Скачать

Раннее детство Императоров. Александр Первый

Кравцова М. В.

В 1777 году у счастливой семейной пары – Великого Князя Павла Петровича и его супруги – Марии Федоровны родился первенец. Впрочем, родительское счастье именно фактом рождения младенца и ограничилось. Екатерина Вторая не только сама дала имя ребенку – Александр, в честь святого Александра Невского и героического Александра Македонского, но и в точности повторила поступок Императрицы Елизаветы, отняв сына у родителей, так как не считала их способными воспитать Наследника Престола.

Рождение Александра было для Екатерины великой радостью. Она не собиралась омрачать эту радость, наблюдая, как сын ее Павел воспитывает будущего Царя в оппозиции к ней, ныне здравствующей Великой Государыне. Так, едва родившись, младенец стал заложником большой политики. Но не только. Екатерина была женщиной, за всю жизнь не познавшей чувства материнской любви. Сейчас же это чувство пробудилось – с огромной силой.

Екатерина Алексеевна была человеком увлекающимся. Но при этом – основательным. Если ею овладевал какой-то замысел, она с жаром бралась за его осуществление, однако к делу подходила серьезно. Решив воспитывать внука с помощью собственной педагогической системы, Екатерина начинает изучать чужие педагогические труды – для того, чтобы взяться за свои.

В 1780 она составляет для внуков первый сборник – из азбуки, ряда наставлений и двух сказок, а в 1784 г. пишет подробную инструкцию для воспитателей Великих Князей.

Чему же хотела научить Государыня своих внуков?

"Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему (не делай другому, чего не хочешь, чтобы тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательстве ко всем людям, в ласковом и снисходительном обращении со всеми...".

"Стараться при всех случаях вселять в детях человеколюбие и даже сострадание ко всякой твари...".

"…отдалять от глаз и ушей их высочеств все худые примеры, и чтобы никто при детях не говорил грубых, непристойных и бранных слов и не сердился".

"Учтивость основана на том, чтобы не иметь худого мнения ни о себе самом, ни о ближнем... Человеколюбие, уважение ближнего, внимание к каждому да послужат основаниями учтивости".

"Противной учтивости: во-первых, природная грубость и невнимание к тому, что другим нравится или не нравится; во-вторых, пренебрежение к людям, высказываемое взглядами, словами, поступками и движениями; в-третьих, насмешки, умышленные споры и противоречие и, в-четвертых, привязчивость и пересуды. Но и лишняя учтивость несносна в обществе... Приучать детей, чтобы не перебивали никому речи, не спешили сказывать свое мнение, не говорили слишком громко или утвердительно, а просто, не возвышая голоса".

В том, что касалось игр и развлечений, Екатерина в первую очередь видела в детях – детей, а потому наставлял "малых неисправностей при игре не унимать", потому что "дав детям в игре совершенную свободу, можно узнать нрав и склонности их". Но тем не менее "...обман и неправда в игре не должны быть терпимы как бесчестное и постыдное дело. Буде окажут несправедливость или обман, тогда следует лишить их им принадлежащего, чтобы они почувствовали, какова несправедливость".

Но игрушки она не любила. В детстве сама не особо развлекалась с ними, и не могла понять, что хорошего может быть для мальчишки в заводных механизмах. Думается не только к кукле, расчесывающей волосы перед зеркалом, но и к марширующим по столу солдатам Екатерина испытывала некоторое презрение. Поэтому она с удовольствием пишет барону Гримму: "Игрушки уже не забавляют господина Александра, столярное искусство заменило игрушки". Она прекрасно помнила, что в семь лет у детей игрушки следует отбирать, как было сделано некогда по отношении к ней самой, но прямо этому правилу следовать не пожелала: "После семи лет, буде захотят новых игрушек, то пускай сами сделают или помогают делать".

Во многом замечательные рекомендации – польза от них вполне могла быть реальная. Но почему же со старшим внуком все вышло не совсем так, или вообще – совсем не так, как ожидала Екатерина?

Поступив с Павлом как когда-то поступила с ней самой Императрица Елизавета Петровна, Екатерина, само собой, считала, что уж она-то совсем иначе отнесется к внуку, чем покойная свекровь к ее собственному сыну, она никогда не пренебрежет его воспитанием. Никогда не будет мальчик при ней одинок, он всегда будет ощущать любовь и самую искреннюю заботу.

Но, увы, ничто не заменит малышу настоящей полноценной семьи. А самая серьезная проблема оказалась в том, что Екатерина не учла главного: она обрекла Александра расти безотцовщиной при живом отце.

Мы далеки от мысли, что женщина, по каким-то причинам растящая мальчика одна, не в состоянии при желании и правильно поставленной цели воспитать из него настоящего мужчину. Но ситуация – Екатерина – Павел – Александр была во много раз сложнее. Во-первых, отец был не просто жив, но и перед глазами – два раза в неделю Павел Петрович и Мария Александровна навещали своего ребенка. Но это был отец, которого нельзя было любить, нельзя им гордится, нельзя брать с него пример – ничего подобного Екатерина внуку не пыталась внушать и не допустила бы – не для того взяла она его под свое крылышко. Зато с ранних лет мальчик мог понимать другое – отец и бабушка не любят друг друга, они – враги (сплетни и пересуды придворных не могли не достигать ушей юного Александра).

Бабушка – добрая, любящая, заботливая… А все-таки – бабушка не мать.

Но Императрица Екатерина старалась быть матерью изо всех сил. Наконец-то она обрела то, чего всю жизнь была лишена как женщина, наконец-то она могла спокойно, открыто проявлять горячие сердечные чувства к ребенку. И эти чувства захлестнули ее через край. Другу Гримму она о внуке пишет всегда восторженно, хотя и безуспешно пытается скрыть свое пылкое чувство к мальчику шуточным тоном – малыша она зовет "господин Александр". Но сам тон выдает ее – Екатерина восхищается внуком взахлеб.

"Александр - сама доброта, он столько же послушен, как и внимателен, и можно сказать, что он сам себя воспитывает. Нынче осенью ему пришла охота ехать смотреть фарфоровую фабрику и арсенал.

Рабочие и офицеры были озадачены его вопросами, его вниманием и вдобавок - вежливостью: ничто не ускользнет от этого мальчугана, которому нет еще пяти лет, его ребяческие выходки даже очень интересны, и в его мыслях есть последовательность, редкая в детях. Я приписываю это его превосходной организации, потому что он прекрасен, как ангел, и удивительно строен".

Да, она прекрасно понимает, что мальчика надо воспитывать в духе мужественности. "Я буду очень заботиться, чтобы из него не сделали прехорошенькой куклы, потому что не люблю их…" – написала Екатерина сразу же после рождения Александра. Сама в детстве "мальчишница", не терпевшая кукол, не терпевшая слез, не терпевшая стеснения движений, привыкшая к строгости, экономии, к немецкой дисциплине в делах, Импеартрица создает для обоих внуков довольно разумные правила, которые должны помочь воспитать человека мужественного, благородного, самостоятельного в делах и сужениях, но внутренне дисциплинированного.

Конечно же, ей вспоминается ее бедный Павел, несчастный младенец, изнывающий от жара под мехом и ватой, потом постоянно простужавшийся от малейшего дуновения ветерка… Потому в Наставлении "о сохранении здоровья" Великих князей Екатерина предписывает, чтобы их платье было как можно проще и легче, чтобы пища была простая, и "буде кушать захотят между обедом и ужином, давать им кусок хлеба". Спать мальчики должна "не мягко", а на тюфяках под легкими одеялами, летом - ситцевыми, подшитыми простынями, а зимой – стеганными. Ложиться и вставать следует рано. Полезно, считает Екатерина, в любое время года как можно чаще бывать на свежем воздухе, а зимой по возможности реже находится возле огня. Зимой в комнатах мальчиков температура не должна превышать 17 градусов по Цельсию. Летом Екатерина велела не ограничивать купание детей и считала, что хорошо для них учиться плавать.

Да, Императрице очень хотелось вырастить для Русского Престола настоящего мужчину. Своего рода спартанца.

"Когда дети больны, приучать их к преодолению страданий терпением, сном и воздержанием. Каждый человек подвержен голоду, жажде, усталости, боли от недугов и ран и потому должен переносить их терпеливо. Помощь в таких случаях необходима, но надлежит подавать ее хладнокровно, без торопливости".

"…дети обыкновенно плачут от упрямства, либо от болезни, но должно запрещать всякие слезы. В болезни - следует употреблять необходимые средства для ее облегчения, не обращая внимания на слезы и стараясь внушить детям, что плачь их не уменьшает, а усиливает болезнь и что лучше преодолевать ее бодростью духа и терпением. Мысли же их стараться отвлечь на что иное или обратить слезы в шутки... Если в чем-либо приставники отказали детям, то чтобы криком или плачем не могли выпросить".

Воспитывай Екатерина своего сына Павла сама, не прятался бы он под стол, испугавшись шума открываемой двери. Она велела наставникам не выказывать опасения при громе, буре и в других случаях и приучать детей не бояться пауков, мышей, собачьего воя, качки кареты или лодки, а также чтобы они видели, как лягают и топают ногами лошади, и подходили к ним. Приказано также приучать детей ходить по таким местам, где они могут споткнуться без опасных последствий; если кто из них упадет, не спешить без нужды на помощь и дать время встать самому; в случаях же, когда нужна помощь, - подать ее, не торопясь.

"…истинная смелость состоит в том, чтобы пребывать в том, что долг человеку предписывает"; "телесная сила обнаруживается в преодолении труда, а душевная твердость - в подчинении своих желаний здравому рассудку, и потому с самого детства необходима привычка следовать указаниям рассудка и справедливости".

Александр и Константин не должны были походить на избалованных принцев, но им надлежало с раннего детства познакомиться с ручным трудом.

"Если б вы видели, как господин Александр копает землю, сеет горох, пашет сохою… боронит, потом весь в поту идет мыться в ручье, после чего берет свою сеть и с помощью сударя Константина принимается за ловлю рыбы!"

Естественно, такое воспитание не могло не принести добрых плодов. А все-таки ослепление своим ребенком никому никогда не шло на пользу.

Екатерина от души восторгается четырехлетним Александром, действительно, довольно умным, любознательным мальчиком: "Намедни господин Александр начал с ковра моей комнаты и довел мысль свою… до формы земли… Я принуждена была послать в Эрмитажную библиотеку за глобусом. Но когда он его получил, то принялся усердно путешествовать по земному шару и через полчаса, если не ошибаюсь, он знал почти столько же, сколько покойный г. Вагнер пережевывал со мной в продолжении нескольких лет".

Обожая чтение с самого детства, Екатерина и внука желает к нему пристрастить. Это ей удается. И она убеждает себя в том, что ребенку не нужна строгая дисциплина в учении – он настолько одарен, даже гениален, что сам научится всему, чему следует. Старый друг Гримм дает Императрице некоторые советы относительно обучения Наследника – Екатерина отвечает: "Что касается великого князя Александра, то его надо предоставлять самому себе. Почему вы хотите, чтобы он думал и знал совершенно так же, как думали и знали до него другие? Учить не трудно, но нужно, по-моему, чтобы способности ребенка были достаточно развиты прежде, чем забивать ему голову старой чепухой, и из этой чепухи надо знать, что выбирать для него. Боже мой! Чего природа не сделает, того никакое учение не сумеет сделать, но зато учение часто душит природный ум". Через два года эта мысль доходит до крайности: "В голове этого мальчика зарождаются удивительно глубокие мысли, и притом он очень весел; поэтому я стараюсь ни к чему не принуждать его: он делает, что хочет, и ему не дают причинять вред себе и другим".

Итак, приказано учить детей в те часы, когда они изъявят к тому охоту, и оканчивать прежде, нежели станут скучать. За учение не бранить, но если учатся хорошо - похвалить. Языкам учить детей не иначе, как в разговорах, но чтобы при том не забывали своего языка русского... "Страхом научить нельзя, ибо в душу, объятую страхом, не более можно вложить учение, чем на дрожащей бумаге написать" - замечательная мысль, истинно верная, да только, похоже, на практике Екатерина выступила против вообще любых взысканий по отношению к обожаемому Александру.

Программа обучения, составленная самой Императрицей для внуков, была хороша, обширна, включала многие дисциплины и предметы, необходимые будущему Монарху. Например, Екатерина предписывала детям изучение российских законов, "ибо, не зная оных, и порядка, коим правится Россия, знать не могут". Кроме того, она велела "употреблять по несколько часов в день для познания России во всех ее частях".

Весьма разумно. Да вот только…

Преподаватель Лаграп велит писать двенадцатилетнему Александру под диктовку: "После того, как меня учили читать шесть лет сряду, пришлось снова учить меня складам подобно шестилетнему ребенку. И так, в продолжении всего этого времени, я не научился ничему не по недостатку в способностях, а потому что я беспечен, ленив и не забочусь быть лучшим…"

"Замечается в Александре Павловиче… - пишет воспитатель А. Я. Протасов о пятнадцатилетнем Царевиче, - много остроумия и способностей, но совершенная лень и нерадение узнавать о вещах, и не только чтоб желать, ведать о внутреннем положении дел… но даже удаление читать публичные ведомости и знать происходящее в Европе".

С одной стороны – не стеснять учебой, не наказывать, не обременять… С другой… "Да будет то, что Бабушка приказала непрекословно исполнено; что запретила, того отнюдь не делать, и чтоб им казалось столь же трудно то нарушить, как переменить погоду по их хотению…"

Екатерина была человеком своего времени. Обладая большим умом, она, похоже, при этом наивно верила в торжество просвещения во всех областях жизни, в то, что одними добрыми намерениями, правильно поставленными целями воспитания и верно определенными способами их достижения можно вырастить существо во всех отношениях идеальное. Но она не учла многих объективных факторов. И в первую очередь – влияния собственного нрава на маленького Александра.

С одной стороны – восторг обожания бабушки вместо горячей, но требовательной, уравновешенной материнской любви, с другой – подавление личности ребенка собственной личностью. Екатерина была сильной женщиной. Силу ее не могла скрыть ни природная деликатность и утонченность, ни женственная мягкость в общении, ни чарующее обаяние, которое отмечали многие. Умный и мужественный, но мягкий по характеру граф Григорий Орлов мучился от чувства неполноценности рядом с ней, великий Потемкин вел с ней изнурительную борьбу за право принимать самостоятельные решения, далеко не слабый духом Павел так и не сумел достойно противостоять матери. Что же говорить про маленького ребенка, которого эта женщина целенаправленно готовила себе в наследники? Для которого строго и безапелляционно запрещено было даже помыслить о том, что Бабушка может оказаться в чем-то неправой?

Да, Екатерину можно понять. Ей просто необходимо было, чтобы после ее смерти Россия пошла тем путем, который она для нее уготовила, и чтобы Александр целиком и полностью воспринял ее политические заветы. Когда растишь Наследника Престола – от таких размышлений никуда не денешься. Но ребенку от этого не было легче.

Императрица хотела воспитать сильного и мудрого правителя – а вырастила голубоглазого "херувима". Именно в Александре проявилась впервые та изысканная романовская красота, которая отныне станет наследием рода. Но в утонченной романовской красоте просматривалось и достоинство, и благородство. И только почему-то именно в Александре Первом эта красота кажется нежной и женственной, едва ли не слащавой – и не более.

Да, наследник Екатерины был умен, восприимчив, впечатлителен… но и только. Его друг Адам Чарторыйский вспоминал: "Великий князь восторгался красотами природы; нередко цветок, зелень растения либо ландшафт какой-либо местности восхищал его. Александр любил смотреть на сельские работы, на грубую красоту крестьянок; полевые труды, простая спокойная жизнь в уединении: таковы были мечты его юности".

Его отец Павел в юности мечтал царствовать – не только из-за наследственного властолюбия – он томился без дела, настоящего великого дела, для которого рожден был на свет. Александр не раз выражал намерение отказаться от наследования Короны.

Его отец Павел был приверженцем самодержавной идее в самой русской ее форме. Александр сочувствовал французской революции.

Но не явилось ли "свободолюбие" Царевича-республиканца не только следствием воспитания Лаграпа, но и своего рода протестом против опеки венценосной бабки, возможно, до конца им не осознаваемым?

Нет, не получила Екатерина Великая наследника, о котором мечтала.

Конечно же, очень многое было заложено самой природой в нрав Великого Князя, мягкий, впечатлительный, с явным налетом лиризма. Отмечают его большое личное обаяние, изящество, скромность и набожность. Его брат Константин, воспитывающийся той же Екатериной, был иным. Видимо, дело в том, что Екатерина, имея самые лучшие намерения, озвучивая весьма разумные принципы воспитания, допустила главную ошибку – решила воспитывать ребенка, не обращая внимание на его индивидуальные черты характера. Возможно, будь она матерью Великих Князей, врожденная чуткость и умение найти индивидуальный подход к человеку, что не раз проявлялось во время ее царствования, помогли бы ей избежать этой ошибки. Но Екатерина была, повторим, восторженной бабушкой, на склоне лет с присущим ей вдохновенным азартом кинувшаяся осуществлять мечту своего сердца – создание продолжения себя собственными руками. Нет ничего удивительного, что она не особенно преуспела в том. "Императрица не сумела ни овладеть воображением своих внуков, ни занять их какой-нибудь работой, ни разнообразить их время". (Адам Чарторыйский). Если в этом и есть преувеличение, то нет его в другом высказывании того же Чарторыйского: "для совершения удачных и крупных преобразований в социальном строе надо было иметь больше подъема, силы, огня, веры в самого себя".

Александр Первый. "Загадочный сфинкс". Историки не скупились на негативные характеристики этого Императора: двуличность, хитрость, необязательность, обидчивость. Но вот его собственные слова: "Меня обвиняют в недоверчивости, но известно, что с того времени, когда я начал мыслить, я видел вокруг себя только несчастье, и все, что я предпринял, обернулось против меня несчастьем…"