Скачать

Личность как субъект политики

Санкт-Петербургский Университет

МВД Росии.

Кафедра: Политологии и Социологии.

на теме: Личность как субъект политики.

Исполнил: рядовой юстиции

курсант 212 учебной группы

Лушин С.А.

2001г.

Содержание.

Введение.

1. Личность как первичный субъект и объект политики.

4. Мотивация и предпосылки политической деятельности.

Заключение.

Литература.

Введение.

В нормальном, цивилизованном обществе политика осуществляется для людей и через людей. Какую значительную роль ни играли бы социальные группы, массовые общественные движения, политические партии, в конечном счете ее главным субъектом выступает личность, ибо сами эти группы, движения, партии и другие общественные и политические организации состоят из реальных личностей и только через взаимодействие их интересов и воли определяется содержание и направленность политического процесса, всей политической жизни общества.

Активное участие личности в политической жизни общества имеет многоплановое значение.

Во-первых, через такое участие создаются условия для более полного раскрытия всех потенций человека, для его творческого самовыражения, что в свою очередь составляет необходимую предпосылку наиболее эффективного решения общественных задач. Так, качественное преобразование всех сторон жизни предполагает всемерную интенсификацию человеческого фактора, активное и сознательное участие в этом процессе широких народных масс. Но вне демократии, доверия и гласности становятся невозможны ни творчество, ни осознанная активность, ни заинтересованное участие.

Во-вторых, всеобщее развитие человека как субъекта политики является важным условием тесной связи политических институтов с гражданским обществом, контроля за деятельностью политико-управленческих структур со стороны народа, средством противодействия бюрократическим извращениям в деятельном аппарате управления, отделений функций управления от общества.

В-третьих, через развитие демократии общество удовлетворяет потребность своих членов участвовать в управлении делами государства.

1.Личность как первичный субъект и объект политики.

Анализ места человека в политической жизни открывает крупный раздел политической науки, посвященный субъектам политики. Обычно под субъектами понимают­ся индивиды и социальные группы (слои), а также организации, принимающие непосредственное более или ме­нее сознательное участие в политической деятельности, хотя степень такой сознательности может быть различ­ной. Так, известный американский политолог Г. Алмонд в зависимости от осознанности участия в политике раз­личает три группы ее субъектов.

1) субъекты персональные, движимые заботой о ре­ализации своих непосредственных, местных, повседнев­ных интересов и не осознающие политических последст­вий своего участия, своей политической роли;

2) субъекты-подданные, понимающие свою политиче­скую роль и назначение, но не видящие возможности выйти за их пределы, самостоятельно воздействовать на политическую жизнь;

3) субъекты-партиципанты (участники), ясно осозна­ющие свои цели и пути их реализации и использующие для этого институциональные механизмы (партии, движе­ния и т.п.) (Almond G. and Powell G. Comparative Politics. Boston, 1966. P. 58-59).

Классификация субъектов политики достаточно раз­нообразна. Пожалуй, наиболее широко распространено их деление на два основных уровня:

1) социальный, включающий индивидов и различные социальные слои (в том числе профессиональные, этниче­ские, демографические и др.). Сюда относятся личность, профессиональная группа, нация, класс, элита и т.д.;

2) институциональный, охватывающий государство, партии, профсоюзы, политические движения, институциализировавшиеся группы интересов и т.д.

Иногда выделяется и третий, «функциональный» уровень, включающий социальные институты, предназна­ченные для выполнения преимущественно неполитиче­ских задач, хотя в действительности оказывающие за­метное, а порою и весьма существенное влияние на политику: церковь, университеты, корпорации, спортив­ные ассоциации и т.п.

В англоязычной политологии вместо термина «субъ­ект политики» употребляется понятие «политический ак­тер» (или «актор»). Это связано прежде всего с тем, что слово «субъект» (subject) в английском языке тради­ционно означает «подданный». Однако имеющиеся в ми­ровой политической науке терминологические расхожде­ния не меняют сути дела. Анализ субъектов политики занимает в ней одно из центральных мест.

Первичным субъектом политики является личность (индивид). Как отмечали еще древние (Протагор), «человек есть мера всех вещей». Это полно­стью применимо и к политике. Именно личность, ее ин­тересы, ценностные ориентации и цели выступают «ме­рой политики», движущим началом политической актив­ности наций, классов, партий и т.д. Проблема личности имеет в политической науке по меньшей мере три глав­ных аспекта:

1) личность как индивидуальные психо-физиологические (эмоциональные, интеллектуальные и др.) особен­ности человека, его специфические привычки, ценност­ные ориентации, стиль поведения и т.п. При анализе лич­ности под эти углом зрения основное внимание обычно уделяется политическим лидерам, от индивидуальных особенностей которых часто зависит большая политика;

2) личность как представитель группы: статусной, профессиональной, социально-этнической, классовой, элиты, масс и т.п., а также как исполнитель определенной политической роли: избирателя, члена партии, парла­ментария, министра. Такой подход к личности как бы растворяет ее в более крупных социальных образованьях или же предписанных ей ролях и не позволяет отра­зить автономию и активность индивида как специфиче­ского субъекта политики;

3) личность как относительно самостоятельный, ак­тивный участник политической и общественной жизни, обладающий разумом и свободой воли, не только обще­человеческими, но и уникальными в своем роде черта­ми, т.е. как целостность, не сводимая к ее отдельным социальным (профессиональным, классовым, националь­ным и т.п.) характеристикам и имеющая политический статус гражданина или подданного государства. Именно в этом своем аспекте человек обычно взаимодействует с властью, выполняет определенные политические обя­занности и выступает субъектом и объектом, предме­том воздействия политики. О таком понимании личности и пойдет речь в настоящей главе.

Патермалистская концепция личности.

Место человека в политической жизни издавна является предметом горячих споров, которые не утихли и в на­ши дни. Уже в древности появляются учения, по-разному оценивающие отношение личности к политике и государству. Наиболее влиятельные из них — учения Конфуция, Платона и Аристотеля. Первый из этих мыслителей детально разработал патерналистскую кон­цепцию государства, господствовавшую в мировой пол­итической мысли на протяжении многих веков, а на Вос­токе — почти двух тысячелетий.

Патерналистский взгляд на политику и личность исхо­дит из неравенства политического статуса людей, трак­товки государства как одной большой патриархальной семьи, в которой вся полнота власти принадлежит правителю- отцу. Остальные же граждане делятся на старших — аристократию и чиновничество, и младших — простой люд. Младшие должны безропотно подчиняться стар­шим, которые, и прежде всего монарх, в свою очередь призваны заботиться о благе народа.

В патерналистской концепции власти рядовому чело­веку уделяется роль простого исполнителя царской во­ли, освещаемой божественным происхождением или церковным благословением монарха. Индивид выступа­ет здесь не сознательным или полусознательным субъек­том политики, не гражданином, обладающим неотчужда­емыми правами, а главным образом лишь парохиальным, т.е. политически бессознательным участником политики. И лишь высшие слои общества поднимаются до полусознательного, подданнического участия.

В современном мире патерналистские взгляды на соотношение индивида и власти в основном преодолены, хотя многие из отмеченных выше идей и сегодня доста­точно широко распространены в развивающихся странах с преимущественно крестьянским населением, в автори­тарных и тоталитарных государствах, представляющих вождя-диктатора как отца нации, защитника простого че­ловека, а в какой-то степени и в демократических госу­дарствах, где часть населения все еще воспринимает президента или премьера как главу единой большой семьи, а себя — как маленького человека, покорного ис­полнителя указаний властей.

Политический человек у Платона и Аристотеля.

Не менее существенное влияние на последующую, в том числе современную политическую мысль оказали учения Платона и Аристотеля. В пол­итической концепции Платона разработана тоталитарная трактовка личности. В своих проектах идеального госу­дарства он исходит из безусловного верховенства цело­го (государства) над частью (индивидом). Государство, руководимое мудрым царем или аристократией — не­большой группой наиболее разумных и благородных лю­дей, призвано утверждать единомыслие и коллективизм, регламентировать всю жизнедеятельность человека, следить за правильностью его мыслей и верований. В своей земной жизни человек подобен кукле, марионет­ке, управляемой божественными законами. При таком понимании личности вопрос о ее автономии и политиче­ском творчестве заведомо исключается и человек вы­ступает лишь объектом власти.

Взгляды Платона на роль индивида в политике оказа­ли определенное влияние и на мировоззрение крупней­шего мыслителя античности — Аристотеля, хотя в целом в вопросе о соотношении личности и власти его творче­ство отмечено целым рядом новых, конструктивных идей. Прежде всего, к ним относится антропологическая трактовка власти (и политики), обоснование ее производности от природы человека. Аристотель считает индиви­да существом политическим по своей природе в силу его естественной предопределенности жить в обществе, коллективе. Человек не может существовать без обще­ния с другими людьми. Исторически первыми формами такого общения являются семья и селение. На их базе, на определенной стадии общественного развития возникает государство. Оно есть высшая форма общения людей.

В отличие от семьи, предполагающей отношения не­равных: подчинение детей и всех младших отцу, рабов — своему господину, государство основывается на взаимо­действии свободных и равных граждан. В нем реализует­ся высшая цель природы человека — индивид становится органической частью живого и целостного политическо­го организма. И в этом смысле государство имеет пер­венство перед личностью. Догосударственные формы человеческого общежития и аполитичность индивида — признак низкого уровня развития человеческой природы, характерного для варваров и рабов.

Хотя Аристотель и выступает за приоритет государ­ства в отношениях с гражданином, но, в отличие от Пла­тона, он противник огосударствления общества, обоб­ществления имущества, жен и детей. По его мнению, тотальная унификация всех граждан, чрезмерное един­ство государства ведет к его распаду. Индивиду и семье необходима определенная автономия. В целом же Ари­стотель, как и его предшественники, еще не отделяет личность и общество от государства. Гражданин высту­пает у него не только субъектом партиципантом власти, но и ее объектом во всех своих жизненных проявлениях.

Взгляды Аристотеля на гражданина как на активный органический элемент государственного целого, непос­редственно участвующий в политической жизни, законо­дательной и судебной деятельности государства и полно­стью подчиняющийся его решениям, характерны для ан­тичного понимания демократии. Эта демократия, считая свободных граждан непосредственными участниками властных решений, в то же время никак не защищала личность от произвола, санкционированного волей боль­шинства.

Признание тотальности, неограниченности государственной власти по отношению к индивиду, подданным бы­ло характерно не только для демократий, но в еще большей мере для монархических и других авторитар­ных политических режимов. Индивидуалистической и гу­манистической реакцией на политическую беззащит­ность личности в отношениях с государством явился ли­берализм. Он впервые в истории социально-политиче­ской мысли отделил индивида от общества и государст­ва, провозгласил политическое равенство всех граждан, наделил личность фундаментальными, незыблемыми правами, утвердил ее в качестве главного элемента пол­итической системы, а также ограничил сферу действий и полномочий государства по отношению к личности как объекту властвования.

Индивид выступает в либерализме источником вла­сти. Государство же — результат соглашения, договора свободных людей. Оно подконтрольно и подотчетно на­роду и призвано выполнять лишь те функции, которыми его наделяют граждане. Это, прежде всего задачи обес­печения безопасности и свободы граждан, охраны их ес­тественных, священных прав, поддержания общественно­го порядка и социального мира.

Провозглашая верховенство личности, во взаимоот­ношениях с властью, либерализм вместе с тем сужива­ет сферу политики и тем самым ограничивает диапазон политической активности граждан. В либеральной классической теории личность выступает скорее первичным источником и высшим контролером власти, чем ее сознательным повседневным участником. Главной сферой самореализации личности, проявления ее творческой ак­тивности, инициативы и предприимчивости выступает гражданское общество.

Скорректированные и обогащенные другими теория­ми и идеями либеральные взгляды на взаимоотношения человека и власти принадлежат к основополагающим ценностям современной политической культуры Запада. Жизнь показала, что пренебрежение такими либераль­ными принципами политического устройства, как свобо­да личности, приоритет прав человека над правами госу­дарства, разделение властей, законность, уважение частной собственности и т.д. чревато гипертрофированным ростом аппарата власти, чрезмерной идеологизацией и политизацией общества, установлением всеобъемлюще­го партийно-государственного контроля над обществом и личностью, превращением человека в винтик огромной государственной машины, призванный безропотно выпол­нять команды сверху. Так и случилось в тоталитарных государствах и прежде всего в СССР.

Тоталитарная и христианско-демократическая модели взаимоотношений личности и государства.

Тоталитарная модель взаимоотношения личности и власти исходит из безусловного приоритета целого над частью, полного подчинения человека государству, растворения индивидуального «Я» в безликом коллективном «Мы» — в партии, классе, нации. То­талитаризм лишает человека всякой свободы выбора, делает полностью беззащитным перед всепроницающей властью. Если одним полюсом тоталитарного видения личности является «человек-винтик», то другим, верхним полюсом выступает всезнающий и всемогущий вождь, наделенный чертами языческого божества.

Тоталитаризм, идеологизируя и политизируя все об­щество, беспредельно расширяет сферу взаимоотноше­ний индивида и власти и в то же время внутренне деполитизирует личность, превращает ее в человека-функ­цию, лишенного всякой свободы политического выбора. В конечном счете, он заводит страну в исторический ту­пик, поскольку разрушает главный источник силы госу­дарства и общественного богатства — свободную лич­ность, человека-творца.

В современной политической мысли широко распространены теории и взгляды, стремящиеся органично сочетать традиционные ценности либерализма и некоторые коллективистские идеи. В первую очередь к ним относятся к христианская концепция политики, а также социал-демократическая идеология. Современное христианское политическое учение претендует на золотую середину между индивидуализмом либерализма и коллективизмом тоталитаризма. В своих взглядах на место личности в государстве оно исходит из трех основополагающих принципов: уникальной ценности каждого человека вследствие его духовности, солидарности и субсидарности.

Первый из этих принципов трактуется как основа гу­манистического отношения к человеку, уважения каждой личности государством и обществом. Второй принцип — солидарность — нередко рассматривают как социально-политическое кредо христианского учения и даже назы­вают это учение солидаризмом. Солидарность — это от­ветственное выполнение человеком своих общественных обязанностей, забота каждого о всех и всех — о каждом. Третий важнейший принцип христианского учения — субсидарность. Она означает ответственность каждого за свое благополучие, оказание государственной поддерж­ки лишь тем, кто сам не может обеспечить себя: несо­вершеннолетним, инвалидам, престарелым, безработ­ным и т.п. Оказывая по возможности достаточную по­мощь всем нуждающимся, государство не должно за них делать то, что они могут делать сами, то есть не порождать социальное иждивенчество, а стремиться помочь людям стать способными самостоятельно про­явить и обеспечить себя.

Человек и власть в современных демократиях.

Христианская социально-политическая концепция, а также социалистические идеи способствовали теоретическому обоснованию необходимости отказа от традиционных для раннего либера­лизма представлений о роли государства как «ночного сторожа» и о преимущественно неполитическом харак­тере жизненной основной среды личности. Оказалось, что невмешательства государства в область социально-экономических отношений явно недостаточно для обес­печения большинству граждан свободы и нормальных ус­ловий существования, так как это сдерживает развитие некоторых отраслей экономики, обесценивает для ни­зших слоев общества политические и гражданские сво­боды, делает их практически трудноосуществимыми. Оно способствует углублению имущественного нера­венства и обострению социально-классовых конфлик­тов, подрывает социальную стабильность либеральной демократии. Учет всего этого привел политическую мысль к существенному смещению акцентов с либе­ральных идей ограничения государственной власти для обеспечения индивидуальной свободы к христианской концепции использования государства в интересах достижения всеобщего блага, сглаживания социальных контрастов, поддержки слабых и обездоленных. (К этим идеям восходит теория «государства всеобщего благоденствия»).

В современных демократических государствах чело­век и власть взаимодействуют не только в собственно политической сфере — области государственного уст­ройства, формирования органов власти, но и в вопросах распределения доходов, обеспечения социальной спра­ведливости. Социальная политика превратилась в одно из центральных направлений деятельности государства. На­иболее прохладно относятся к ней неоконсерваторы и, особенно, либертаристы, выступающие за максималь­ную разгрузку государства, его отказ от социальных функций, возврат к рыночному саморегулированию не только в экономике, но и всюду, где оно возможно. На­иболее последовательные сторонники расширения и де­мократизации сферы взаимоотношений человека и госу­дарства — социал-демократы, христианские демократы, левые либералы и коммунисты.

Некоторые различия в подходах к взаимоотношению человека и власти в индустриально развитых демократи­ческих государствах мира никак не ставят под сомнение признание ими, равно как и международным сообщест­вом в целом (ООН), статуса личности, любого человека как источника власти, первичного и главного субъекта политики. Гарантировать такой статус личности, обеспе­чить реальное или потенциальное превращение каждого гражданина в сознательного и свободного субъекта (субъекта-партиципанта) политики и всей общественной жизни призваны права человека.

Права личности занимают одно из центральных мест в политической и юридической науках. Они представляют собой принципы, нормы взаимоотношений между людьми и государст­вом, обеспечивающие индивиду возможность действо­вать по своему усмотрению (эту часть прав обычно называют свободами) или получать определенные блага (это собственно права).

Современное понимание прав человека восходит к идеям естественного права, которые возникли в далекой древности. Так, еще софисты (Ликофрон, Антифон, Алкидам) в V—IV вв. до Р.Х. утверждали, что все люди равны от рождения и имеют одинаковые, обусловленные природой естественные права. Само же государство и его законы Ликофрон трактовал как результат обще­ственного договора.

Идею договорного происхождения государствен­ной власти и равенства всех людей перед небом от­стаивал в V веке до Р.Х. китайский философ Мо Цзы. Значительный вклад в концепцию естественных прав внес Аристотель. Он защищает права, присущие чело­веку от рождения, и прежде всего его право на част­ную собственность. Это право коренится в самой при­роде человека и основывается на его изначальной любви к самому себе.

Аристотель высказал ряд идей, близких к современ­ной концепции прав человека. Так, он не только призна­ет права гражданина государства, но и различает есте­ственное и условное, позитивное право, а также счита­ет, что естественное право должно служить образцом для права условного, которое, в свою очередь, более изменчиво и является результатом деятельности властей и соглашений между людьми. Эта идея верховенства ес­тественного права над законами государства получила свое развитие в современных теориях прав человека, в том числе и в концепции правового государства.

Однако в период феодализма воцарилось принципи­ально иное понимание прав личности. Идея равенства от рождения естественных прав всех людей или хотя бы правового равенства всех свободных граждан была от­вергнута и сами права трактовались как привилегии, да­рованные монархом подданным. Каждое из сословий имело специфические права, которые сокращались по мере снижения по лестнице общественной иерархии. Лишь в XVII в. произошло возрождение, либеральное переосмысление и развитие концепции естественного права.

Либерализм о правах человека.

Современное понимание прав человека по существу ведет свое начало от либерализма. Его виднейшие пред­ставители: Локк, Гроций, Монтескье, Джефферсон, Смит, Вентам, Милль и другие обосновали понимание фундаментальных прав человека на жизнь, безопас­ность, свободу, собственность, сопротивление угнете­нию и некоторых других как естественных, неотъемле­мых (неотчуждаемых) и священных норм человеческого поведения, существующих независимо от госу­дарства и охраняемых им.

При этом естественность прав рассматривается как их присущность человеку от рождения; неотъем­лемость — как их имманентность индивиду как живому существу, без наличия которых создается угроза ут­раты им специфических человеческих качеств, делаю­щих индивида подлинным социальным субъектом, чле­ном общества; священность — как их высочайшее ува­жение и почитаемость вследствие высшего ценностно­го статуса или даже божественного происхождения, дарованных человеку Богом.

Политологи различной мировоззренческой ориента­ции по-разному оценивают конечный источник прав чело­века. Одни видят его в естественной человеческой при­роде, конституирующих человеческий род основополага­ющих потребностях: в поддержании жизни, безопасно­сти, в свободе от насилия и социально неоправданных ог­раничений, уважении человеческого достоинства и т.д. Другие же возводят наиболее высокие из человеческих прав к душе и Богу. «Свобода человеческой личности, — писал Н. Бердяев, — не может быть дана обществом и не может по своему истоку и признаку зависеть от него — она принадлежит человеку как духовному существу... Неотъемлемые права человека, устанавливающие грани­цы власти общества над человеком, определяются не природой, а духом. Это духовные права, а не естест­венные права, природа никаких прав не устанавливает» (Бердяев Н. Судьба России. М., 1990. С. 254-255).

Впервые либеральная концепция прав человека на­шла свое систематизированное юридическое выражение в 1776 г. в Вирджинской Декларации, положенной в ос­нову Билля о правах конституции США 1789 г. В этом же, 1789 г., основополагающие права: свобода лично­сти, право на собственность, безопасность и сопротив­ление угнетению были конституционно закреплены во французской Декларации прав человека и гражданина. Эти выдающиеся политико-правовые акты не утратили своей актуальности и сегодня, хотя, конечно же, нынеш­ние представления о правах личности гораздо богаче.

В современной политической мысли представлено несколько подходов к правам человека. Это прежде всего естественно-исторический, юридическо-позитивистский, а также марксистский подходы. Пер­вый из них, наследуя либеральную традицию, считает, что фундаментальные права личности имеют внутригосу­дарственное и неюридическое происхождение. Госу­дарство может либо уважать и гарантировать их, либо нарушать и подавлять, но отнять у человека присущие ему от рождения основополагающие права оно не мо­жет. Хотя конкретное содержание и объем прав изме­няются и расширяются по мере развития общества, са­ми фундаментальные права остаются неизменными, от­ражая постоянство основополагающих качеств человече­ского рода.

Как базовые моральные принципы права человека существуют независимо от социально-классовой струк­туры и конкретных этапов развития общества, от зако­нодательных норм. Имея для человечества высший цен­ностный статус, они выступают внешним критерием, универсальной мерой оценки любого политического и общественного строя.

Юридический позитивизм отрицает всякое внегосударственное происхождение прав человека. Он исходит из рациональной самоценности права, его независимости от экономических и социальных предпосылок. Источни­ком и гарантом права считается государство. Право и закон не имеют существенных различий. Права личности не выделяются из общей системы права и не имеют верховенства по отношению к правам государства. Сами права граждан изменяются в зависимости от государст­венной целесообразности и возможностей государства.

Прагматическую установку юридического позити­визма по отношению к правам личности разделяет марксизм. Он также подчиняет права государственной целесообразности, но в отличие от юридического пози­тивизма исходит не из их рациональной самоценности, а из социально-экономической и прежде всего классовой детерминации права. Оно понимается как возведенная в закон воля господствующего класса. При этом сама по­становка вопроса о правах индивида становится излишней вследствие трактовки личности как совокупности обще­ственных отношений.

Кроме того, марксизм, и особенно ленинизм и ста­линизм, отрицают общечеловеческую природу права, подменяют общечеловеческие ценности моралью, осно­ванной на классовой, партийной целесообразности. Это учение исходит из заведомой непротиворечивости, гар­моничности отношений личности и общества в коммуни­стической формации, отмирания государства и права, а значит и ненужности института прав человека.

Несмотря на несовместимость марксистского уче­ния с естественно-исторической трактовкой прав челове­ка, в законодательства тоталитарно-социалистических го­сударств обычно входят разделы о правах, свободах и обязанностях личности. Это делается главным образом для демократического камуфляжа, хотя и отражает ре­альную деятельность политической системы по распре­делению монополизированных государством основных жизненных ресурсов, а также эгалитарные принципы коммунистической идеологии, обосновывающие возмож­ность каждого получать свою пайку из общего государ­ственного котла.

Сами права понимаются не как неотъемлемые, ос­новополагающие нормы жизнедеятельности людей, а как предоставляемые и дозируемые партией и государ­ством блага. Такое понимание прав личности отражает необходимую для тоталитарного строя всеохватываю­щую зависимость человека от государства. Оно сродни феодальной трактовке прав как милости, дара властей. В целом же в странах «реального социализма» институ­та прав человека в его современном понимании, т.е. ос­нованного на признании автономии и свободы личности верховенстве прав человека над правами государства независимых институтах контроля за соблюдением прaв человека, не существовало.

Сегодня в мировой политической мысли явно преобладает естественноисторическое понимание прав че­ловека. Сам этот термин «права че­ловека» употребляется как в широком, так и в узком смыслах. В узком значении это только те права, кото­рые не представляются, а лишь охраняются и гарантиру­ются государством, действуют независимо от их консти­туционно-правового закрепления и государственных гра­ниц. К ним относятся равенство всех людей перед зако­ном, право на жизнь и телесную неприкосновенность, уважение человеческого достоинства, свобода от произ­вольного, незаконного ареста или задержания, свобода веры и совести, право родителей на воспитание детей, право на сопротивление угнетателям и др. В широком значении права человека включают весь обширнейший комплекс прав и свобод личности, их различные виды.

Современная типология прав человека достаточно разнообразна. Наиболее общей их классификацией явля­ется деление всех прав на негативные и позитивные. Та­кое различение прав основано на фиксации в них нега­тивного и позитивного аспектов свободы. Как известно, в негативном значении свобода понимается как отсутст­вие принуждения, ограничений по отношению к личности, в позитивном — как свобода выбора, а главное, способ­ность человека к достижению своих целей, проявлению способностей и индивидуальному развитию в целом. В соответствии с таким различением свободы негативные права определяют обязанности государства и других лю­дей воздерживаться от тех или иных действий по отно­шению к индивиду. Они предохраняют личность от неже­лательных, нарушающих ее свободу вмешательств и ог­раничений. Эти права считаются основополагающими, абсолютными. Их осуществление не зависит от ресур­сов государства, уровня социально-экономического раз­вития страны. Негативные права — основа индивидуаль­ной свободы.

Типичным примером юридической фиксации этой группы прав и в целом негативного подхода к правам человека является Билль о правах конституции США. Так, его первая статья (поправка) гласит: «Конгресс не дол­жен издавать законов, устанавливающих какую-либо ре­лигию или запрещающих ее свободное исповедание, ог­раничивающих свободу слова или печати или право наро­да мирно собираться и обращаться к правительству с петициями о прекращении злоупотреблений». Термин «не должен» содержится почти во всех статьях (кроме одной) этого документа. Практически все содержание Билля о правах направлено на ограждение личности от различного рода несправедливых и нежелательных пося­гательств со стороны правительства.

В отличие от негативных прав, позитивные права фиксируют обязанности государства, лиц и организаций предоставить гражданину те или иные блага, осуществ­лять определенные действия. Это, например, право на социальное вспомоществование, образование, охрану здоровья, достойный жизненный уровень и т.п. Реализо­вать эти права гораздо труднее, чем права негативные, т.к. ничего не делать гораздо легче, чем что-то делать или предоставлять каждому гражданину. Осуществле­ние позитивных прав невозможно без наличия у государ­ства достаточных ресурсов. Их конкретное наполнение прямо зависит от богатства страны и демократичности ее политической системы. В случае ограниченности ресурсов позитивные права могут гарантировать гражданам лишь «равенство в нищете», как это и имело место в подавляю­щем большинстве государств тоталитарного социализма.

Личные и политические права.

Более конкретной классификацией прав и свобод личности по сравнению с их делением на негативные и позитивные является их подразделение в соответствии со сферами реализации на гражданские (личные), политиче­ские, экономические, социальные и культурные. Граж­данские права (не путать с правами граждан, включаю­щими весь комплекс прав подданных государства) — это естественные, основополагающие, неотъемлемые права человека, имеющие в основном характер негативного права. Они производны от естественного права на жизнь и свободу, которым от рождения обладает каждый че­ловек, и призваны гарантировать индивидуальную автоно­мию и свободу, защитить личность от произвола со стороны государства и других людей. Эти права обеспечи­вают идентификацию личности, позволяют человеку быть самим собой в отношениях с другими людьми и с государством.

К гражданским правам обычно относят право на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, права на защиту чести и доброго имени, на справедливый, незави­симый и публичный суд, предполагающий защиту обвиня­емого, на тайну переписки и телефонных разговоров, свободу передвижений и выбора места жительства, в том числе право покидать любое государство, включая собственное, и возвращаться в свою страну и др.

В конституциях многих государств гражданские пра­ва объединяют в одну группу с правами политическими. Основанием для этого служит преимущественно нега­тивный характер тех и других, а также направленность обоих видов этих прав на обеспечение свободы личности в ее индивидуальных и общественных проявлениях. Пол­итические права определяют возможности активного участия граждан в управлении государством и в обще­ственной жизни. К ним относятся избирательные права, свобода союзов и ассоциаций, демонстраций и собраний, право на информацию, свобода слова, мнений, в том числе свобода печати, радио и телевидения, свобода со­вести и некоторые другие.

В СССР и других тоталитарных государствах дли­тельное время господствовал разрешительный подход к реализации политических прав, который по существу сводил их на нет, создавал для властей широкие воз­можности отказа гражданам в попытках их практическо­го использования. Для того, чтобы эти права были ре­альными, их предоставление должно носить преимуще­ственно регистрационный характер, т.е. условием их ис­пользования должно быть не предварительное разреше­ние властей, а лишь уведомление гражданами соответ­ствующих органов и учет их предписаний по обеспече­нию законности и общественного порядка.

Экономические права.

К гражданским и политическим правам непосредственно примыкают пра­ва экономические, связанные с обеспечением свободного распоряжения индивидами пред­метами потребления и основными факторами хозяйственной деятельности: собственностью и трудом, а также с проявлением предприимчивости и инициативы. Вплоть до середины XX века важнейшие из этих прав — право на частную собственность, предпринимательство и сво­бодное распоряжение рабочей силой — обычно рассмат­ривали как фундаментальные, основополагающие права личности и объединяли их с правами гражданскими. В современных конституционных и других юридических до­кументах эти права чаще называют экономическими и выделяют в относительно самостоятельную группу, одно-порядковую с правами гражданскими, политическими и т.д.

Особое место среди экономических прав занимает право на частную собственность. В странах Запада, да и у нас до Октября 1917 г., это право традиционно рас­сматривалось как одно из первейших, основополагающих прав человека, без которого невозможно гражданское общество и индивидуальная свобода. В государствах то­талитарного социализма это право вообще отрицалось, трактовалось как свидетельство классово ограниченного, буржуазного подхода к правам человека.

Однако опыт длительного существования всех без исключения стран коммунистической ориентации убеди­тельно показал, что запрет частной собственности про­тивоестественен и в конечном счете подрывает мотива­цию добросовестного инициативного труда, порождает массовое социальное иждивенчество и безответствен­ность, ведет к тоталитарной дегуманизации общества и к разрушению самой человеческой личности. Человек, лишенный не контролируемой государством среды оби­тания, средств производства, проявления предприимчи­вости, попадает в тотальную зависимость от власти, ли­шается всякой свободы и индивидуальности.

Кроме того, отсутствие права собственности обре­кает большинство граждан на бедность и нищету, по­скольку без законодательного признания и фактического осуществления этого права невозможна современная рыночная экономика. Именно частная собственность яв­ляется тем мельчайшим кирпичиком, из которого складывается все сложное здание современного хозяйственного механизма, в том числе и различные виды групповой собственности: кооперативной, акционерной и т.д.

В то же время опыт истории свидетельствует о не­обходимости ограничения права частной собственности, впрочем, как и почти любого другого права. Потребно­сти экономического развития, рост демократического движения народных масс привели к существенным изме­нениям в самой трактовке частной собственности, к ее социализации, постановке под контроль демократическо­го государства.

Сегодня мало кто настаивает на абсолютном харак­тере частной собственности. Отошел на задний план, хо­тя в целом и сохранился, принцип неприкосновенности собственности. В законодательствах Германии, Франции, Италии и целого ряда других государств устанавливают­ся допустимые пределы частной собственности, говорит­ся об ее использовании в интересах общества. Введение такого рода ограничений никак не означает отрицания фундаментального характера права частной собственно­сти. Для посттоталитарных стран, в том числе России, практическое осуществление этого права имеет поисти­не ключевое значение для выхода из кризиса.

Социальные и культурные права.

Право на частную собственность исторически подразумевало и свободу и культурные предпринимательства, а также право на свободный труд (выбор вида дея­тельности, распоряжение рабочей силой, безопасные условия труда, гарантированные минимальные размеры его оплаты и т.д.).

В различных толкованиях права на труд отчетливо проявляется водораздел между так называемыми пер­вым и вторым поколениями прав человека. Понимаемое как возможность свободно распоряжаться рабочей си­лой, использовать ее самостоятельно или по трудовому договору, право на труд входит в первое поколение прав человека. Рассмотренное же более широко — как обязанность государства предоставлять каждому рабо­ту, выплачивать пособие в случае временной безработи­цы и т.п., оно относится ко второму поколению прав.

Первое поколение прав включает права граждан­ские, политические и трактуемые в духе либеральных свобод экономические права. Они носят характер пре­имущественно негативного права. На протяжении почти двух веков конституции демократических государств Запада ограничивались правами первого поколения. Жизнь показала недостаточность такого подхода для создания каждому человеку достойных условий существования, возможностей равноправного участия в делах государст­ва и общества.

В XX веке под влиянием рабочего движения, социал-демократов и коммунистов, а также социалистических государств и некоторых других политических сил в меж­дународном обществе был поставлен вопрос об углублении понимания экономических прав, а также о соци­альных и культурных правах граждан. Их нередко назы­вают социально-экономическими и рассматривают как второе поколение прав человека. В 1948 г. важнейшие из них: право на труд, социальное обеспечение, отдых, образование, достойный уровень жизни и др. были вклю­чены во Всеобщую декларацию прав человека, принятую Генеральной Ассамблеей ООН. В наши дни существует необходимая материальная база реализации этой группы прав. За последние тридцать лет валовой продукт, со­зданный человечеством, вырос с 1,7 триллиона долларов до примерно 15 триллионов. Это приблизительно соот­ветствует всему богатству, произведенному на Земле за последние две тысячи лет.

Социальные, культурные, а также понимаемые в по­зитивном значении некоторые экономические права оп­ределяют обязанности государства обеспечить каждому нуждающемуся минимум средств существования, соци­альной обеспеченности, необходимых для поддержания человеческого достоинства, нормального удовлетворе­ния первичных потребностей и духовного развития. При этом социальные права связаны с обеспечением челове­ку достойного уровня жизни и социальной защищенно­сти. Это права на социальное обеспечение, жилище, благоприятную окружающую среду, охрану здоровья и т.д. Культурные права призваны гарантировать духовное развитие человека. Они включают право на образование, доступ к культурным ценностям, свободу художествен­ного и технического творчества и некоторые другие.

Права человека носят характер индивидуального права. Однако существует и коллективное право, напри­мер, права национальных или же сексуальных мень­шинств, права народов и т.д. В последние десятилетия в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) активно разрабатывается каталог прав че­ловека, который детализирует и существенно дополняет рассмотренные выше права личности.

Обязанности, ответственность граждан и гарантии их прав.

Права человека становятся реальностью лишь в том случае, если они неразрывно связаны с обязанностями людей. В конституциях западных государств обязанности граждан почти не упоминались вплоть до Второй мировой войны, хотя в целом они, конечно же, подразумевались и включались в законодательство.

В обязанности граждан демократических государств обычно входит соблюдение законов, уважение прав и свобод других лиц, уплата налогов, подчинение полицей­ским предписаниям, охрана природы, окружающей сре­ды, памятников культуры и т.д. В некоторых странах к числу важнейших обязанностей граждан относится уча­стие в голосовании на выборах в органы государствен­ной власти и воинская повинность. В конституциях от­дельных государств говорится и об обязанности трудить­ся (Япония, Италия, Гватемала, Эквадор и др.), воспиты­вать детей (Италия), заботиться о своем здоровье и сво­евременно прибегать к лечебной помощи (Уругвай). Од­нако ответственность за такого рода обязанности обыч­но не предусматривается.

Вопрос об ответственности за нарушение прав и обя­занностей личности имеет важнейшее значение для их практического осуществления. Без определения конк­ретной ответственности должностных лиц, органов вла­сти и отдельных граждан в этой области права человека превращаются не более, чем в красивую декларацию. Для того, чтобы они стали реальностью, необходим так­же целый комплекс социальных гарантий. К ним отно­сятся материальные (наличие финансовых средств и собственности), политические (разделение властей, на­личие независимой оппозиции, суда, СМИ и др.), юри­дические (демократические законодательство и судеб­ная система) и духовно-нравственные (необходимый образовательный уровень, доступ к информации, де­мократическое общественное мнение и нравственная атмосфера) гарантии.

Человеческое измерение политики.

Практическая реализация всего комплекса прав человека — все­объемлющая комплексная задача, степень решения которой непосредственно характеризу­ет уровень развития, прогрессивность и гуманизм, как отдельных стран, так и всей человеческой цивилизации. Сегодня соблюдение и все более богатое конкретное наполнение прав личности выступают важнейшим крите­рием внутренней и международной политики, ее че­ловеческого измерения. Через уважение прав челове­ка утверждается верховная ценность личности в отдель­ных государствах и мире в целом. В рамках отдельных стран соблюдение прав личности служит необходимым условием здорового экономического и социального раз­вития, торжества в политике здравого смысла, предотв­ращения губительных тоталитарных и иных эксперимен­тов над народами, агрессивной внутренней и внешней политики.

В масштабах всего мирового сообщества соблюде­ние прав человека — важнейшая гарантия построения международных отношений на подлинно гуманистиче­ских, нравственных началах, сохранения и упрочения ми­ра. Существует прямая зависимость между уважением прав человека в отдельном государстве и его внешней политикой.

Развязывание войн, грубое нарушение международного права обычно связаны с попранием правительство прав собственного народа, своих собственных граждан. Так было и в нацистской Германии, и в СССР, и в Ирак и в целом ряде других государств, развязывавших агрессивные войны или предпринимавших грубые захватнические акции. Учитывая все это, страны-участницы СБСЕ рассматривают соблюдение прав человека не как сугубо внутреннее дело каждой отдельной страны, а как предмет их общей озабоченности и коллективной ответственности. Причем, как отмечалось на Московском совещании (1991 г.) этих государств, по своему ценностному статусу права человека, демократия в целом стоят выше принципа невмешательства во внутренние дела.

Уважение прав личности способствует укреплению доверия между народами, создает благоприятную атмосферу для разносторонних человеческих контактов сотрудничества, вносит в международные отношения нравственное начало. Без общей гуманистической право­вой базы невозможно всестороннее сближение наро­дов, их интеграция. Обеспечение прав каждому челове­ку, независимо от государственных, национальных, расо­вых и других различий, — путь к космической разумно­сти и нравственности человечества. На протяжении всей человеческой истории разум и нравственность характе­ризовали в большей степени отдельных людей, чем человечество в целом. Об этом убедительно свидетель­ствуют, например, многочисленные разрушительные войны, бездумное, варварское обращение с природой и т.д.

Уважение прав каждого представителя человеческо­го рода может послужить исходным принципом постро­ения земной цивилизации на началах рациональности и гуманизма. Оно позволяет личности быть сознательным и свободным творцом своей собственной общественной и частной жизни, полноправным субъектом внутренней и международной политики, безболезненно и конст­руктивно разрешать конфликты, вытекающие из неиз­бежного несовпадения интересов, мнений и ценност­ных ориентации людей.

Такое несовпадение, равно как и мотивация разно­образных политических действий в целом, очень во мно­гом определяются социальной структурой общества.

4.Мотивация и предпосылки политической деятельности.

Следующим аспектом проблемы личности как субъ­екта политики является ее политическое участие. По­следнее понятие появилось в западной политологической литературе, но в настоящее время является общеупотре­бительным в политологии. Оно означает участие лично­сти, группы или организации в политической жизни об­щества в различных формах ее проявления.

Как оценить политическое участие? Всегда ли оно благо и можно ли участие граждан (или подданных) в политической жизни отождествлять с демократией?"

нашей литературе политическое участие оценивается по существу однозначно положительно. В западной политологической литературе при общей положитель­ной оценке политического участия имеются и весьма кри­тические замечания. «Вера в то, что самый высокий уровень участия есть всегда благо для демократии, необоснованна»,— пишет известный американский полито­лог С. Липсет.

Действительно, подход к оценке политического уча­стия должен быть дифференцированным. С одной сто­роны, через политическое участие могут быть созданы условия для более полного раскрытия всех потенций человека, для его творческого самовыражения. Та сте­пень свободы и демократизации, которой люди начали пользоваться в годы перестройки, вскрыла много пози­тивного и негативного. Но среди позитивного — полити­ческое самоопределение людей, начало реализации желания многих участвовать в управлении государстве и обществом, формирование политических деятелей нового поколения.

Участие в демократическом политическом процессе является способом самоутверждения человека, форми­рования культуры общения, навыков управленческой и самоуправленческой деятельности. Кроме того, превра­щение человека из объекта в субъект политики явля­ется непременным условием тесной связи политических институтов с гражданским обществом, контроля за деятельностью политико-управленческих структур со сто­роны народа, средством противодействия бюрократиче­ским извращениям в деятельности аппарата управления, отделению функций управления обществом от самого общества.

В то же время политическое участие — это не всегда благо и нельзя отождествлять его с демократией. Тер­рористические акции против неугодных политических деятелей, должностных лиц государства и других поли­тических структур, акции против представителей дело­вого мира, но с политическими целями — все это, не­сомненно, участие в политической жизни, но от демокра­тии очень далекое. Участие в годы сталинщины в мас­совых митингах и на собраниях, на которых клеймили и требовали расправы с так называемыми врагами наро­да, тоже, конечно, является политическим, но что об­щего такое участие имело с общественным благом и демократией?! Разнузданные выступления на митингах и в печати некоторых экстремистов эпохи перестройки, обуреваемых жаждой мести, озлобленных и крайне не­терпимых— это тоже формы политического участия, но совместимы ли они с провозглашенным политическим плюрализмом, с плюралистической демократической системой?!

Одним из факторов, способствующих дифференциро­ванной оценке политического участия, является учет мо­тивов, которыми руководствуется личность в своей по­литической деятельности, ибо сама мотивация в данном случае может оказаться, с точки зрения общественных интересов, настолько негативной, что не будет способ­ствовать ни укреплению демократии в обществе, ни нравственному совершенствованию и полноценному раз­витию личности. Вопрос о мотивации политического участия (или неучастия) является очень сложным и в нашей науке по существу не изучен.

В зарубежной политологической литературе по это­му поводу высказывались различные суждения. Так, известный американский политолог Г. Лассуэлл, объясняя присущее части людей стремление к политическо­му лидерству, выдвинул в свое время так называемую компенсационную теорию. Суть ее заключается в ут­верждении, что стремление человека к власти есть от­ражение его низкой самооценки, что при помощи вла­сти такая личность стремится компенсировать низкую самооценку, повысить свой престиж и преодолеть чув­ство собственной неполноценности. Эта точка зрения, хотя и довольно распространенная, тем не менее не по­лучила всеобщего признания. Более того, высказывалось противоположное мнение: низкая самооценка тор­мозит вовлечение личности в политический процесс, снижает ее возможности в развертывании активной политической деятельности.

Нетрудно заметить, что и в том и в другом случаях проблема мотивации политического участия сильно психологизируется, иначе говоря, вопрос о мотивах поли­тической деятельности сводится к личным, психологиче­ским качествам участников политической жизни. Значи­мость такого подхода к проблеме, разумеется, не сле­дует приуменьшать — он помогает дополнить характе­ристику политического участия на личностном уровне. Однако для получения более полной, а следовательно, адекватной картины вопрос о мотивации политической деятельности следует поставить в более- широком со­циальном контексте.

Вполне возможна мотивация иного рода: нельзя исключать бескорыстное служение людям и делу. Пусть людей с такой мотивацией немного, но они все-таки есть. И пример их достоин подражания. Очевидно, более распространенной является сугубо прагматическая моти­вация: учитывая возрастающее влияние внутренней и внешней политики на свою жизнь, люди, естественно, хотят контролировать это влияние, оказывая на поли­тику свое воздействие. В литературе отмечался такой мотив: «нередко человек вовлекается в политику, чтобы стать частью группы, испытать чувство «мы»... Это из­бавляет от одиночества, дает ощущение силы и возможно важный мотив, если учесть, что в начале 80-х годов 2/з западноевропейцев и 47% жителей США страдали ют одиночества, от «дефицита общности».

Необходимо отметить и чисто корыстные мотивы по­литического участия. Например, в силу сложившихся условий политическая деятельность в нашем обществе, связанная с занятием определенных партийных и госу­дарственных постов, привлекала еще и потому, что при всеобщей бедности и повальном дефиците товаров и услуг занятие постов обещало выгоды другого (не об­щего для всех, а номенклатурного) обеспечения. Это был сильный мотив политического участия, который во мно­гом диктовал свои критерии кадровой политики и без­нравственные способы занятия руководящих должно­стей.

Однако в целом вопрос о мотивации политического участия требует дальнейшего, более углубленного изу­чения. Чтобы получить об этой мотивации достаточно полное представление, необходимы широкие социологи­ческие исследования конкретных мотивов конкретных личностей с учетом их принадлежности к разным соци­альным группам, а также с учетом других факторов социальной среды.

Активное включение личности в политический про­цесс требует определенных предпосылок. Их можно разделить натри группы: материальные, социально-куль­турные и политико-правовые. Опыт показывает, что для участия человека в нормальной политической дея­тельности необходимо добиться удовлетворения потреб­ностей человека в основных продуктах питания, това­рах первой необходимости и услугах, создать современ­ные жилищно-бытовые условия, повысить, уровень об­щеобразовательной и профессиональной подготовки, общей и политической культуры. Как писал Ф. Энгельс, «...подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития че­ловеческой истории: тот до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.».

В зарубежных политологических исследованиях вза­имосвязь благосостояния общества и его политической системы, политического участия рассматривается, по крайней мере, в четырех аспектах. Во-первых, обосно­вывается тезис о том, что объективно чем богаче обще­ство, тем более оно открыто демократическим формам функционирования. Один из крупнейших американ­ских политологов С. М. Липсет, исследовавший корре­ляцию между основными показателями материального благосостояния общества и существующим в нем поли­тическим режимом, пришел к выводу, что «чем более процветающим является народ, тем больше шансов, что он будет поддерживать демократию». «...Все различ­ные аспекты экономического развития,— пишет он да­лее,— индустриализация, урбанизация, благосостояние и образование — так тесно взаимосвязаны, что образу­ют один главный фактор, которому в политическом пла­не соответствует демократия». В экономически раз­витом обществе основные по численности и по влиянию социальные группы не принадлежат ни к крайне бедным, ни к сказочно богатым; резкая, по существу двухполюс­ная, имущественная поляризация исчезает, образуется сильный класс (средние слои), который по своему по­ложению в обществе и объективным интересам состав­ляет опору демократического режима.

Во-вторых, уровень благосостояния оказывает замет­ное влияние на политические убеждения и ориентации человека. Опираясь на эмпирические исследования, С. М. Липсет пришел к выводу, что материально более обеспеченные люди являются и более либеральными, а более бедные — более интолерантными (нетерпимыми). «Данные изучения общественного мнения, полученные в ряде стран,— отмечает он,— указывают на то, что бо­лее низкие по положению классы менее привержены де­мократии как политической системе по сравнению с го­родскими средними и высшими классами». Связано это, очевидно, с тем, что материально наименее обеспе­ченные слои связывают трудности своего экономического положения с существующим в современном развитом об­ществе политическим режимом (как правило, демокра­тическим), реальной политической властью и ее носите­лями.

В-третьих, достаточно обеспеченное национальное благосостояние служит необходимой базой формирова­ния компетентной гражданской службы, корпуса про­фессионально подготовленных управленческих кадров. В условиях бедности трудно добиться в массовом мае-штабе высокого уровня общеобразовательной и про­фессиональной подготовки, необходимого для эффектив­ного управления на демократической основе; требования компетентности и профессионализма подменяются иными принципами формирования и движения кадров—­кровнородственными, земляческими, верноподданически­ми и другими связями. Взгляд на государственную служ­бу, политическую деятельность как на средство удов­летворения корыстных интересов, быстрого обогащения чреват тяжелыми последствиями для системы эффектив­ного управления.

В-четвертых, еще со времен Алексиса де Токвиля и Джона Миля обосновывается мысль, что в обществе, в котором люди пользуются благами изобилия, меньше проявляется интереса к политике. Эта идея о том, что в условиях изобилия значимость для людей политики» в том числе демократической, все более уменьшается, имеет поддержку и в сегодняшней политологии.

Значительное влияние на формирование политиче­ских взглядов личности, становление ее в качестве субъекта политической деятельности оказывает социаль­ная среда. Здесь лежат серьезные предпосылки того, сформируются ли у личности демократические убежде­ния и ориентации или она будет отдавать предпочтение авторитарным и другим недемократическим идеям и практике. Думается, можно согласиться с мнением, что сам факт достижения молодежью политической зрело­сти в традиционной католической деревне, политически активном университете или в пролетарском окружении вызывает различия в том, как она встраивается в мир политики.

Особенно сильное воздействие на политическое со­знание и поведение личности, по мнению многих поли­тологов, оказывает такой фактор культуры, как обра­зование. Известно ленинское высказывание о том, что неграмотный человек стоит вне политики. Вряд ли это следует понимать так, что неграмотные люди никакого отношения к политике иметь не могут. Как раз в силу необразованности они могут оказаться объектом поли­тического манипулирования, быть втянутыми вопреки своим интересам в политические движения экстремист­ского толка и т. п. Неграмотный человек стоит вне лично осознанной политики, является объектом политиче­ских действий, а не их субъектом.

В зарубежной политологии сделан однозначный и, по-видимому, общепризнанный вывод: чем выше уро­вень образования человека, тем более он политически ориентирован и, главное, предрасположен к демократи­ческим ориентациям, установкам и поступкам. В част­ности, указывается на то, что образование расширяет политический кругозор человека, помогает ему понять необходимость терпимости, в значительной мере пред­охраняет от приверженности к экстремистским доктри­нам, увеличивает способность человека сделать рацио­нальный выбор в период избирательных кампании. Так, С. М. Липсет ссылается на результаты, полученные ор­ганизациями по изучению общественного мнения в раз­личных странах по таким вопросам, как вера в необхо­димость терпимости по отношению к оппозиции, отно­шение к этническим или расовым меньшинствам, пред­почтение многопартийности или однопартийности. Ре­зультаты, по свидетельству С. М. Липсета, показали, что наиболее важным фактором, отличавшим тех, кто дал ответы демократического характера, от всех осталь­ных, было образование. «Чем выше у человека образо­вание,— пишет он,— тем более вероятно, что он верит в демократические ценности и поддерживает демокра­тическую практику».

Другой американский политолог В. Кей, обобщив данные проведенных в США исследований, выявил влия­ние уровня образования на политическую роль гражда­нина по четырем направлениям (измерениям): у более образованных людей сильнее развито чувство обязанно­сти участвовать в политической жизни; у более образо­ванного гражданина сильнее чувство эффективности собственного политического участия, он считает, что может влиять на политический процесс и что ему от­крыт доступ к политической власти; чем более образо­ван гражданин, тем более интересуется он политикой и тем более вовлечен в нее; образование определяет большую вероятность того, что гражданин будет по­литически активен.

В получившем широкую известность в западной по­литологии труде «Культура гражданственности» амери­канские политологи Г. Алмонд и С. Верба, опираясь на проведенные в пяти странах сравнительные эмпириче­ские исследования, также определили влияние образо­вания на политическое сознание и поведение человека.

В частности, они отметили, что личность, имеющая бо­лее высокий уровень образования, лучше сознает влияние правительства на индивида, политически более ив„ формирована, имеет свое мнение по более широкому кругу политических вопросов. Чем более образован че­ловек, тем больше вероятность его участия в политиче­ских дискуссиях и с более широким кругом лиц. Он счи­тает себя способным оказывать влияние на правитель­ство. Чем более образованным является индивид, тем выше вероятность того, что он активный член опреде­ленных организаций и выражает доверие к своему со­циальному окружению.

Существенной предпосылкой активного политическо­го участия являются также политико-правовые факто­ры. К ним относятся доминирование в обществе демо­кратической политической культуры, демократический-политический режим, правовая обеспеченность демокра­тических процедур формирования всех структур власти, принятия и реализации политико-управленческих реше­ний, участия членов общества на всех стадиях полити­ческого процесса.

Весьма показательные примеры по существу несо­поставимости возможностей для участия граждан в по­литико-властных отношениях дает исторический опыт советского "общества в разные периоды его развития: опыт тоталитарного режима в условиях сталинщины и нынешняя практика в условиях наметившегося перехо­да от авторитарной, командно-административной систе­мы к демократической плюралистической политической системе. В зарубежной политологии также подчеркива­ется большое влияние на характер политического уча­стия существующего в данном обществе политического режима. Так, указывается, например, что «типичная политическая роль обычного человека в авторитарной политической системе может включать непоколебимую* лояльность к политическому режиму, высокую степень активности в господствующей политической партии, ан­типатию к инакомыслию и критике и т. д.».

Переходная природа нынешних процессов в советском обществе породила целый ряд противоречий, в том числе в политической сфере, где они непосредствен­но затрагивают участие граждан в политико-управлен­ческой деятельности. Отметим, в частности, противоре­чие между продвинутостью политико-организационных мер по развитию демократии (принципиальное измене­ние избирательной системы, радикальный пересмотр в сторону расширения полномочий высших и местных органов государственной власти и т. п.) и по-прежнему доминирующей в обществе по сути своей авторитарно-патриархальной политической культурой, что сказыва­ется исключительно негативно на всем процессе демо­кратизации, на эффективном овладении и использова­нии демократических форм жизнедеятельности обще­ства.

Выявился и очевидный разрыв между принятием до­статочно обоснованных политических и правовых ре­шений и последующим их исполнением. Невыполнение принятых решений объясняется не в последнюю оче­редь, как отсутствием соответствующих правовых меха­низмов, так и низкой политико-правовой культурой, од­ним из элементов которой является традиционно силь­ный в нашем обществе правовой нигилизм.

Таким образом, политическая деятельность личности основывается на совокупности определенных предпосы­лок, которые либо способствуют развитию политической активности, раскрытию потенциальных качеств челове­ка как общественно-политического деятеля, формирова­нию личности как действительного субъекта политиче­ской жизни общества, либо существенно затрудняют все эти процессы и консервируют политическую апатию и пассивность.

В демократическом обществе, пользуясь широкими правами и свободами, личность может быть участником всех политических процессов на любом уровне, в лю­бой их форме и на любой стадии. В познавательных целях следует, на наш взгляд, различать уровни и фор­мы такого участия. В свою очередь выделение того или иного уровня зависит от критерия, положенного в ос­нову классификации.

Прежде всего, можно говорить о функциональном уровне политического участия. В этом случае целесооб­разно выделить роль личности в определении структуры политической власти и того, как она должна распреде­ляться между политическими институтами, органами государства и в должностной иерархии; в формирований и совершенствовании нормативной основы политической системы; в комплектовании персонального состава ор­ганов государственной власти и управления, судебных и контрольных инстанций, а также других политико-властных структур; в разработке и осуществлении кур­са внутренней и внешней политики и, в принятии кон­кретных политико-управленческих решений; в определе­нии других параметров политической жизни.

Деятельность личности как субъекта политики осу­ществляется далее на уровне непосредственного или опосредованного участия. Непосредственное участие граждан или подданных (в монархиях) в решении важных вопросов государственной и общественной жизни называется прямой демократией; формами такого участия являются, например, выборы, референдумы, сходы и т. п. Вместе с тем политическое участие может осуществляться и через избранные людьми органы (пар­ламент, местные органы власти, выборные органы об­щественно-политических организаций и объединений) и депутатов (делегатов, уполномоченных и т. д.) при наличии полноценной отлаженной обратной связи.

В цивилизованном обществе обеспечивается участие граждан в управлении всеми сторонами его жизни — экономической, социальной и политической. Поэтому в зависимости от сферы общественной жизни можно так­же выделить разные уровни участия: собственно политическое — вовлеченность в политико-властные отноше­ния (демократия политическая) — и несобственно поли­тическое (демократия социальная и экономическая). Когда говорят о демократии, то, как правило, имеют в виду политическую демократию, т. е. участие лично­сти, социальной общности, организации в политической жизни общества, то, насколько реально народ владеет политической властью, использует ее в своих интересах. И такое понимание не вызывает принципиальных воз­ражений; ибо само становление и развитие демократия как общественного явления и как научной категория было связано с восприятием ее именно как определен­ного способа властвования, воплощения народного су­веренитета. Кроме того, без демократической организации и функционирования политической власти невоз­можна демократия ни в одной другой сфере жизни об­щества.

Социальная демократия как специфический образ жизни предполагает, что члены общества считают себя социально равными, особенно с точки зрения своего гражданского статуса, возможностей и условий, кото­рыми они обладают, для саморазвития, удовлетворения разнообразных материальных и духовных интересов. В этом плане социальная демократия близко соприка­сается с такими понятиями, как социальное равенство и социальная справедливость, духовная свобода и не­зависимость. Кроме того, социальная демократия озна­чает наличие первичных демократически организованных социальных ячеек — коммун, общин, добровольных объ­единений граждан, организаций местного самоуправле­ния, которые в совокупности позволяют решать целый ряд социальных вопросов самостоятельно, без активно­го включения политической власти.

Само сочетание слов «экономическая демократия» указывает на сферу, на которую распространяется дан­ный вид демократии. Одно из его значений — это урав­нивание экономических возможностей и условий эконо­мической деятельности, устранение или предупреждение большого разрыва в материальном положении людей. При таком понимании существует опасность отожде­ствления экономической демократии с уравниловкой. Вместе с тем экономическую демократию нередко по­нимают как демократию производственную, т. е. как участие трудящихся в управлении производством.

Наконец, уровни политического участия можно вы­делять в зависимости от стадии политического процес­са, на которой личность выступает как деятельностный субъект. Как известно, политико-управленческий про­цесс включает в себя несколько стадий: подготовку и принятие решений, их выполнение и контроль за испол­нением. В условиях авторитарной, командно-администра­тивной системы роль личности в политическом процессе по существу ограничивалась одобрением уже принятых решений и участием в их исполнении, что противоречи­ло представлениям о гуманном и демократическом об­ществе. В таком обществе должны быть созданы проч­ные гарантии активного участия личности на всех ста­диях политико-управленческого процесса и в первую очередь на важнейшей стадии этого процесса — в раз­работке и принятии решений,— которая во многом задает направление и рамки политического участия. Как показывает общественно-исторический опыт, чрезвычайно разнообразными являются и формы поли­тического участия. Истории известны такие, например, формы, как пассивное неповиновение властям, бунт, восстание, революция. Это могут быть институциональ­ные, санкционированные законом формы политического участия (избирательные кампании и выборы, участие в качестве депутата в работе высших и местных органов государственной власти, участие в деятельности поли­тических партий и т. п.) и формы внеинституциональные и даже противоправные (деятельность комитетов национального спасения, несанкционированные митинги, бунт, самовольный захват власти и т. п.).

При нормальном развитии в демократическом обще­стве вырабатываются многообразные институциональные формы, позволяющие выразить широчайший спектр политических взглядов и действий, не подрывающих де­мократические ценности и установления. Можно установить своеобразную зависимость: чем более демократическим является общество, тем более многообразны существующие в нем формы политического участия.

По разным причинам в мировой политической прак­тике существовал и продолжает существовать большой разрыв между прогрессивными представлениями о Де­мократии и политическом участии и их реализацией на практике. Можно сказать, что демократия как власть самого народа, активное участие личности в политиче­ском процессе — это идеал, не получивший своего пол­ного воплощения ни в одной стране. Однако это не сни­мает задачи максимально возможного приближения к демократическому идеалу.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Введение в политологию. Под ред. М.Х. Фарушкин, Казань-1992

2. Леббот Г. «Психология народов и масс», СПб-1908

1. Основы политической науки: Учеб. пособие для ВУЗов. Под ред. В.П. Пугачева, М-93.
2. А.А. Федосеев “Введение в политологию” СПб 1994
3. Политология: Курс лекций. Лютых А.А., Тонких В.А.