Скачать

Может ли музыка остановить танки

Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне – выдающееся событие в жизни страны и летописи всего человечества. В этом году мы празднуем шестидесятилетие этой великой победы. Мы часто обращаемся к истории Великой Отечественной войны, стремимся полнее представить себе, как ковалась победа, какие внутренние силы и источники привели к победоносному исходу вооруженной борьбы с фашизмом.

Среди этих многочисленных источников я хочу выделить роль искусства, в частности музыкальной культуры.

Великая освободительная война родила прекрасные, вдохновенные мелодии, выразившие несгибаемый дух советского народа. Сражающийся народ, отдавший все свои силы на разгром врага, неуклонно продолжал развивать свою культуру, науку, умножать свои духовные богатства. Великая отечественная война превзошла все прошлые войны не только по масштабам сражений и тяжести испытаний, но и по тому духовному подъему, который пережил народ.

Четыре долгих года бушевали грозы Великой Отечественной войны.

Весь советский народ поднялся на борьбу с гитлеровскими полчищами и спас человечество от фашистского мракобесия.

В общем строю борьбы или в ту суровую пору и музыканты, вдохновляя людей на фронте и в тылу, приближали светлый день Победы. В первые же июньские дни зазвучала «Священная война» А. Александрова и В. Лебедева-Кумача, а вслед за ней родились многие прекрасные мелодии, и по сей день близкие сердцу каждого советского человека.

Музыкальный голос нашего героического народа звучал тогда не только в песне. По горячим следам грандиозных сражений создавались и монументальные сочинения, вошедшие с тех пор не только в летопись Великой Отечественной войны, но и в художественную историю ХХ века. Достаточно вспомнить Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича, рождавшуюся в осажденном Ленинграде.

В те военные годы композиторы работали с особенным вдохновением и чувством ответственности. Никакие трудности их не смущали.

«Никто не забыт и ничто не забыто» – эта ставшая привычной фраза не теряет своей истинности от частого повторения. Не забыт и подвиг композиторов наших, чья муза была слышна на весь мир и в грохоте пушек. Она звала к победе сил добра и гуманизма к справедливому миру на планете. Эти благородные идеи и сегодня начертаны на знамени советской музыки.

Широким и взволнованным был отклик советских композиторов на трагические и героические события современности. Огромное развитие получило наиболее доступное и массовое песенное творчество. Песня помогала переносить военные тяготы, вселяя бодрость, призывала к победе. С величайшей силой, с болью и гневом отразило трагические события и вместе с тем глубокую веру в торжество победы симфоническое и камерное творчество.

Прав был Д. Шостакович, когда писал: «Однажды (после войны) я услышал в разговоре поразившую меня фразу: «Никакая симфония не остановит танк, никакая песня не прервет полет бомбардировщика с бомбами». Фраза эта громкая, но глубоко не верная по существу».

В действующую армию приезжало множество актерских, концертных бригад. Выступления артистов помогали борьбе, они были необходимы солдатам. Искусство, очищающее души и укрепляющее силы, было частью той жизни, за которую боролись советские люди, было частью Родины.

В одном из очерков В. Катаева молодой боец после такого концерта сказал Л. Руслановой: «Видишь, какие мы чумазые после боя. Но песней ты нас умыла, как мать умывает своих детей. Спасибо. Спой еще!»

Работа музыкантов была напряженной и самоотверженной. Да и не могло быть иначе. Они боролись с врагом как творцы и как солдаты. Многие из них погибли. В одной лишь Московской консерватории на мраморной мемориальной доске запечатлены десятки дорогих имен…

Всего за годы войны на фронте выступили 451 тысяча артистов и прозвучали более 400 тысяч концертов.

1. Песни военных лет

В суровое военное время, в годы Великой Отечественной войны советская массовая песня стала мощным идейным оружием. Она была неотъемлемой частью быта на фронте и в тылу, звала в бой за Родину и получала живой отклик в сердце каждого советского человека.

Много замечательных песен звучало в эти годы. Среди них особенно выделяется песня А.В. Александрова на слова В. Лебедева – кумача «Священная война», проникнутая мужественной решимостью народа отстоять Родину от «фашистской подлой нечисти». Песня была создана в первые дни жестоких сражений с врагом и, по меткому выражению одного советского музыковеда, явилось своего рода, «музыкальной эмблемой Отечественной войны».

Текст этой могучей и грозной песни был впервые опубликован в «Известиях», 24 июня 1941 года. В тот же день руководитель краснознаменного ансамбля композитор А.В. Александров написал музыку песни. А на следующий день ее разучила оставшаяся в Москве небольшая группа ансамбля. Премьера песни «Священная война» состоялась на Белорусском вокзале.

по просьбе слушателей эта песня звучала еще и еще раз. Она была полна внутренней энергии и огромной силы. Она укрепляла уверенность в будущей победе и звала к борьбе. Песня «Священная война» с большой силой выразила и в музыке и в словах то состояние, которое испытывал наш народ в начале войны: здесь ярко переданы и ощущения страшной опасности, нависшей над нашей Родиной, и горечи вынужденного отступления, и ненависти к фашизму, и глубокая вера в победу над врагом.

Так начался славный путь этой песни. Сохранился черновик неопубликованной статьи Александрова «как вошла в мою жизнь композитора Отечественная война». Александр Васильевич писал: «Внезапное нападение вероломного врага на нашу советскую Родину вызвало во мне, как и у всех советских людей, чувство возмущения, гнева и мести. Я не был никогда военным специалистом, но у меня все же оказалось могучее оружие в руках, это песня. Песня так же может разить врага, как и любое оружие… «Священная война» вошла в быт армии и всего народа, как гимн мести и проклятия гитлеризму. Когда группа Краснознаменного ансамбля выступала на вокзалах и других местах перед бойцами, уходившими на фронт, то эту песню всегда слушали стоя, с каким-то особым порывом, святым настроением, и не только бойцы, но и мы, исполнители, нередко плакали». «Священная война» пелась и далеко от фронта, в глубоком тылу там, где ковалось боевое оружие, формировались пополнения. Она звучала и по ту сторону фронта, поднимая силы заключенных в фашистских лагерях смерти. «Священная война» – песня – гимн. В ее тексте еще не могло быть конкретных примет и подробностей начавшейся войны. Но прекрасно передано другое – значительность происходящих событий, серьезность и историческое величие того момента, когда весь народ встает на бой. Эта песня помогала громить врага. Она донесет нашим потомкам пафос и величие суровых дней Великой Отечественной войны.

Во время война на фронте возникла острая потребность в лирической, задушевной песне. Бойцы, сражавшиеся за честь и свободу Родины, не могли не думать о родном доме, где они оставили родителей, детей, любимую.… К числу лучших лирических фронтовых песен относится патриотическая песня «Вечер на рейде» В.Н. Соловьева – Седого. Вот как вспоминает он о рождении этой песни: «В августе 1941 года пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, кажется лишь, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой–то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. У меня возникла мысль написать песню об этом чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой». Композитор тут же сам придумал первые слова припева: «Прощай, любимый город». И только когда музыка была готова, поэт А. Чуркин написал полный текст. Любопытно, что поначалу даже друзья были удивлены, казалось бы, неуместной лиричностью песни, ее спокойствием. Автор не сразу решился вынести свое детище на суд широких масс. Но, сыграв ее однажды бойцам в землянке на калининском фронте, он по его собственным словам, «почувствовал, что песня дошла до сердца и имеет право на жизнь». На очень долгую жизнь – добавим мы сегодня.

Зимой 1941–1942 года по всем фронтам с молниеносной быстротой распространилась новая песня

Бьется в тесной печурке огонь

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Слова и мотив песни передавались из уст в уста и опережали весть об ее авторах. Песня приходила к солдатам безымянной, и ее окружали легендами – рассказывали, будто сложил ее молодой лейтенант в окопах под Москвой. Позднее выяснилось, что слова «Землянки» принадлежат поэту А. Сурикову, музыка – композитору К. Листову. Но в том, что говорили о песне, одно оказалось совершенно верным: она действительно родилась «в белоснежных полях под Москвой» во время оборонительных сражений за столицу.

На фронтах Отечественной войны «Землянку» пели по-разному: ее текст приобретал десятки вариантов. Были сложены и многочисленные песни – «ответы» на это «музыкальное письмо с фронта». Так «Землянка», подобно другим лучшим песням советских композиторов стала, по существу, народной песней того времени.

А. Кабалевский пишет немало в годы войны детских песен. Широко известную песню «Четверка дружная ребят» Дмитрий Борисович написал в творческом содружестве с С. Маршаком в начале войны, в 1941 году. История ее создания такова. По телефону поэт прочитал Кабалевскому первый куплет. Стихи Маршака сразу же привлекли композитора. На другой день, когда поэт хотел прочитать новые куплеты, песня была уже готова! И автору слов и композитору удалось передать серьезное отношение советских ребят к военным событиям. Песня призывала детей помочь взрослым в их трудной борьбе.

Особая глава в песенной летописи Великой Отечественной войны – песни о партизанах. Народные мстители боролись против врага в необычной обстановке – в дремучих лесах, среди непроходимых болот… Здесь редко бывали условия для движения в строю с песней. Поэтому посвящались партизанам большей частью песни не походные, не маршевые, а протяжные, повествовательные или же лирические. И еще одна особенность отличает эти песни. Партизанские отряды действовали в сельских местностях, многие партизаны были в недавнем прошлом колхозниками. И естественно, что композиторы стремились в своих партизанских песнях приблизиться к народной крестьянской песенности. Эта задача оказалась особенно по сердцу Владимиру Захарову – композитору, который еще за десять лет до войны возглавил Государственный русский народный хор имени М.Е. Пятницкого. В 30-х годах В. Захаров написал ряд песен в народном складе о новой колхозной девушке и ее людях. И вот теперь, во время войны композитор решил показать своих героев в новой обстановке – создать песню о партизанах. Мысль об этом зародилась у В. Захарова в начале 1942 года. С предложением написать слова для песни он обратился к своему постоянному соавтору – М. Исаковскому.

В письме к поэту, перечисляя, какие песни нужны хору имени Пятницкого для новой программы, В. Захаров назвал и партизанскую. «Этой песни нам не хватает чрезвычайно» – писал он. Через несколько недель Исаковский отослал Захарову текст песни. Мне кажется, – писал он композитору, – что мотив должен быть мягкий, очень певучий, но не грустный. Захаров с увлечением принялся за работу. «Песня должна быть такая, чтобы ее хотелось петь самим партизанам, – отметил он на полях текста. – Песня должна быть очень широкая, русская». И вот, четвертого октября 1942 года в Москве хор впервые исполнил «Ой, туманы мои, растуманы».

За великие наши печали,

За горячую нашу слезу.

Песня звучала как молитва, как клятва, как надежда.

«Ой, туманы мои, растуманы» – один из самых замечательных памятников песенного творчества военных лет. Ни в одной другой песне не рассказано так любовно и вдохновенно о советских партизанах, и не воплощены с подобной глубиной великие печали народа, из которых вырастает решимость отомстить врагу.

В грозные годы войны люди особенно полюбили песню, сроднились с ней, как с лучшим другом. Среди новых песен, подхваченных народом, были и написанные Б. Терентьевым, в большинстве посвященные героическим морякам. Связанные с традициями матросских песен, искренние и задушевные по характеру, они быстро распространились на севере, а затем и повсюду. Б. Терентьева по праву назвали флотским композитором. Создавая песни о флоте, Б. Терентьев не забывал и об армии – он писал о танкистах, летчиках, пограничниках. Песня «Это в бой идут матросы» – настоящая, боевая песня, написанная в разгар войны, рассказывающая о том, что было реальностью и для ее героев, и для самого композитора. Отсюда убедительность и впечатляющая сила песни, сразу нашедшей отклик у моряков, да и не только у них. Песня стала выражением отваги и героической решимости.

Когда немцы напали на нашу страну, повсеместно было введено затмение. На улицах ни фонаря, окна к вечеру плотно закрывали шторами и листами черной бумаги. И вдруг на фронт прилетела песня «Огонек». Это было в тяжелую пору. Сейчас трудно себе представить, какое ошеломляющее впечатление произвела эта картина: уходит боец на позиции, удаляясь, долго видит огонек в окне любимой. А люди знали: половина страны погружается ночью в непроглядную темноту, даже машины не зажигают фар. Вражеские самолеты не найдут цели. Поэтический образ огонька в окошке превратился в огромный символ: не погас наш огонек, никогда не погаснет!

Песня неразрывной связью скрепила фронт и тыл.

Когда говорят и пишут историки, что страна наша была не готова к войне, я думаю, что это утверждение слишком категорично и однозначно. На самом деле все было гораздо сложнее. Подтверждают это стихи и песни, созданные между 30 – ми и 40 – ми годами. Они предупреждали об опасности. Песен было много и маршевых и лирических, говоривших о возможности вражеского вторжения. Пришла война, для всей земли – вторая мировая, для нас – Великая Отечественная, и грохот орудий заглушил эти песни. Не потому, что «когда говорят пушки, музы молчат», – утверждение, соответствующее нашему времени, а по простой причине: сбывшиеся предупреждения и прорицания уже не нужны. Нельзя петь «если завтра война», коль она уже идет сегодня.

Можно смело сказать, что оборонная тема во второй половине 30-х годов вышла на передний край творчества поэта – песенника. Она зародилась еще в «Марше веселых ребят», она прозвучала в «Песне о Родине», не только в них самих всенародно признанных песнях, но и во многих других.

Знаменитая «Катюша», стала песней, которая будучи написанной еще до войны, не потеряла своей актуальности, а приобрела другой смысл. «Катюша» песня о верности пограничника и любви к пограничнику, написанная поэтом Михаилом Исаковским и композитором Матвеем Блантером в те времена, когда пограничная служба была предметом всеобщего внимания. И к границам были устремлены тревожные взгляды старшего и молодого поколения. На Дальнем востоке японские милитаристы выставили против нас пограничные гарнизоны. К моменту создания песни «Катюша» прошло почти два десятилетия после гражданской войны, но пограничники словно остались на линии фронта. Так держали они бессменную вахту, чтобы 22 июня на западе первыми принять на себя удар бронированной орды Гитлера. Мысль о пограничниках, думы о них, не обходившие никого, оказались сконцентрированными в песне «Катюша», написанной двумя совсем-совсем штатскими, очень мирными людьми. И лирическая песня, почти песенка, запелась в народе не легко и буднично, а с каким-то глубоким и тревожным чувством. Кто бы мог подумать, что, выйдя из песни, зазвучит это имя – Катюша, так грозно, станет воином? Очень простые слова песни в годы войны приобрели могучую весомость и значимость.

Однажды в прифронтовом лесу появились страшные грузовики с какими то высокими, косо поставленным сооружением в кузове, плотно, без щелей, укрытым брезентовым чехлом. Машины находились под усиленной охраной.

Настал час, когда исход боя висел на волоске. И тогда на позицию выкатились таинственные машины. Их экипажи быстро сняли брезенты. Под ними оказались косые рамы с рядом длинных и острых снарядов. Раздался залп. В стан врага помчались, чертя траекторию, огненные стрелы. С быстротой их полета распространилась по фронту их слава – слава реактивных снарядов советского изобретения (см. прил. №1). В первые же дни своего пребывания на фронте они получили, кроме своего технического наименования, сердечное, дорогое имя – Катюша.

Почему их так назвали? Солдат всегда ищет слова, соответствующие его вере в победу. Катюша была таким именем, таким словом. А может быть, первый, увиденный залп РС, наблюдал, как машины вышли на крутой берег, и чисто зрительное восприятие послужило толчком для образа:

Выходила на берег Катюша…

Это имя, взятое из песни, оказалось настолько подходящим, что и военные, приученные к точности терминологии, вскоре стали называть свое оружие только «Катюшами». Больше того – вся гитлеровская армия дрожала при слове «Катюша». А в сердце народа, завоевавшего победу, осталась тихая и нежная, лирическая песня Исаковского и Блантера о любви и верности.

Песни Великой Отечественной войны были написаны в те годы, когда решалась судьба не только нашей Родины, но и всего человечества, всей мировой культуры, которую надо было отстоять в долгой и напряженной борьбе с фашизмом.

Никогда не забудет суровое военное время наш народ, никогда не забудет он, и лучшие песни того времени.

2. Классическая музыка в годы войны

Война резко изменила всю музыкальную жизнь страны. Многие театры, музыкальные коллективы, учебные заведения были эвакуированы в тыл, где они напряженно работали. Интенсивной была творческая деятельность композиторов, оказавшихся в эвакуации. Регулярно транслировалась по радио их музыка. Наряду с песнями это были симфонии и оперы. Уже одно их перечисление в статье Г. Казакова говорит о том, как много охватывалось жанров: «Только за один 1942 год, особенно тяжелый для страны, московское радиовещание передало 447 новых произведений советских композиторов».

Великая Отечественная война – «историческая схватка… между разумом и мракобесием, между культурой и варварством, между светом и тьмой», – как писал Шостакович (см. прил. №2, №3) в статье в «Правде», где он рассказывал о своей Седьмой симфонии. Это великое произведение создано в июле – декабре 1941 года.

Оно о простых советских людях, мужественных и прекрасных, крепких сердцем и могучих духом, о великом советском народе, о нашей жизни, полной героического пафоса борьбы с немецкими фашистскими варварами, повествует Седьмая симфония Шостаковича, созданная им в дни Отечественной войны.

Это – одно из значительнейших произведений мировой музыкальной литературы. Седьмая симфония Шостаковича – это вдохновенная поэма. В ней автор с большой художественной силой выразил мысли и чувства советского народа. Симфония рассказывает о грозных потрясениях, охвативших весь мир, все человечество. Рожденная великим чувством патриотической любви к Родине и жгучей ненависти к ее врагам, она раскрывает правду сегодняшней нашей жизни, ту правду, во имя которой борется, приносит жертвы и побеждает советский народ.

Не только в симфонии, но и в речи Д. Шостаковича, произнесенной по ленинградскому радио, прозвучало нечто несоизмеримо большее, чем просто музыка или слова: «Час тому назад я закончил вторую часть своего нового симфонического произведения. Если это сочинение мне удастся написать хорошо, удастся закончить третью и четвертую части, то тогда можно будет назвать его Седьмой симфонией. Для чего я сообщаю об этом? Я сообщаю об этом для того, чтобы радиослушатели, которые слушают меня сейчас, знали, что жизнь нашего народа идет нормально. Все мы несем свою боевую вахту… Советские музыканты, мои дорогие и многочисленные соратники по оружию, мои друзья! Помните, что нашему искусству грозит великая опасность. Будем же защищать нашу музыку, будем же честно и самоотверженно работать…»

Сам Д. Шостакович в то время не только сочинял. Он преподавал в консерватории, выступал в концертах, руководил театром народного ополчения, дежурил на крыше консерватории вместе с другими участниками пожарной дружины, подобно сотням ленинградцев, он рыл противотанковые окопы. Но самым высоким его подвигом была симфония, посвященная городу Ленинграду. В ней любовь к Родине и вера в свой народ, в ней та, всепобеждающая, нравственная стойкость, без которой любая военная техника оказывается несостоятельной. В грандиозной четырехчастной Седьмой симфонии публицистический пафос Д. Шостаковича особенно подчеркнут в первой части. Музыка ее врезается в память с одного раза, раз и навсегда.

Алексей Толстой назвал музыку знаменитого эпизода фашистского нашествия, из первой части, «пляской ученых крыс под дудку крысолова». Бесспорно то, что в теме фашистского нашествия есть сходство со зловещей карикатурой. Композитор обнажил и сатирически заострил черты педантичности, тупой ограниченности и автоматической дисциплины, воспитания у гитлеровских солдат, которым не полагалось рассуждать, и надо было слепо повиноваться фюреру.

Мужественное сопротивление соседствует здесь с эпизодом скорби, монологом – плачем, который сам композитор назвал «реквием жертвам войны». Образам нашествия в симфонии противопоставлены картины мира и непреклонное мужество борьбы. Одно из редких свойств таланта Шостаковича – его способность передать в музыке великую скорбь, слитую с великой силой протеста против зла.

Появляющийся в IV части траурный эпизод, вызывает чувство мужественной скорби. По силе своего эмоционального воздействия и по необычайной духовной чистоте, этот эпизод может быть сравним лишь с таким величайшим творением, как траурный марш из «Героической симфонии Бетховена».

О трудностях и жертвах на пути к победе, о том, что эта победа во всей ее справедливости и величии неминуемо придет, рассказывают заключительные страницы симфонии. Последние такты симфонии возвещают о радости победы.

Это произведение, быть может – высшее в истории свидетельство того, как искусство служит людям, становится актуальным и активным, не теряя при этом своей художественной значимости и силы философского обобщения. Вот почему и до сих пор справедливы слова первого исполнителя симфонии, дирижера С. Самосуда: «Седьмая симфония Шостаковича важна для нас не только как выдающееся произведение последнего полувека. Значение симфонии в ее глубоком политическом звучании. В тот момент, когда весь мир повержен в пучину небывалого катаклизма, – в этот момент именно в советской стране появляется такой Эльбрус музыкального творчества, как Седьмая симфония».

Замечательна история первых испытаний Седьмой симфонии в нашей стране и за рубежом (см. прил. №4). Среди них самый потрясающий факт – премьера в Ленинграде в августе 1942 года. В осажденном городе люди нашли в себе силы исполнить симфонию. В оркестре радиокомитета осталось всего пятнадцать человек. Некоторые музыканты ушли в армию – защищать город, некоторые больны, другие, не выдержав тягот блокадной зимы, погибли. Эти оставшиеся пятнадцать человек решили: во что бы то ни стало должна быть исполнена симфония здесь в Ленинграде. Для этого нужно было не менее ста человек. Была объявлена обязательная регистрация всех музыкантов города. Радиокомитет совместно с Управлением по делам искусства стал возрождать оркестр, собирать оставшихся в городе артистов и тех, кто играл в армейских и флотских фронтовых оркестрах под Ленинградом.

Когда в Ленинград прибыла партитура Седьмой симфонии на самолете, прорвавшемся через кольцо блокады. Начались долгие репетиции.

Наконец 9 августа была назначена премьера Седьмой симфонии Шостаковича. Великолепный зал Филармонии был ярко освещен, и весь его праздничный, торжественный вид соответствовал возбужденному и приподнятому настроению ленинградцев. На сцену вышли музыканты. Огромная эстрада Филармонии оказалась заполненной, за пультами сидел большой сводный ленинградский оркестр: здесь были музыканты в красноармейской и флотской форме, здесь сидели артисты Ясинявский и Прессер, мужественно оберегавшие радиокомитет от фашистского огня, артисты Шах, Сафонов и Аркин, рыли в прошлом году рвы и траншеи вокруг города, – это был оркестр, объединяющий не просто музыкантов, но бойцов и защитников родного города, готовых ежеминутно сменить свой музыкальный инструмент на лопату, винтовку и пожарный рукав. За дирижерский пульт встал Элиасберг. Мгновение полной тишины – и начинается музыка. И ленинградцы – все, кто находился в зале, все, кто слушает музыку по радио, – знают, что это о них. Они знают, что враг еще слишком близко от города, что враг готовится к штурму, что он попытается обрушить на Ленинград новые жестокие испытания. Но страшный год блокады не ослабил защитников, не испугал их, а лишь закалил их волю, плавя ее в огне и остужая во льду. Люди стали сильнее, выносливее, спокойнее, – доказательство тому хотя бы этот концерт, концерт в осажденном и блокированном городе, где враг стоит у самих стен его. Доказательство этому гениальная музыка, рожденная в этом городе, и вопреки всем трудностям прозвучавшая здесь мощно и свободно. Это уже победа. Это залог победы будущей – победы решающей. И воодушевленные Седьмой симфонией, своей, ленинградской симфонией, ленинградцы уходят с концерта, полные уверенности и в силе и мужестве стойкого человеческого коллектива называемого Ленинградом.

Музыка сразу же нашла доступ к сердцам людей, потому что в ней с пламенной выразительностью был отражен всепобеждающий гуманизм. Один из первых слушателей симфонии писатель Е. Петров выразил свои чувства следующими словами: «Композитор крепко держит ваше сердце. Но теперь вы уже не испытываете беспокойства. Теперь вы потрясены грандиозностью битвы между людьми, сжигающими книги, и людьми, почитающими книги, между людьми, отрицающими образование для всех, и людьми, стремящимися дать образование всем, между людьми уничтожающими у себя музыку, и людьми, создавшими расцвет музыки, между силами зла и силами добра».

Седьмая симфония посвящена торжеству человеческого в человеке. Она возникла из совести русского народа, принявшего без колебаний смертный бой с черными силами. Написанная в Ленинграде, она выросла до размеров большого мирового искусства, понятного на всех широтах и меридианах, потому что она рассказывает правду о человеке в небывалую годину его бедствий и испытаний. Симфония прозрачна в своей огромной сложности, она сурова, и по-мужски лирична, и все летит в будущее; раскрывающееся за рубежом победы человека над зверем.

Непосредственным продолжением «ленинградской» предстает Восьмая симфония Шостаковича. В ней звучит гневный протест против войны, напоминание о боли и разрушениях, которые она приносит. Пожалуй, ни в одном другом произведении Шостакович не достигает такой невероятной силы трагического накала, как в этой, самой грандиозной своей симфонии.

Восьмую симфонию Д. Шостаковича от Седьмой отделяет совсем немного времени, новый монументальный симфонический цикл был завершен в 1943 году. Но два года в условиях войны не могли не оказать существенного воздействия на концепцию Восьмой симфонии.

При всей конкретизации образы Восьмой симфонии воспринимаются как предельно обобщенные – это мысли о данной войне и еще в большей степени – раздумья о добре, противопоставленном злу, о человеческом и античеловеческом, низведенном до уровня тупого, бессмысленного и жестокого механизма, о трагедии и ее преодолении.

Музыкальные идеи Восьмой симфонии раскрываются постепенно и исчерпывающе, связи между всеми частями цикла обострены до предела. Огромная пятичастная симфония, по существу, представляет собой единый монолит.

Глубина и характер достижения Д. Шостаковича трагедийной темы в Восьмой симфонии могут быть сравнимы с шекспировским ощущением трагедии как нарушенной гармонии окружающего мира и с драматическим раскрытием внутреннего мира героев на портретах великого Рембрандта.

Очень точно сказал Алексей Толстой: «На угрозу фашизма – обесчеловечить человека – он (то есть Шостакович) ответил симфонией о победном торжестве всего высокого и прекрасного, созданного гуманитарной культурой…»

Пятая симфония Прокофьева (см. прил. №5) создавалась в дни блестящих побед Советской Армии, в период подъема, охватившего весь наш народ, увидевший лицо близкой победы над врагом. И это, несомненно, вдохновляло композитора в работе над симфонией. Со времени Бородина в русской оркестровой музыке не появлялось произведений такого рода и размаха. Богатырская сила и мощь делают эту партитуру Прокофьева одним из самых значительных произведений.

Прокофьев закончил это произведение, когда у нас уже было создано немало симфоний, отображающих драматические события военных лет. Прокофьев пошел по своему пути и внес в сокровищницу симфонизма нечто неповторимо своеобразное. Он считал работу над симфонией очень важной и по содержанию и по тому, что возвратился к этому жанру после многолетнего перерыва.

Великолепно сказал об этом произведении Рихтер: «В Пятой симфонии он встает во всю величину своего гения. Вместе с тем там время и история, война, патриотизм, победа… Победа вообще и победа Прокофьева. Тут уж он победил окончательно. Он и раньше всегда побеждал, но тут как художник он победил навсегда».

Пятая симфония, о которой композитор С.С. Прокофьев говорил: «Я задумал ее как симфонию величия человеческого духа», – была написана в 1944 году и позвучала как своеобразное предвестие предстоящей Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

Первому исполнению Пятой симфонии в Москве 13 января 1945 года под управлением автора сопутствовало необычное символическое совпадение: когда композитор – дирижер поднял руки для начала исполнения симфонии, раздался мощный залп орудий, салютовавших очередной победе Советской Армии. Этот салют орудий, поддержанный бурными аплодисментами присутствовавших в зале слушателей, был воспринят и как салют в честь рождения величайшего симфонического произведения, навеянного победоносной борьбой с фашизмом.

Пятая симфония Прокофьева подлинно эпическое произведение с типичным прокофьевским самобытным почерком. Характерно, что композитор, предчувствуя близость победы, наделил это сочинение светлым, жизнеутверждающим, оптимистическим настроением.

Героический дух выражен в симфонии, быть может, с наибольшей силой, чем в каком-либо другом произведении Прокофьева. Но проникнутая духом борьбы, она сочинялась в тиши русской природы.

Вновь обратимся к воспоминаниям С. Рихтера о первом исполнении: «Большой зал был, наверное, освещен как обычно, но когда Прокофьев встал, казалось, свет лился прямо на него и откуда-то сверху. Он стоял, как монумент на пьедестале. И вот, когда Прокофьев встал, за пульт, и воцарилась тишина, вдруг загремели артиллерийские залпы.

Палочка его уже была поднята. Он ждал, и пока пушки не умолкли, он не начинал. Что–то было в этом очень значительное, символическое. Пришел какой-то общий для всех рубеж,… и для Прокофьева тоже».

Композиторы и поэты, включая фольклорные мотивы в произведениях военных лет, подчеркивали не только определенный характер образов, но и патриотическую идею, утверждая ценности духовной жизни тех народов, которые фашизм стремился смести с лица земли. Использование разнонациональных тем укрепляло также мысль о братстве как самой могучей и доброй силе.

А.Ф. Козловский в опере «Улукбек», посвященным подлинным историческим событиям деятельности выдающегося ученого Муххамеда Тарагая Улукбека, показал картину могучего и мудрого, загадочного и экзотического Востока. Композитор раскрыл его многонациональную природу, обратившись к образам Средней Азии.

Р. Глиэр написал увертюру «Дружба народов». Написанное в самом начале Великой Отечественной войны, это произведение впечатляет глубокой верой его автора в непобедимость народов нашей страны, сплоченных великой дружбой. Особенно удалась исполнителям кульминационная часть увертюры, где мастерски переплетаются жесткие, грозные звучания, изображающие титаническую борьбу с врагом, с прекрасными национальными мелодиями. В заключительной части основная тема вырастает до подлинного апофеоза Родины.

Фольклорными мелодиями в это время пронизываются все жанры. Г. Мушель цитирует узбекские темы во Втором фортопианном концерте. В 1943 году Д. Кабалевский пишет 24 прелюдии для фортопиано. прелюдии по-своему отразили настроение людей военного времени. Обостренное чувство патриотизма, вызванного войной, направило внимание русских людей к истории своей Родины, к русскому народному искусству. В основу каждой прелюдии положена русская народная песня. Так, в пятой прелюдии звучит мелодия песни «Не разливайся, мой тихий Дунай». В четырнадцатой – народная песня «По морю утенушка плавала». Основу двадцать второй прелюдии составляет скорбная песня «Что от терема да до терема».

«Гаянэ» – хореографическая поэма о величии народа, о его труде и любви, о его счастье. «В своем балете «Гаянэ», – говорил композитор, – я стремился средствами танца и пластики сценически воплотить мужественные образы советских людей и их самоотверженную борьбу за любимую Родину». Вновь, как и во многих других сочинениях, обратившись к интонациям народных кавказских песен и плясок, Хачатурян (см. прил. №6) создал произведение подлинно симфоническое по своему музыкальному динамизму, рисующее цельные характеры героев, людей, воспитанных советской властью, раскрывающее их глубокие патриотические чувства, душевную чистоту, непримиримость к врагам. Почти за три десятилетия балет выдержал множество постановок; три симфонические сюиты, сделанные самим композитором, и отдельные фрагменты постоянно звучат на концертных эстрадах всего мира. А стоит ли напоминать о той беспрецедентной популярности, которую завоевал «Танец с саблями»!

О том, как писался балет, Арам Ильич Хачатурян говорил: «Когда я вспоминаю то время, я снова и снова думаю, как трудно тогда приходилось людям. Фронту требовалось оружие, хлеб, махорка. Хлеб, тепло – тылу. А в искусстве, пище духовной, нуждались все – фронт и тыл. И мы, артисты и музыканты, это понимали и отдавали все свои силы. Около семисот страниц партитуры «Гаянэ» я написал за полгода в холодной гостиничной комнатушке, где стояли пианино, табуретка, стол и кровать. Крутился в своей маленькой комнатке между пианино и столом. Вот так я написал этот балет, посадив самого себя, что называется, под домашний арест. Нужно было обязательно успеть к сроку. Ведь все мы горели тогда желанием доказать, что хотя идет война, хотя враг и наступает, но культурная жизнь продолжается, создаются художественные ценности, дух народа крепок».

События военных лет, память о погибших отражены в камерно – инструментальных сочинениях – трио М. Гнесина «Памяти наших погибших детей», трио Г. Крейтнера «Памяти Зои Космодемьянской».

Свои страницы в летопись войны вписало творчество Н. Мясковского. Образы войны и мира в его произведениях предстают по-разному. В Двадцать второй симфонии – балладе это был первый отклик на события (так же как Седьмая симфония Д. Шостаковича и симфония сюита «1941 год» С. Прокофьева, она появилась в первые месяцы войны), отразивший, как сам Мясковский говорил, «психологическое отношение художника к войне» и повествование о борьбе. В созданном позднее концерте для виолончели с оркестром (1944) сопоставление печального размышления и тревожного действия вносит более обобщенный лирико-философский оттенок.

Муза оперетты тоже не молчала в годы Великой Отечественной войны. Трудно было этому жанру, со свойственной ему комедийностью, откликнуться на драматические события тех дней. Однако и воины фронта, и труженики тыла нуждались в т