно одобрил доклад Лорис-Меликова, но…

Через несколько часов на набережной Екатерининского канала в Петербурге император Александр II был смертельно ранен при взрыве бомбы, брошенной

народовольцем Гриневицким. Седьмое покушение оказалось удачным…

Действие “рокового закона”, сформулированного Ф.И. Тютчевым, оказалось смертельным для царя-Освободителя. Сколь пророческими оказались слова русского поэта! Сколь точно предсказал он все беды, которые обрушились на Россию и на ее государя-реформатора! Но вот ведь что важно: до сих пор никто не знает — можно ли избежать этого “рокового закона”?..

***

Удивительно, как повторяется история! Если государю Николаю I пришлось в первый же день своего царствования усмирять декабристский мятеж, то его внуку императору Александру III Александровичу (1845—1894), пришлось сразу же начать решительную борьбу с революционным подпольем. И вскоре практически вся верхушка “Народной воли” была арестована, а затем, за активное участие в подготовке и осуществлении цареубийства, пятерых народовольцев казнили.

И царствование самого Александра III было в чем-то похоже на времена правления его деда: если Николай Павлович “удерживал” Россию от революции, то Александр Александрович поставил своей задачей “подморозить” империю после осуществленных его отцом реформ. А главная цель была все та же — Россия, по убеждению императора Александра III и его ближайших советников, должна была выступать удерживающей силой в мире, силой, спасающей мир от многоголовой революционной гидры.

Но… судьба отвела Александру III всего тринадцать с половиной лет на царствование. Да-да, столь славный император и самодержец всероссийский провел на престоле гораздо меньший срок, нежели все его предшественники. Александр I правил более 25 лет, Николай I — почти 30 лет, Александр II — чуть больше 26 лет… И сын Александра III, последний русский император Николай II царствовал почти 24 года… Однако сколь много было сделано за столь краткий исторический срок, отведенный Александру Александровичу!

Александр III Александрович был вторым сыном императора Александра II. С детства его готовили к военной карьере. Воспитателем великого князя был генерал Н.В. Зиновьев, а с 1860 года — генерал Б.А. Перовский. Наставниками Александра были историк С.М. Соловьев, экономист А.И. Чивилев, литератор Я.К. Грот, юрист К.П. Победоносцев, военный ученый М.И. Драгомиров, экономист И.К. Бабст. Наследником Александр Александрович был объявлен в 1865 году, после смерти старшего брата, цесаревича Николая Александровича.

В 1866 году Александр Александрович вступил в брак с дочерью датского короля Христиана IX, принцессой Луизой-Софией-Фредерикой-Дагмарой, которая приняла православие под именем Марии Федоровны. В этом браке родилось пятеро детей.

С конца 1860-х гг. наследник принимал активное участие в государственном управлении империи. В 1868 году он был председателем Особого комитета по сбору и распределению пособий голодающим в Смоленской и других губерниях Европейской России. Александр Александрович участвовал в заседаниях Государственного Совета и Комитета министров, являлся атаманом казачьих войск. Проходя действительную военную службу, он дослужился до должности командира Гвардейского корпуса. Знал и любил русскую культуру, литературу, историю. Собирал исторические коллекции и заботился о восстановлении исторических памятников. Был одним из создателей и председателем Русского исторического общества. В конце 1870-х гг. создал Общество Добровольного флота (председатель — К.П. Победоносцев), собиравшее пожертвования на строительство нового поколения военных судов России.

В годы русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Александр Александрович командовал Рущукским отрядом, который препятствовал продвижению турецких войск от крепостей Силистрия и Шумла, охранял тыл действующей русской армии. После войны приглашался на все важные совещания министров по вопросам внутренней политики, борьбы с революционным движением.

Едва вступив на престол, император Александр III оказался в центре борьбы в правительстве между либеральными и консервативными министрами. Чтобы прекратить споры, уже 8 марта 1881 года государь вынес на рассмотрение Комитета министров “конституцию Лорис-Меликова”. Либералы прежнего царствования и вновь утвердившиеся консерваторы спорили о целесообразности либеральных политических реформ. Решающим оказалось выступление К.П. Победоносцева, сказавшего в заключение: “В такое ужасное время надобно думать не об учреждении новой говорильни, в которой произносились бы новые растлевающие речи, а о деле... нужно действовать!” И император, дважды прерывавший речь Победоносцева одобрительными выражениями, закрыл заседание и более не возвращался к этой теме. Стало ясно — на троне воцарился император, которому претят либеральные новшества. Это мнение подтвердили и ближайшие события.

29 апреля 1881 года, вопреки мнению большинства министров, Александр III повелел обнародовать составленный К.П. Победоносцевым и М.Н. Катковым Манифест “О