Скачать

Османская Сирия в период египетской оккупации и в период Танзимата (30-70-е годы XIX в.)

Османская Сирия в период египетской оккупации и в период Танзимата (30—70-е годы XIX в.)


План

1. Сирия под властью Мухаммада Али (1831—1840)

2. Сирийские провинции Османской империи в эпоху реформ Танзимата (1840—1876)

3. Обострение межконфессиональных отношений и трагедия 1860 г. в Дамаске

4. Проникновение западных идей и первые ростки сирийского патриотизма. Российское присутствие в Сирии и Палестине XIХ в.

5. Российское присутствие в Сирии и Палестине в XIX в.


1. Сирия под властью Мухаммада Али (1831—1840)

Осенью 1831 г. войска египетского правителя Мухаммада Али под командованием его сына Ибрахим-паши вторглись в Сирию и осадили крепость Акку. После упорного сопротивления гарнизона под командованием вали Сайды Абдаллаха-паши крепость все же была взята. В 1832 г. войска Мухаммада Али, нанеся еще несколько поражений войскам местных пашей, заняли Дамаск, а затем Халеб. В течение девяти лет египетской оккупации (1831—1840 гг.) сирийские провинции были практически полностью исключены из сферы внутренней политики османского правительства.

Присоединение Сирии к египетским владениям Мухаммада Али являлось для него непременным условием и гарантией независимости созданной им державы. Большинство сирийской знати встретило войска Мухаммада Али со страхом и недоброжелательностью. Аяны справедливо опасались того, что установление в Сирии власти могущественного правителя Египта приведет к ущемлению их интересов. Однако ливанский эмир Бешир II выступил на стороне Мухаммада Али в качестве его верного союзника. Тем самым он надеялся с помощью египтян укрепить свою власть в Горном Ливане и расправиться с оппозицией в лице друзских феодалов-шейхов.

В 1833 г. по условиям Кютахийского соглашения султан Махмуд II был вынужден признать власть Мухаммада Али в качестве вали Сирии. Наиболее значительным шагом в ходе военно-административных реформ, проводившихся Мухам -мадом Али и Ибрахимом-пашой в Сирии после ее оккупации,

стала ликвидация деления страны на эялеты. Была создана единая централизованная система административного управления. Формально оставаясь провинцией Османской империи, Сирия на деле составила единое политическое целое с Египтом. Впервые в Сирии гражданская власть была формально отделена от военной. Все гражданское управление было сосредоточено в руках назначенного Мухаммедом Али гражданского генерал-губернатора (хукумдара). Эта должность была предоставлена родственнику Мухаммада Али-Шерифу-паше. В каждом административном центре Сирии представителем хукумдара являлся глава администрации — мутасаллим, обычно назначавшийся из числа местной знати. Другим важным нововведением египетских властей стало создание административных советов (маджалис аш-шура), призванных оказывать содействие хукумдару и мутасаллимам в делах гражданского управления и судопроизводства. На деле, однако, управление Сирией было сконцентрировано в руках египетских оккупационных властей во главе с сераскиром (главнокомандующим) Ибрахим-пашой. Впрочем, и сам Ибрахим-паша был всего лишь исполнителем распоряжений Мухаммада Али, без санкции которого не мог быть решен ни один важный вопрос, касавшийся административного устройства и управления.

Египетские власти приступили к постепенной ликвидации ильтизамов, стремясь провести в Сирии преобразование системы землевладения и сбора налогов по египетскому образцу. Подобная реформа означала коренную ломку вековой традиции активного участия местного аянства в провинциальном управлении в сочетании с правами землевладения. Мульта-зимы лишались своих традиционных прав по управлению землями и податным населением, а улама теряли источники доходов в результате того, что египетские власти установили непосредственный контроль над значительной частью вакфов. Военные формирования местных феодалов уступали место регулярной египетской армии, в лучшем случае сохраняясь в качестве вспомогательных нерегулярных отрядов, несущих полицейскую службу. На смену произволу аянов в отношении податного населения постепенно приходило упорядоченное налогообложение. Ибрахим-паша издал распоряжение об отмене всех незаконных налогов и поборов, сохранив лишь фиксированный поземельный налог (мири) и подушную подать (джизью) для немусульман. Однако уже вскоре был введен невиданный ранее подушный налог ферде, распространявшийся на все мужское население в возрасте от 15 до 60 лет без различия вероисповедания. Новый налог вызвал возмущение мусульман, так как ранее только немусульмане были обязаны уплачивать государству подушную подать. Введенная египетскими властями система монопольной торговли некоторыми видами товаров еще более усугубляла тяжелое положение крестьян и ремесленников. Офицер российского генерального штаба П.П. Львов, посетивший Сирию в то время, следующим образом оценивал экономическую политику Мухаммада Али в Сирии: «...Земледелец отдает положенную часть урожаев Правительству, платит за каждое оливковое дерево и, занимаясь разработкою шелка, не может продавать его по вольным ценам, а отдает Правительству по назначенной им плате; сверх того, каждый ремесленник и каждый купец обязан к известным денежным взносам за права торга и ремесла. Оклады такого рода чрезвычайно значительны; они изменяются беспрерывно, и весьма часто продукты входят в настоящую монополию, ибо Правительство, забирая их, запрещает всякую продажу... действия правительства выражают своевольство безусловной власти, направленное к средствам разорения края».

Другим важным новшеством периода египетской оккупации Сирии стало активное привлечение местных немусульман к государственной службе. Особенно много их было в налоговом ведомстве и в составе меджлисов, наделенных также и судебными полномочиями. Оккупационные власти во главе с Ибрахим-пашой весьма благосклонно относились к представителям немусульманских общин Сирии в целом, зачастую отдавая им предпочтение перед мусульманами при назначении на важные должности. Таким образом, Мухаммад Али стремился создать социальную базу своей власти в Сирии. Попытка привлечения немусульман к провинциальному управлению вызывала негативную реакцию со стороны мусульман. При египетском управлении с христиан и иудеев фактически были сняты социальные ограничения, которые на протяжении веков налагались на членов немусульманских общин (миллетов). Немусульмане получили возможность устраивать пышные религиозные процессии и возводить культовые сооружения, выступать на равных с мусульманами в судебных процессах. Христианские паломники, направлявшиеся к святым местам Палестины, были освобождены от уплаты поборов в пользу местных аянов и провинциальной администрации. Проводившаяся египтянами веротерпимая политика стала важным отправным пунктом духовно-идеологической трансформации сирийского общества в XIX в. Благодаря египетской протекции, в Сирии открылись новые консульства европейских держав (в Дамаске и Иерусалиме они были учреждены впервые). С увеличением числа консульских представителей европейских стран, росло также и число консульских протеже (бератлы.) из числа местных жителей, преимущественно немусульман.

В целом административная и налоговая политика Мухаммада Али и Ибрахима-паши в Сирии вызывала недовольство в среде мусульманского большинства населения. Особую ненависть местных мусульман вызывали принудительные рекрутские наборы для службы в египетской армии. Принудительный призыв мусульман в армию (христиан и иудеев в армию не призывали) противоречил жизненному укладу и обычаям населения. Вот как описывал процедуру «набора» рекрутов британский консул в Алеппо: «В назначенный день во всех важных населенных пунктах Сирии среди ночи на улицах размещаются войска с тем, чтобы заблокировать все проходы и улицы. Затем обыскивается дом за домом, и всех мужчин вытаскивают из постелей, без различия возраста и положения, затем их препровождают в цитадель, в ожидании прохождения медицинской комиссии». Срок воинской службы в армии Мухаммада Али был неограничен, так что у новобранца фактически не было надежды когда-либо вновь вернуться в родной дом. В глазах родных и близких попавший в армию считался мертвым.

В горных районах, в первую очередь в Палестине, начало воинских наборов привело в 1834 г. к первым значительным массовым выступлениям против египетских властей. Во главе восставших становились традиционные лидеры — главы местных аянских родов. В борьбе против повстанцев египетские войска широко применяли тактику «выжженной земли» — сжигали дотла деревни, вырубали сады, уничтожали колодцы. Восстание в Палестине было потоплено в крови, а его руководители из числа местных аянов схвачены и казнены. Едва египтяне покончили с восстанием на юге Сирии, как вспыхнули волнения на севере — в районе Триполи, Латакия и в Джэбэль-Ансарийе. Как и выступление в Палестине, это восстание началось с взрыва всеобщего недовольства в результате введения новых налогов и воинских наборов. К концу 1834 г. ценой немалых потерь египтянам под командованием Ибрахим-паши удалось одолеть повстанцев. Повсеместно были проведены воинские наборы и насильственное разоружение населения. За период с 1834 по 1836 г. в египетскую армию было призвано около 36 тыс. сирийских мусульман, т. е. не менее 10% взрослого мужского населения Сирии.

В 1837 г. налоговый гнет и воинские наборы вызвали мощное восстание друзов в области Хауран к югу от Дамаска. Героическое сопротивление повстанцев во главе с их вождем шейхом Шибли аль-Арьяном стало настоящей легендой. Повстанцы засели в вулканическом горном массиве Леджа, откуда египетским войскам под командованием самого Ибрахима-паши длительное время не удавалось их выбить. В результате долгой осады повстанцы, мучимые голодом и жаждой, прорвали кольцо египетских войск и были рассеяны только после ожесточенного сопротивления.

В 1839 г. началась последняя фаза военного конфликта между Мухаммадом Али и султаном. Поначалу египетские войска одержали победу над армией султана у северных границ Сирии. Но в 1840 г. в конфликт вмешалась Англия. По условиям Лондонской конвенции 1840 г. Англия, Россия, Австрия и Пруссия предъявили Мухаммаду Али коллективный ультиматум с требованием немедленного вывода египетских войск из Сирии. После того, как египетский правитель отклонил ультиматум, в районе Бейрута высадился англо-турецкий десант. Крепость Акка сдалась после того, как английский флот подверг ее сильному обстрелу с моря. Попытка Ибрахима-паши сбросить десант в море не увенчалась успехом. С севера, из Анатолии, возобновили наступления султанские войска. Оказавшись в полной политической изоляции, Мухаммад Али согласился принять условия ультиматума, и египетские войска к концу 1840 г. покинули Сирию.

Так же, как и в Египте, деятельность правительства Мухаммада Али создала в Сирии условия для получения знаний о достижениях европейской цивилизации и их более активного применения. В период египетской оккупации страна более, чем прежде, была открыта для западных миссионеров, дипломатов и купцов. Сквозь призму деятельности египетских властей сирийцы знакомились с такими новыми для них явлениями и институтами, как жестко централизованная администрация, упорядоченное налогообложение, регулярная армия, обученная по европейским образцам, и органы представительного местного управления (меджлисы), наконец, равное отношение властей к представителям различных конфессий. Благодаря некоторым мероприятиям египетских властей произошли положительные сдвиги в системе образования: увеличилось число начальных школ различных конфессий, расширилась сеть миссионерских учебных заведений, кроме того, в Дамаске и Алеппо египтяне открыли светские государственные школы для подготовки кадров для военной и гражданской службы из числа мусульман. Учебные пособия по арабскому языку, математике, истории и военному делу для новых учебных заведений доставлялись из Египта. Однако лишь незначительная часть населения в той или иной степени приобщилась к знаниям благодаря деятельности новых учебных заведений. Многие родители опасались отправлять своих сыновей в государственные школы, не желая способствовать поступлению детей на службу в египетскую армию. По данным британского агента Джона Боуринга, в созданных египтянами светских школах в Дамаске и Алеппо обучалось в общей сложности не более 1 тыс. учеников. За пределами учебных заведений спрос на книги оставался настолько низким, что переписчики книг не могли заработать себе на жизнь. Джон Боуринг отмечал в этой связи, что ни в Дамаске, ни в Алеппо ему не удалось найти ни одного книготорговца.

Значительное впечатление на умы и сердца сирийцев произвело равное отношение египетских властей к представителям различных конфессий. Допущение представителей немусульманских общин Сирии к участию в работе созданных египтянами провинциальных меджлисов и фактическая ликвидация ряда традиционных социальных ограничений, веками налагавшихся на членов миллетов, фактическое уравнивание христиан и иудеев в правах с представителями господствующей религиозной общины воспринималось мусульманами как неслыханное попрание норм ислама, несущее в себе угрозу прихода христиан к власти. Между тем, христианские авторы из числа местной интеллектуальной элиты были склонны, напротив, всячески превозносить заслуги египтян, воздавая им хвалы как справедливым правителям, сумевшим обеспечить подлинное равноправие христиан и не допускавших никаких проявлений несправедливых организаций по религиозному признаку.

Господство Мухаммада Али в Сирии оказалось недолговечным. Однако оно нанесло серьезный урон военно-политическому влиянию местной феодальной знати (аянства). Тем самым, непроизвольно Мухаммад Али и Ибрахим-паша облегчили своему противнику — центральному правительству Османской империи — проведение в Сирии широкомасштабных преобразований в последующие десятилетия.


2. Сирийские провинции Османской империи в эпоху реформ Танзимата (1840—1876)

С изгнанием египетских войск открылись возможности для распространения на сирийские провинции политики танзимата (от арабского «танзим» — буквально: «наведение порядка») — комплекса широкомасштабных реформ, курс на проведение которых был заявлен османскими властями в знаменитом Гюльханейском указе 1839 г. Отказавшись после изгнания египтян от внедренного ими принципа концентрации административной власти в Сирии в руках одного губернатора, Порта восстановила деление страны на провинции (вилайеты), по возможности упорядочив также структуру управления в более мелких административных единицах — санджаках, казах и нахийях. Приморские провинции Сайда и Триполи были объединены в одну, а ее новым административным центром стал быстро растущий город Бейрут. Руководители администраций санджаков — каймакамы. отныне назначались и смещались по распоряжению Порты, тогда как раньше это входило в прерогативы вали. Военная власть была окончательно отделена от гражданской. Дислоцированные в Сирии части новой османской регулярной армии (низам) подчинялись не губернаторам провинций, а исключительно военному командованию. В каждой провинции были созданы консультативные советы из османских чиновников и представителей местной знати. Административные функции меджлисов включали контроль над раскладкой и сбором налогов, надзор за деятельностью аппарата провинциальной администрации, управление вакфами и содержащимися за их счет благотворительными и общественными сооружениями, организацию общественных работ и набор нерегулярных полицейских формирований, наконец, контроль над ремесленным производством и торговлей, а также надзор за деятельностью иностранных подданных. Меджлис в административном центре вилайета контролировал деятельность меджлисов в административных центрах более мелких территориальных единиц. В составе меджлисов были представители не только мусульманской, но и немусульманских общин. Помимо решения административно-финансовых вопросов, меджлис посвящал часть рабочего времени судопроизводству по коммерческим и уголовным искам. Судопроизводство теперь велось на основе новых османских судебных кодексов, в которых было немало заимствований из европейских правовых систем. Меджлисы санджаков играли при этом роль судов первой инстанции, а меджлисы вилайетов — апелляционных судов. Решения шариатского суда, сфера деятельности которого отныне была ограничена делами, касавшимися личного статуса, теперь вступали в силу лишь при условии утверждения их меджлисом вилайета.

Главной целью османских реформаторов эпохи танзимата в сфере провинциального управления была централизация власти султанского правительства и ограничение власти вали, дабы исключить в будущем возможные проявления сепаратизма и предотвратить возвышение сильных губернаторов, подобных Джеззару-паше. В период танзимата губернаторы в сирийских провинциях чаще всего являлись представителями столичной бюрократии и не имели сколько-нибудь значительных связей в местной сирийской среде. На смену самовластным феодалам вроде Джеззара-паши пришли государственные чиновники, готовые покорно выполнять любые распоряжения центрального правительства. По мере того, как регулярная армия наводила в провинциях порядок и разоружала незаконные военные формирования местных феодалов, укреплялся государственный порядок. Незаконные поборы со стороны должностных лиц, а также прямой грабеж населения уходили в прошлое.

Держатели государственных земель заявляли о своей лояльности по отношению к султанским властям, но, в то же время, всячески противились ликвидации системы откупов.

Лишь после введения в действие османского земельного кодекса 1858 г. была произведена индивидуальная регистрация земельных владений, и землевладельцы получили право купли-продажи и передачи своей земли по наследству. Так, на смену откупам постепенно пришли частнособственнические земельные отношения, однако принцип верховной государственной собственности при этом формально был сохранен.

С начала 50-х годов XIX в. султанские власти распространили на мусульманское население Сирии воинскую повинность. Однако, в отличие от армии Мухаммада Али, в эпоху танзимата срок службы в османской армии был ограничен пятью годами, поэтому воинские наборы теперь уже не воспринимались жителями в качестве бедствия. Правда, в 1850 г. в Халебе местная знать из числа бывших янычарских офицеров организовала мятеж, требуя отмены воинских наборов, но он был быстро подавлен регулярными войсками. Влиянию городских военно-политических группировок Халеба, возглавлявшихся аянами из числа шерифов и бывших янычар, был нанесен чувствительный удар. Аянской верхушке в целом удалось сохранить свои позиции в городском и провинциальном управлении за счет участия в меджлисах, зато оппозиция реформам и принимаемым властями мерам уже с тех пор не выливалась в крупномасштабные антиправительственные выступления.

Еще одним важным итогом военно-политических преобра-: зований в сирийских вилайетах в 1840—1870 гг. стало подавление местного сепаратизма в труднодоступных горных районах и успешное сдерживание давления со стороны бедуинов на восточных рубежах Сирии. К 1860 г. в итоге длительной борьбы, протекавшей с переменным успехом, под контроль османских властей были поставлены ранее полуобособленные горные районы Джэбэль-Наблус и Джэбэль-Ансарийя, а также гористые окрестности Иерусалима. Особенно упорное сопротивление оказывали некоторые горные шейхи в районе На-блуса. В тех случаях, когда османские власти не располагали достаточным количеством войск, они прибегали к испытанной политике, действуя по принципу «разделяй и властвуй», т. е. натравливали одни местные кланы на другие, назначая выражавших лояльность аянов на административные должности, и т. д. Особым драматизмом и напряженностью отличалась борьба с непокорными бедуинскими племенами.

Прямого использования вооруженной силы здесь было недостаточно. Помимо карательных экспедиций, османские власти в Сирии прибегали к подкупу вождей племен. С начала 50-х годов XIX в. турки приступили к созданию фортов и целых укрепленных линий на северо-восточных рубежах Сирии с целью охраны важнейших караванных путей, оазисов и источников воды. К началу 60-х годов XIX в. такие линии были созданы в округе Дейр эз-Зор, на пути из Сирии в Ирак. Тем самым был усилен контроль Порты над перекрестком торговых путей, ведущих на восток — в Иран и на юго-восток — вниз по течению Евфрата к Багдаду и Басре. В ходе длительной борьбы с бедуинами граница контролируемой османскими властями территории была отодвинута к восточным рубежам вилайета Алеппо. В целом, военно-административные реформы, проводившиеся османскими властями в сирийских вилайетах, так же, как и в других частях империи, способствовали сближению интересов местной знати и провинциальной администрации в деле стабилизации общественно-политической ситуации и укрепления власти султанского правительства в провинциях. Опыт реформ 40-х и 50-х годов XIX в. получил свое дальнейшее развитие после принятия в 1864 г. закона о вилайетах. В 1864 г., административное деление Сирии претерпело серьезные изменения: вся территория страны разделялась на два больших вилайета: Сирийский (Сурийе) и Халебский.

С 30-х годов XIX в. Сирия, как и другие области Османской империи, стала объектом европейской (преимущественно, французской и английской) товарной экспансии, превратившись в периферию мировой капиталистической системы. Наплыв дешевой массовой продукции европейских фабрик привел в разорению местного ремесла. Особенно тяжелым было положение ткацкого производства. Знаменитые сирийские ткани ручного производства не выдерживали конкуренции с европейским импортом. Разорившиеся ремесленники пополняли ряды городских маргиналов. В то же время, богатела узкая прослойка сирийских торговцев (в основном, христиан и иудеев), специализировавшихся на торговле европейскими товарами. Благодаря значительному росту объемов торговли с европейскими странами активизировалась деловая активность в приморских городах Сирии, в первую очередь в Бейруте. Во второй половине XIX в. Бейрут становится главными «морскими воротами» сирийских провинций. По численности населения он уступал уже только Дамаску и Халебу. Пользуясь консульской протекцией, крупные христианские купцы в Бейруте, Дамаске, Халебе и других городах Сирии обогащались и осваивали новые сферы приложения своего капитала. Они вкладывали деньги в доходную недвижимость, скупали сельскохозяйственные земли, превращая разорившихся местных крестьян в арендаторов. Активно проводились кредитно-финансовые операции. Некоторые местные купцы пытались создавать небольшие предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья. Все более активно применялся наемный труд. Однако развитие местной промышленности в целом было крайне затруднено конкуренцией со стороны готовой продукции европейских фабрик. Основным источником формирования сирийской буржуазии становится верхушка купечества (как правило, немусульманского происхождения), а также часть крупных мусульманских землевладельцев. Крупные землевладельцы постепенно начинают вкладывать часть средств, получаемых в виде ренты с крестьян-арендаторов, в торговлю и доходную недвижимость в городах. После введения в действие османского земельного кодекса 1858 г. быстрыми темпами пошел процесс складывания крупных наследственных поместных владений. Если в горных районах (Горный Ливан, северная Палестина, Джэбэль ад-Друз, Джэбэль-Ансарийя) сохранилось мелкое крестьянское землевладение, то в равнинных окрестностях Дамаска и Халеба уже доминировало крупное землевладение. Под влиянием растущего европейского спроса на сельскохозяйственное сырье для промышленности, а также на зерно и фрукты повышалась товарность сельскохозяйственного производства. Повышение общественной безопасности и ликвидация угрозы со стороны бедуинов позволяла вновь осваивать многие ранее заброшенные земли. Однако экономическое положение основной массы населения — крестьян, ремеслеников и мелких торговцев — оставалось в целом тяжелым.

3. Обострение межконфессиональных отношений и трагедия 1860 г. в Дамаске

османская империя сирия реформа

Согласно султанскому манифесту 1856 г., христиане и иудеи в Османской империи были официально уравнены в правах с мусульманами. Подушная подать-джизья была отменена. Немусульманам отныне разрешалось ношение оружия, езда верхом в городах, организация религиозных процессий, строительство храмов и занятие государственных должностей. Отменялось ношение отличительных цветов в одежде. Правда, одно из основных правовых ограничений — запрещение службы в армии — все еще сохранялось. За освобождение от воинской повинности христиане и иудеи обязаны были выплачивать особый налог, но его ставка для немусульман была значительно ниже, чем для мусульман, желавших откупиться от военной службы. Уравняв в целом немусульман в правах с мусульманами, османские реформаторы надеялись избежать роста национальных движений среди христианских народов империи и ослабить растущее вмешательство Англии, Франции и России во внутренние дела Османской империи под предлогом защиты прав христиан. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Вмешательство со стороны европейских держав не только не ослабело, но и усилилось после 1856 г.

Надеясь на покровительство европейских консулов и заступничество османских властей, сирийские христиане зачастую стали вести себя вызывающе по отношению к своим мусульманским соседям. Кроме того, христианские купцы, находившиеся под протекцией консулов и имевшие налаженные деловые связи с европейцами, оказывались в более выгодном положении, нежели купцы-мусульмане. Как отмечал мусульманский современник, «...едва ли не у каждого христианина был родственник или знакомый, который имел иностранную протекцию или подданство... Если он (христианин. —Авт.) имел претензии к мусульманину, то всегда обращался к одному из этих "протеже". Если христианин спорил с мусульманином, то он всегда мог заявить: "Я — подданный такой-то державы". Часто эти заявления бывали ложными. Тем не менее, христианин, как правило, получал протекцию».

Ломка традиционной системы межконфессиональных отношений привела в Сирии к росту напряженности между мусульманами и христианами. В 1860 г. в Дамаске христиане отказались платить налог за освобождение от военной службы (призывать христиан в армию османские власти все же не решались). Обстановка в городе все больше накалялась, в том числе и под влиянием известий о друзо-маронитских столкновениях в Горном Ливане. В июле 1860 г. в Дамаске произошел беспрецедентный антихристианский погром, в результате чего погибло около 5 тыс. местных христиан, а также несколько европейцев. Были разграблены ряд консульств европейских держав, в том числе и российское. Консул чудом спасся. Несколько тысяч христиан было спасено героем антиколониальной войны в Алжире эмиром Абд аль-Кадером, жившим в то время в изгнании в Дамаске. Этот благородный поступок стал широко известен в Европе. Представители мусульманской знати Дамаска пытались удержать толпу, но безуспешно. Многие христиане были спасены видными улама и простыми мусульманами. Для наведения порядка и наказания виновных в Сирию с большим отрядом войск был направлен один из видных османских государственных деятелей той эпохи Фуад-паша. Под его руководством османские власти провели расследование и сурово покарали выявленных участников резни в Дамаске. Десятки человек, в том числе представителей некоторых знатных родов города, были казнены, сотни — сосланы. Губернатор Дамаска Ахмад Иззет-паша и ряд офицеров были расстреляны по приговору военного суда за то, что не приняли своевременных мер по предотвращению резни.

К началу 40-х годов XIX в. Горный Ливан оставался автономным вассальным эмиратом в составе Османской империи. Между тем, в социальной структуре Горного Ливана произошли серьезные изменения. В борьбе против непокорных друзских шейхов, составлявших большинство среди ливанских держателей земельных ленов, эмир Бешир II Шихаб в 20-х годах XIX в. сделал ставку на новую силу — маронит-скую общину, духовным лидером которой стало покровительствуемое Францией маронитское духовенство. Сам эмир и его родственники обратились в христианство, став маронитами.

Власть эмира, которая теперь основывалась на религиозной принадлежности, вступила в противоречие с традиционной военно-ленной системой, и это способствовало постепенному ее разложению. В период египетской оккупации (30-е годы XIX в.) Бешир II с помощью своего могущественного покровителя Мухаммада Али сумел изгнать из Горного Ливана большинство друзских шейхов. Многие из них были арестованы и сосланы в Египет и Судан. В 1840 г. В Горном Ливане вспыхнуло восстание против египетской оккупации, в котором одновременно приняли участие как Марониты, так и друзы. Восставшие надеялись на то, что эмир встанет на их сторону, однако Бешир II сохранил верность египетским властям. Между тем, английские агенты снабжали повстанцев оружием и деньгами. После высадки англо-турецкого десанта в районе Бейрута и ухода египетских войск из Сирии, эмир Бешир II сдался турецким властям. Султанским указом он был смещен с поста эмира Горного Ливана и отправлен в ссылку, где и скончался.

Среди лидеров маронитской общины стала развиваться идея превращения Горного Ливана в христианское маронит-ское государство. Формировался своего рода «маронитский национализм», отводивший представителям других вероисповеданий, в лучшем случае, место зависимого от маронитов меньшинства. Главную надежду на осуществление этой идеи маронитское духовенство первоначально разлагало на эмира Бешира II Шихаба. Но после его смещения в 1840 г. единственной надеждой маронитов на то, чтобы остаться у власти в Горном Ливане, осталось заступничество традиционного покровителя маронитской общины — Франции. Между тем, друзские шейхи, изгнанные в свое время Беширом II, вернулись в Горный Ливан и попытались восстановить свои феодальные права. Однако маронитские крестьяне южных и центральных районов Горного Ливана не желали больше подчиняться их власти. Ситуация усугублялась ввиду все более активного вмешательства Англии и Франции в ливанские дела. В противовес французской помощи маронитам англичане снабжали деньгами и оружием друзов, во главе которых встали их традиционные лидеры — шейхи из рода Джумблат. По протекции англичан османские власти назначили новым эмиром Горного Ливана Бешира III Касема (родственника Бешира II). Новый эмир готов был служить интересам Англии, однако не сумел завоевать авторитет ни среди друзов, ни среди маронитского духовенства. В 1841 г. в Горном Ливане вспыхнула друзо-маронитская резня. Ввиду полной неспособности нового эмира контролировать ситуацию он был смещен со своего поста. В Горный Ливан были введены османские войска, которым удалось на время стабилизировать ситуацию и разъединить враждующие стороны. Османское правительство объявило о введении в Горном Ливане прямого управления. Это, однако, не устраивало ни Англию, ни Францию. В итоге длительных переговоров англичан и французов с султанским правительством было принято решение об окончательном упразднении эмирата и создании на территории Горного Ливана двух автономных округов (каймака-матов), организованных по конфессиональному признаку. В северном округе должна была быть создана маронитская администрация, а в южном — друзская. Однако, вместо умиротворения, раздел Горного Ливана на маронитский и друзский автономные округа стал прологом новых конфликтов и потрясений, так как проведенные границы не соответствовали территориальному размещению конфессиональных групп. В южном округе, помимо друзов, жило довольно много маронитских крестьян, не желавших возвращаться под власть друзских феодалов. В действительности не было межконфессионального конфликта, а было столкновение политических амбиций лидеров обеих общин. Если среди друзов наибольшим влиянием пользовались шейхи из рода Джумблат, то среди маронитов после крушения власти эмиров из рода Шихаб все большее политическое влияние приобретало маронитское духовенство. Иерархи маронитской церкви мечтали о превращении Горного Ливана в христианское государство. Ради того, чтобы утвердить свою власть, они готовы были даже на установление французского протектората. Маронитский епископ Никола Мурад в 1844 г. доказывал в своих публикациях, что маронитская церковь якобы безраздельно предана Риму и Франции, а в Горном Ливане формируется особая маронитская нация. Другой иерарх маронитской церкви, Жан д'Азар, в 1852 г. утверждал, что единственным средством спасения «преданных Франции и Риму со времен Карла Великого» ливанских маронитов является отторжение Горного Ливана от Османской империи и установление французского протектората. Однако ни друзы, ни православные жители

Горного Ливана, не говоря уже о суннитах и шиитах, вовсе не стремились искать поддержки Франции и, тем более, установления французского протектората. Единство самой маронитской общины было скорее мифом, чем реальностью. Здесь также были сильны противоречия между духовенством и светскими землевладельцами, усугублявшиеся борьбой маронитских крестьян за ликвидацию сословных привилегий ливанской знати.

В 1845 г. в южных районах Горного Ливана произошла новая вспышка друзо-маронитской резни. Османским властям опять пришлось вмешаться и с помощью регулярной армии разъединять и разоружать враждующие стороны. Но противоречия оставались, и обстановка оставалось нестабильной. Борьба крестьян против феодальных землевладельцев велась и на юге, и на севере Ливана. В конце 50-х годов в северном округе вспыхнуло крупное крестьянское восстание под руководством Таннуса Шахина. Восставшие изгнали с контролируемых ими территорий маронитских феодалов и создали собственные органы самоуправления. Маронитская же церковь пыталась использовать восстание в своих интересах, претендуя не только на духовную, но и на светскую власть.

В 1860 г. оторванная от реальности недальновидная политика некоторых иерархов маронитской церкви завлекла их единоверцев в пучину кровопролития. В июне 1860 г. в Горном Ливане в очередной раз вспыхнула резня между друзами и маронитами. Маронитская церковь, действуя через образованную в Бейруте религиозно-политическую организацию под названием «Местная христианская ассоциация», разжигала пожар войны. Ассоциация не скрывала своих целей — истребление ливанских друзов и превращение Горного Ливана в христианское государство под протекторатом «единоверной» Франции. Раздача оружия христианам на юге Ливана и призывы к насилию сделали свое дело. Однако миф о единстве рядов маронитской общины был развеян, когда после первых поражений, нанесенных христианами юга более сплоченными и организованными друзами, маронитское население юга Ливана было брошено на произвол судьбы своими единоверцами из преимущественно христианского севера. Друзские крестьяне перед лицом опасности со стороны маронитов (значительно превосходивших друзов по численности) сохранили преданность своим традиционным вождям-шейхам.

В результате друзы сумели нанести сокрушительное поражение маронитам в южных районах Горного Ливана. Спасаясь от резни, Марониты бежали в прибрежные города под защиту османских властей.

Конфликт в Горном Ливане в 1860 г., в отличие от предшествовавших друзо-маронитских столкновений в 1841—1842 и 1845 гг., вызвал большой политический резонанс во всей Сирии. Кровавые события в Горном Ливане и в Дамаске, жертвами которых стали тысячи местных христиан, побудили Порту и европейские державы к активным действиям во исполнение провозглашенных ими принципов. Император Франции Наполеон