Скачать

История чумных эпидемий в России в период позднего средневековья

План:

Введение

История повальных болезней в России до появления Черной Смерти

Чумные эпидемии в России со 2-й половины до конца XIV столетия

Чумные эпидемии XV и XVI столетия

Методы борьбы с чумой в средневековой Руси

Заключение

Библиография

Введение

Опустошительные эпидемии и пандемии инфекционных болезней имели место во все периоды истории человечества. Число их жертв порой значительно превышало потери во время военных действий. Одной из страшных повальных болезней периода классического средневековья была чума. В мировой истории известны 3 колоссальные пандемии чумы. Первая — “чума Юстиниана” (в шестом веке Н. Э.) , которая, выйдя из Египта, опустошила почти все страны Средиземноморья и сохранялась около 60 лет. В разгар эпидемии, в 542 г., в одном Константинополе ежедневно умирали многие сотни человек. Вторая и самая зловещая в истории Западной Европы пандемия — “Черная Смерть” (середина ХIV в.) — чума с присоединением других болезней. Третья - пандемия чумы уже в Новое время, начавшаяся в 1892 г. в Индии (где погибло более 6 млн. человек) и отразившаяся эхом в ХХ веке на Азорских островах, в Южной Америке и других уголках земного шара

Изучение истории эпидемий представляет значительный интерес. Изучая исторический ход эпидемий чумы, мы видим, что чума в некоторых областях появляется часто и с известной правильностью, в других редко и в виде исключений. Отсюда можно вывести заключение, что в первом случае должны существовать условия, благоприятствующие развитию эпидемии, а во втором — условия, препятствующие такому развитию. Исторический обзор чумных эпидемий может служить подспорьем в изучении эпидемиологии чумы и дать порою указания, не менее ценные, чем данные, добытые клиническими, паталогоанатомическими и бактериологическими исследованиями

История эпидемических болезней, входя в состав истории медицины, составляет в тоже время часть истории цивилизации. Из отношения народа к повальным болезням можно судить о степени культурности его. Чем ниже народ стоит в культурном отношении, тем он беспомощнее в по отношению к разного рода вредным внешним влияниям, в том числе и к эпидемическим болезням, тем свободнее с другой стороны эти последние распространяются среди него. Просматривая историю повальных болезней с древнейших времен, можно заметить, что эти болезни, производившие страшные опустошения в более отдаленные эпохи, становятся слабее в качественном и в количественном отношениях по мере приближения к настоящему времени. Тоже самое наблюдается при сравнение действия эпидемических болезней среди разных современных народов, стоящих на разных ступенях цивилизации. Эпидемия, находя отпор у цивилизованного народа, встречающего ее в лице своих представителей — врачей во всеоружии науки, унося из его среды лишь небольшое число жертв, в тоже время беспрепятственно свирепствуя среди ниже стоящего в культурном отношении народа, не обладающего теми знаниями, которые необходимы для успешной борьбы с нею

История повальных болезней в России до появления Черной Смерти

Первые, более или менее подробные сведения о повальной болезни, находимые в летописях, относятся к 1092 году. Почти во всех летописях мы находим описание мора в России, которое, несмотря на несколько фантастическое изложение, ясно указывает на то, что в этом году свирепствовала повальная болезнь, сопровождавшаяся необычайной смертностью. Приводим слова летописца: “Предивно быть Полотьске: бывше в нощи тутен (туман) , станящь по улицы, яко человецы рищюще беси; аще кто вылезяше из хоромины, хотя видети, абье уязвлен будяше невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не сташе излазити из хором, но сем же начаша в дне являтися на коних, и не бе их видети самех, но конь их видети копыта; и тако язвляху люди полотьския и его область” . Следуя по этому описанию, болезнь представляла нечто необычайное, небывалое. Внезапность заболевания и быстро наступавший роковой исход, до того поразили современников, что они, не находя объяснения этим явлениям, стали искать сверхъестественную причину и приписывали заболевание и смерть ударам бесов или мертвецов, ездивших на конях по улицам и преследовавших людей. Заболеваемость и смертность были, по-видимому, весьма значительны: всякий, кто выходил из дому, неминуемо заболевал и также неминуемо умирал. Пределы действительного распространения болезни нам в точности неизвестны. В большинстве исторических сочинений XVIII и XIX вв. Говорится, что мор распространился на Киев, и повествование летописца о 7000 умерших с 14 ноября (Филлипова дня) до масленицы (по Карамзину, до 1 февраля) относится историками к этому городу, но в основных источниках, летописях, нигде не упоминается о Киеве. Судить о характере этой, по всей вероятности, эпидемической болезни, на основании скудных и фантастических летописных данных, мы не можем: о симптомах в летописях не говорится ничего. Ввиду того, что болезнь в одном месте летописей называется язвою, а в другом - раною, можно с некоторой вероятностью предположить, что она сопровождалась наружными симптомами. Следующая в хронологическом порядке эпидемия — и в то же время эпизоотия, — приводится в летописях 1158 г. в Новгороде. “Мор бысть мног” , говорит летописец, “в Новгороде в людех и в конех, яко не льзе бяше дойти торгу сквозе город, ни на поле выити, смрада ради мертвых; и скот рогатый помре” . На основании этих данных, конечно, невозможно строить никаких предположений о характере болезни

В 1187 г. снова посетила Россию повальная болезнь. “В том же лете” , говорит летописец, “бысть болесть силна в людех, не бяше бо ни единаго двора без болящаго, а в ином дворе ни кого же не бяше здравого, некому бяше и воды подати, ано все лежить болно” . Как видно, здесь говорится только о повальном заболевании, но о смертности не упоминается; и поэтому позволительно думать, что болезнь что болезнь не сопровождалась большой смертностью, иначе было бы трудно объяснить себе отсутствие указания в этом отношении в летописях, где это явление в подобных случаях никогда не упускается из виду, а напротив всегда подчеркивается и обстоятельно описывается хронистами. В XIII столетии мы встречаем в летописях неоднократно сообщения о “море” в России. Но часто, если не в большинстве случаев, такой “мор” зависел не от повальных болезней, а от голода, почему мы и не станем останавливаться на описании этих моров. В 1230 г. разразилась в Смоленске страшная эпидемия, сопровождавшаяся громадною смертностью, хотя в то же время по всей Руси свирепствовал ужасный голод, унесший также множество жертв, но в летописях резко отличается мор в Смоленске от “мора от глада” . “Того же лета бысть мор силен в Смоленсце, сотвориша четыре скуделницы и положиша в дву 16 тысяць, а в третьеи 7000, а в четвертои 9000. Се же бысть по два лета” . Несколько лет спустя, 1237 г. подобная же участь постигла Псков и Изборск. “В лето 1237 бяше мор зол на люди в Пскове и Изборске, мряху бо старые и молодые люди, мужи и жены и малые дети…” . Смертность была до того сильна, что при всех церквах были вырыты ямы и в каждую из них хоронили по 7-8 трупов. В 1265 г в летописях снова отмечается мор: “Тогда же мор вельми зол бяше на людех” , а в 1278 г. “мнози человецы умираху различными недуги” . На основании этих кратких данных, конечно, нельзя делать никаких заключений о характере болезней. Возможно, что повальные болезни, господствовавшие, по записям хронистов, в конце XIII в. почти всюду в Западной Европе, время от времени заносились и в Россию. По-видимому, повальному болезни не переводились. Они тянулись из года в год, и бессильный по отношению к ним народ, не будучи в состояни предпринять что-либо к прекращению их, терпеливо нес все эти невзгоды, считая из божьей карой за грехи людей. Позже уже развилось суеверное представление о том, что мор может быть вызван колдовством и отравлением воды татарами, подобно тому, как в Западной Европе народ приписывал появление чумы отравлению колодцев евреями

Переходя к XIV столетию, мы встречаем здесь первые известия о море в летописях под 1308 г.: “Того же дета” , пишет новгородский летописец, “бысть казнь от Бога, на люди мор и на кони, а мыши поядоше жито; и бысть хлеб дорог зело” . В 1321 г. мы встречаем в летописях опять сообщение о море, причем в одной говорится только о смертности среди людей: “мор бысть на люди” , а в другой прибавлено: — “и на кони” . После 20-летнего перерыва. 1341 г. снова ознаменовался сильным мором в Пскове и Изборске, во время войны с ливонскими рыцарями. “Бяше мор зол” , говорит летописец, “на людех во Пскове и в Изборске, мряху бо старыя и молодыя люди, и чернцы и черницы, мужи и жены и малыя детки, не бе бо их где погребати, все могиле вскопано бяше по всем церквам; а где место вскопают или мужу или жене, и ту с ним положат малых деток, семеро или осмеро голов с един гроб” . Это последнее известие о повальной болезни, которое мы находим в летописях до появления в России Черной Смерти

Чумные эпидемии в России со 2-й половины до конца XIV столетия

Эпидемии чумы, опустошавшие Европу во второй половине XIV столетия и получившие у современников название Черной Смерти, отличается от всех следующих., равно как от предыдущих чумных эпидемий необычайными размерами и особенной злокачественностью. Ни одна из других эпидемий не охватывала одновременно такой обширной области как эта, ни одна не унесла такое огромное число жертв. Недаром она запечатлелась в памяти народов и по всюду занесена в летописи, тогда как о многочисленных других повальных болезнях не осталось почти никаких воспоминаний. Тем более ценно для нас то согласие, которое мы находим в этом отношении между самым важным западноевропейским историческим документом — описание чумы Габриеля де-Мюсси — и русскими летописями. Как там, так и здесь 1346 г. называется годом первого появления Черной Смерти на Востоке. В русских летописях под 1346 г. мы читаем: “Того же лета казнь бысть от Бога на люди под восточною страною на город Орначь и Хазторокань, и на Сарай, и на Бездеж, и на прочие грабы во странах их; бысть мор силен на бесермены и на татары, и на черкасы и на всех тамо живущих яко не кому их погребати” . А в 1346 г. на Востоке умирало бесчисленное множество татар и сарацинов от неизвестной внезапной болезни. В городе Танне, подвластном татарам, в этом году произошло столкновение между монголами и генуэзцами, следствие которого генуэзца бежали в Каффу, где татары осаждали из в течение 3-х лет. Среди татар появилась чума, и ежедневно их умирало несметное число. Тогда они в ожесточении и отчаянии стали бросать трупы умерших от чумы при помощи метательных машин, в город, с целью погубить неприятеля. Это им вполне удалось. В городе началась паника, и итальянцы, бросив его, бежали к себе на родину. Далее де-Мюсси пишет, что по дороге среди беженцев началась ужасная эпидемия: из 1000 осталось только 10 живых. “Родные и друзья и соседи поспешили к нам, но мы принесли с собой убийственные стрелы, при каждом слове распространяли мы свой смертный яд” . Ввиду такого хода чумы, главным же образом ввиду того, что первое развитие ее в Европе происходило на юго-востоке, по соседству с Россией и притом в стране, с которой Россия в то время находилась в постоянных и близких сношениях, можно бы было думать что зараза прежде всего проникла в Россию с Востока. По летописям, однако, оказывается, что чума появилась впервые в России лишь в 1352 г., т.е. лет 5-6 спустя после появления ее в Крыму и Золотой Орде, и притом не по соседству с этими странами, а напротив, на западе, в Пскове. Правда, Псков находился в то время в оживленных торговых сношениях с западноевропейскими, и особенно с ганзейскими городами, и поэтому чума, господствовавшая в 1349 г. уже во всей Европе, легко могла быть занесена отсюда в Западную Россию. Но все же, остается странным, что распространение заразы не произошло раньше, и по ближайшему прямому пути, то есть с востока. Эпидемия 1352 г. описывается во всех летописях русских до того обстоятельно, что мы можем из этого летописного описания составить себе вполне ясную картину этого события. Чума появилась в Пскове летом 1352 г. и, по-видимому, сразу приняла обширные размеры. Смертность была громадная. Священники не успевали хоронить мертвых. За ночь накоплялось до 30 и более трупов у каждой церкви. В один гроб клали по 3-5 трупов. Всех обуял страх и ужас. Видя везде и постоянно перед собой смерть и считая роковой исход неизбежным, многие стали помышлять только о спасении души, уходили в монастыри, раздавали имущество свое, а иногда даже детей посторонним, тем самым передавая заразу в новые дома. Наконец, Псковичи, не видя нигде спасения, не зная, какие принять меры, послали послов в Новгород к архиепископу Василию, прося его приехать в Псков благословить жителей и помолиться с ними о прекращении мора. Василий исполнил их просьбу, приехал в Псков и обошел город с крестным ходом. На обратном пути он заболел и умер 3 июля. Вероятно, он заразился в Пскове. Новгородцы привезли тело его в Новгород и похоронили в соборе Св. Софии. Несмотря на то, что в Пскове уже были первые проблески сознания заразительности болезни, новгородцы, по-видимому, не придавали большого значения этому обстоятельству, иначе они, вероятно, не решились бы на подобный поступок. Последствия такой неосторожности не заставили ждать себя. В августе разразилась эпидемия чумы в Новгороде. Затем чума проникла в Ладогу, Суздаль, Смоленск, Чернигов, Киев и распространилась по всей России. Что касается симптомов этой эпидемии, то летописи мы находим лишь очень краткое, но тем не менее характерное сообщение, согласующееся с описаниями западноевропейских врачей и хронистов. По летописи, болезнь начиналась кровохарканием, а на третий день наступала смерть. Очевидно в России господствовала легочная форма чумы, поскольку о бубонах в эту эпидемию не упоминается. Ни о лечении, ни о методах предупреждения заразы в летописях ничего не упоминается. В 1360 г. снова описывается в летописях мор в России, опять в Пскове, и псковичи в отчаянии видя свое бессилие против болезни, отправили опять послов в Новгород, прося владыку приехать к ним и благословить город. Архиепископ Алексей приехал, благословил город и обошел его с крестным ходом, и после этого, по заявлению летописца, мор прекратился. В описании этого мора в первый раз упоминается о припухании желез, о кровохаркании же не упоминается. О распространении мора на другие города не говорится. В 1364 г. снова появился мор. Он начался на Низовьях Волги и распространился дальше на север. Особенно пострадали города Нижний Новгород, Рязань, Коломна, Переславль, Москва, Тверь, Владимир, Ярославль, Суздаль, Дмитров, Можайск, Волок, Кострома, Белозерск. В Москве смертность в эту эпидемию была ужасная: мертвых не успевали хоронить, в одну могилу хоронили по 5-10 трупов. Симптомы болезни на этот раз описываются в летописях довольно обстоятельно. У некоторых сразу появлялось кровохаркание. И через 1-3 дня наступала смерть, у других припухали лимфатические железы в разных местах: шейные, затылочные, подчелюстные, подкрыльцовые и паховые. Кровохарканию предшествовала острая боль в груди, затем следовали жар, обильный пот, озноб. В 1374 г. в летописях описывается мор, распространившийся по всей России, и свирепствовавший также в Орде; одновременно был скотский падеж. Так как о симптомах болезни в летописях ничего не сказано, то мы не можем судить о том, какого рода была это болезнь. В 1387 г. в Смоленске снова страшно свирепствовала неизвестная повальная болезнь так, что в городе осталось в живых, по одним летописям, только 10, а по другим, только 5 человек. Но о припадках этой болезни в летописях не говорится ни слова. Напротив, при описании мора, постигшего Псков в 1388-1389 гг., и проникшего затем в Новгород, говорится, что он характеризовался припуханием желез, так что мы можем считать его новым возвратом чумы. Когда мор появился в Пскове, то псковичи снова обратились к владыке с просьбой приехать к ним и благословить город, что он и исполнил, хотя в летописях и сказано, что он и приехавшие с ним возвратились в Новгород здоровыми, тем не менее, однако, в Новгороде скоро начался мор. Не зная, что предпринять против мора, новгородцы решили для спасения своего построить церковь Св. Афанасию, которую и соорудили в 1 день, “и преста мор” . К такому приему прибегали народы в своем отчаянии неоднократно в последствии при появлении мора. В Пскове описывается мор также в 1390 г. Было ли это продолжением чумы 1389 г., или была зараза снова занесена в Псков извне, это неразрешимый вопрос. Во всех летописях данных о море 1388,1389,1390 гг. говорится что болезнь характеризовалась появлением желез (бубонов) , и смертельный исход наступал на второй или третий день, как и в прежние эпидемии. Смертность была особенно сильна в Пскове

Чумные эпидемии XV и XVI столетия

В 1401 г., а по Никоновской летописи в 1402 г., описывается мор в Смоленске, но без обозначения симптомов. Мор, появившийся в 1403 г. в Пскове, характеризуется в летописях как “мор железою” , ввиду чего мы можем его причислить к чумным эпидемиям. Этот мор интересен в том отношении, что здесь впервые упоминается в летописях о случаях выздоровления, хотя и говорится, что такой исход наблюдается редко; большинство больных умирало на 2 или 3 день болезни, как и в прежние эпидемии. Мор “железою” повторился в Пскове в 1406 и 1407 гг. Последнюю эпидемию Псковичи поставили в вину князю Данилу Александровичу, поэтому отреклись от него, и призвали к себе в князья брата великого князя Константина, после чего, по свидетельству летописца, прекратился мор. В 1408 г. в летописях описывается сильно распространенный мор “коркотою” . По аналогии с летописными описаниями других эпидемий можно предположить, что под словом “коркотою” здесь подразумевается кровохаркание, и ввиду почти повсеместного распространения этого мора, можно предположить, что мы имеем в данном случае дело с легочной формой чумы. После 9-летнего перерыва чума снова посетила Россию в 1417 г., захватив, главным образом, северный области и отличаясь страшной смертностью. По картинному выражению летописца, смерть косила людей, как серп косит колосья. С этого времени чума, с короткими перерывами, стала часто посещать Россию. Затем, в 1419 г., описывается в летописях мор, сначала в Киеве, а потом по всей РОРоссии, России, но о симптомах болезни ничего не говорится. Возможно, что это было продолжение эпидемии 1417-1418 гг., а может быть, чума, свирепствовавшая в Польше, была занесена через Киев в Россию. В 1420 г. почти во всех летописях встречается описание мора в разных городах России. В некоторых летописях ничего не говорится о симптомах болезни, в некоторых она называется коркотою, в других сказано, что люди умирали “железою” . Очевидно наблюдались сразу обе формы чумы — легочная и бубонная. Особенно пострадали города Кострома, Ярославль, Галич, Плесса, Ростов, Новгород и Псков. Смертность была до того сильна, что некому было собирать хлеб с полей, вследствие чего, в свою очередь, развился голод, унесший так же массу жертв. Никоновская летопись сообщает далее о море “по всей земли Русской” в 1423 г., не приводя никаких подробностей о характере болезней. Напротив, мор 1424 г. характеризуется в летописях кардинальными симптомами чумы — кровохарканием и припуханием желез. О продолжительности эпидемий ничего не говорится в летописях. Вообще же можно сказать, что, начиная с 1417 г. чумные эпидемии почти беспрерывно, или с весьма короткими перерывами господствовали в России то в меньшей, то в большей степени, до 1428 г. При появлении мора в Пскове князь Федор, из боязни заболеть, бежал из этого города со своею Челядью в Москву. Очевидно, в это время уже существовало смутное представление не только о заразительности болезни, но и о заражении местности, где она свирепствовала. Однако, бегство не спасло князя; он скоро умер в Москве, — может быть, от чумы. В те времена, когда не знали и не понимали сущности заразы, подобные бегства от эпидемии, в большинстве случаев, конечно, не только не спасали бежавших, но даже служили причиной распространения заразы на новые области. С 1427 по 1442 гг. в летописях не упоминается об эпидемиях, но в 1442 г. в Пскове опять появился мор, характеризовавшийся появлением желез, так что мы можем причислить эту эпидемию к чумным. Судя по летописям, она ограничилась только Псковом и прекратилась только в 1443 г. После 1443 г. опять наступает затишье до 1455 г. В этом году снова появился “мор железою” в злосчастном Пскове, откуда он затем распространился на Новгород. При описании мора в Пскове летописец говорит, что мор начался в Опочьском конце города, у Федорка, приехавшего из Юрьева, отсюда эпидемия распространилась по всему городу, пригородам, и всей области Псковской. Это первый раз, когда мы встречаем в летописи исходную точку повальной болезни и способ занесения ее. Следующее описание повальной болезни мы встречаем в 1478 г. во время нападения татар на город Алексин, они были отбиты и прогнаны за Оку. И “Бог, милуя род христианский, посла смертоносную язву на татар, начаша понапрасну умираты мнози в полцех их…” . Здесь говорится только о море среди татар, в другом же месте летописи сказано, что было “много зла в земле, голод, мор, и брани” . Во время войны великого князя с Новгородом в 1478 г. в осажденном городе развился сильный мор, продолжавшийся и после падения Новгорода, но из летописи не видно, какого рода была эта болезнь. То же самое приходится сказать о море, постигшем Псков в 1487 г., и продолжавшемся еще в 1488. Этим мором заканчиваются повальные болезни 15 столетия. Затем наступает в это отношении затишье в течении 20 лет, а в 1506 г. мы встречаем в Пскове снова страшный мор. В 1507 и 1508 гг. сильный мор свирепствовал в Новгороде, может быть, занесенный из Пскова. Смертность в обоих городах была необычайная: в Новгороде, где чума держалась, по летописям, три года, за одну только осень 15396 чел. После 15-летнего перерыва Пскову пришлось снова пострадать от мора неизвестного характера, унесшего массу жертв, и продолжавшегося и в 1522 г. При описании этого мора мы опять находим в летописях указания относительно того, где были первые смертельные случаи в городе. Кроме того, он представляет интерес в том отношении, что здесь мы впервые встречаем указание на устройство застав: князь велел запереть улицу, на которой начался мор, с обоих концов, а сам покинул город. Однако народ не мог отказаться от старого средства и построил церковь. Мор, однако, не прекращался. Тогда сам великий князь, опечаленный участью Пскова, велел построить еще одну церковь. По-видимому, мор ограничился Псковом. Но смертность была громадная, в 1522 г. в одну “скуделницу” похоронили 11500 чел. До 1552 г. в летописях больше не упоминается о море. Между тем, в западноевропейских государствах за это время почти беспрерывно свирепствовала чума. В 1551 г. она была в Лифляндии, в 1552 г. она разразилась со страшною силою сначала в Пскове, затем в Новгороде, несмотря на то, что новгородцы при появлении чумы в Пскове стали принимать меры против занесения ее. Они устроили заставы на псковской дороге, запретили псковичам въезд в город и изгнали даже уже бывших в Новгороде псковских купцов с товаром, причем прибегали к крайне жестоким мерам: тех купцов, которые не повиновались этому распоряжению велено было ловить, вывозить за город вместе с товаром, и там сжигать купцов и товар, а горожан, которые держали их у себя наказывали кнутом. Это первый встречаемый в летописях пример устройства в России застав в более широких размерах и исключения одного города из общения с другим — объявление его “неблагополучным” . Но, должно быть, эти меры были приняты слишком поздно, чума, вероятно, уже была занесена в Новгород псковичами, когда их стали изгонять оттуда. Оба города страдали от нее одинаково в течение 1552,1553,1554 гг. В Пскове умерло за один год более 25000 чел., а в Новгороде, Старой Руссе, и во всей новгородской области 279594 чел. Особенно много умерло священников, монахов, и вообще лиц духовного звания. Что эпидемия была чумная, на это указывают слова Псковской летописи, что люди умирали “железою” . Как всегда, народ прибегал к обычным средствам: молитвам, постам, постройке церквей и т.п. Эпидемия прекратилась, по-видимому, лишь в конце 1551 г. Одновременно в этой чумою господствовали в России и другие повальные болезни. Так, в Свяжске войско великого князя, выступившее на войну с Казанью, сильно страдало в 1552 г. от цинги, а в 1553 г. в осажденной Казани также развилась эпидемия, характер которой не поддается определению. Развитие этой болезни летописец ставит от того обстоятельства, что, когда Иоанн отрезал казанцев от воды, они стали добывать воду в городе, “начаша воду копати, и не обретоша, но токмо мал поток докопашася смраден, и до взятья взимаху воду с нужию, а тое же воды болезнь бяше в них, пухли и умираху с нее” . Описание этой болезни не имеет прямого отношения ни к эпидемиологии России вообще, ни к истории чумных эпидемий в частности, но мы привели слова летописца потому, что из них можно судить о совершившемся уже некотором прогрессе в воззрении на происхождение болезней: болезнь уже не объясняется божьим гневом, а приводятся физические причины происхождения ее. Следующее описание эпидемии мы встречаем в летописях 1563 г. в Полоцке. Смертность была большая, но, по краткому описанию летописца невозможно определить характер болезни. В 1566 г. снова появляется мор в Полоцке, затем захватил города Озерище, Великие Луки, Торопец и Смоленск, а в следующем году распространилась на Новгород, Старую Руссу и продолжался до 1568 г. На этот раз летописец также не упоминает о симптомах болезни. Зато мы в описании этой эпидемии опять встречаем указание на устройство застав и применение крайне жестоких мер против занесения повальной болезни, как мы впервые это видели при описании чумы 1552 г. Когда язва дошла до Можайска 1556 г., Иван IV приказал устроить здесь заставу и не пропускать никого в Москву из областей, в которых господствовал мор. Точно так же, в следующем году, во время войны с Польшей из Ливонии русские полководцы приостановили наступательные действия войска, опасаясь заразительной болезни, свирепствовавшей в Ливонии. Это указывает на то, что в это время на Руси стали относить более сознательно к опасности заражения и ограждать себя рациональными мерами, а не постройкою церквей в один день, арестными ходами и т.п. Последняя эпидемия 16 столетия, о которой упоминается в летописях, была в 1592 г. в Пскове и в Ивангороде. Народ обращался опять к помощи сверхъестественных средств, присланных царем из Москвы, святой воде, мощам чудотворцев, т.п

Методы борьбы с чумой в средневековой Руси

Первоначально, относительно каких-либо упоминаний о мероприятиях против болезней, лечебных или предохранительных, в летописях нет. О врачах, и деятельности их во время эпидемий, в летописях не упоминается ни слова, хотя в 11 столетии были уже врачи в России. Но задача их заключалась в те времена и позже — до 17 столетия — почти только в лечении князей, во время же эпидемий роль их, по-видимому, сводилась к нулю. Народ смотрел на повальные болезни как на нечто фатальное, неизбежное, посланное на него разгневанным Богом, и поэтому, по-видимому, считал излишним, или даже неправильным, обращаться в таких случаях, к помощи людей. С 10 по 2-й половины 14 в. ни одна из повальных болезней не представляет в летописных описаниях каких-либо типичных черт, на основании которых можно бы было высказать сколько-нибудь определенно о ее характере. Летописцы не приводят ни разу ни одного болезненного симптома многочисленных этих моров, не описывают течение болезни, не говорят ничего о продолжительности ее. Единственное явление, которое обращало на себя их внимание — потому что внушало им страх — это чрезвычайная смертность. Мы знаем, что в те времена не только не принимались никакие меры к пресечению эпидемических болезней или к ограждению здоровых от опасности заболевания, но напротив, существовали только самые благоприятные условия для того, чтобы повальные болезни глубоко укоренялись и возможно широко распространялись. Возможность спасения от болезни народ видел лишь в обращении к Богу, служении молебнов, постройке церквей. В XIV столетии появляются первые данные о профилактических мерах: врачи рекомендовали “очищать” воздух через постоянное жжение костров на площадях и даже в жилищах, или как можно скорее покидать зараженную местность. На Руси в XIV в. на пути предполагаемого движения заразы стали выставлять костры. Так, в 1352 г., в Новгороде в связи с эпидемией чумы горожане просили владыку “костры нарядить в Орехова” . Сопровождались ли эти меры также запретом приезжать в город из пораженных болезнью мест, т.е. были ли эти костры заставами — неизвестно. Возможно, эта мера была предшествующей распространенным позднее засекам и заставам

Лишь много позже, в 1552 г. мы встречаем в летописи первый пример описания устройства заставы в России, о котором было сказано выше. Как видно из Новгородской летописи в 1572 г. в Новгороде было запрещено хоронить людей, умерших от заразной или повальной болезни около церквей, а велено хоронить их далеко за городом. На улицах были устроены заставы, а дворы, где умер человек от повальной болезни, велено было запирать, не выпуская их них оставшихся в живых, которым приставленные ко двору сторожа подавали пищу с улицы не входя во двор; священникам запрещено было посещать заразных больных; за ослушание виновных сжигали вместе с больными. Кроме того, собирались сведения о том, не существует ли где-нибудь мор. В “Истории Московии” Милтона мы находим указание на то, что английского посланника Дженкинсона, приехавшего в 1571 г. в третий раз в Россию, долгое время задерживали в Холмогоры. Он прибыл на корабле через Белое море, потому что в России в это время была чума. Сообщение Милтона интересно в том отношении, что здесь описан первый пример карантина в России, и притом по отношению к приехавшему иностранцу

Заключение

В средние века причины эпидемий действительно не были известны. Их часто связывали с землетрясениями, которые, как утверждал немецкий историк медицины Генрих Гезер, “во все времена совпадали с опустошениями от повальных болезней” . По мнению других, эпидемии вызываются “миазмами” — “заразными испарениями” , которые “порождаются тем гниением, которое совершается под землей” , и выносится на поверхность при извержении вулканов. Третьи думали, что развитие эпидемий зависит от положения, поэтому иногда, в поисках астрологически более благоприятного места люди покидали пораженные города, что в любом случае понижало опасность их заражения. Первая научно обоснованная концепция распространения заразных болезней была выдвинута итальянским ученым Джироламо Фракасторо (1478-1533) . Он был убежден в специфи÷ности “семян” заразы (то есть возбудителя) . Согласно его учению, существует 3 способа передачи инфекционного начала: при непосредственном соприкосновении с больным человеком, через зараженные предметы, и по воздуху на расстоянии. Открытие возбудителей инфекционных заболеваний, начавшееся в конце прошлого века, в связи с успехами естествознания, сделало возможным их изучение и способствовало в дальнейшем ликвидации некоторых инфекционных болезней. В настоящее время мы имеем множество данных о различных заболеваниях. Чума — острое инфекционное заболевание человека и животных. Относится к карантинным болезням. Возбудитель — чумный микроб, открытый в 1894 г. японским ученым С. Китазато и французским ученым А. Йерсеном. Является яйцевидной, биполярно окрашенной палочкой. Хорошо растет на обычных питательных средах, чувствителен к воздействию физических и химических факторов и обычным дезинфицирующим средствам. При температуре 100°С гибнет в течение 1 минуты

Чума — заболевание, характеризующееся природной очаговостью, связанное с пустынным, степным и горным ландшафтом. В очаге эпизоотический процесс поддерживается определенными видами грызунов, однако для заражения людей опасны и другие грызуны, зайцы, верблюды и т.п. Эпидемиологическая опасность увеличивается при заносе чумы в популяции синантропных (т.е. связанных с человеком) грызунов, например, крыс. Заражение человека происходит трансмиссивным (через блох) и редко контактным (главным образом при разделе туш больных животных) путями. Заражение от человека — через блох. При осложнении бубной формы чумы легочной пневмонией (вторичнолегочная чума) происходит распространение воздушно-капельным путем (подобно гриппу) , возникают случаи первично-легочной чумы, крайне заразительные для окружающих. В зависимости от механизма заражения входными воротами инфекции могут быть кожа, слизистая оболочка верхних дыхательных путей, конъюнктива глаз. Обнаружены носители чумных микробов (в носоглотке)

Инкубационный период при чуме — от 2 до 6 суток. Клиническая картина болезни характеризуется острым началом, ознобом, сильной головной болью. возбуждением, помрачением сознания. Температура достигает 40°С, наблюдается гиперемия кожи лица (увеличение кровенаполнения кожи) , часто — симптомы поражения оболочек мозга. При бубонной чуме появляются болезненные бубоны различной локализации. При легочной — симптомы воспаления легких. Чума протекает, как правило, тяжело. В настоящее время к чуме создается невосприимчивость иммунизацией живой (штамм ev) или химической чумной вакциной. При опасности заражения проводится антибиотикопрофилактика стрептомицином, который применяют и при лечении больных чумой наряду с противочумный иммуноглобулином

Путь, пройденный человечеством, в борьбе с массовыми повальными болезнями, был долгим и тернистым — от первоначальных наблюдений и фантастических представлений об их причинах до научно обоснованных теорий их возникновения, разработки средств профилактики инфекций, методов борьбы с ними вплоть до ликвидации некоторых из них

Библиография:

Монографии:

1. Дербек, Ф. А. История чумных эпидемий в России. Диссертация Доктора медицины. СПб., 1905. (стр. 2-40)

2. Борисов, Л. Б. и др. Медицинская микробиология, вирусология, иммунология. М., “Медицина” 1994. (стр. 286-289)

3. Васильев, К. Г., Сегал, А. Е. История эпидемий в России . М., “Медгиз” 1960

Статьи:

1. Сорокина, Т. С. Эпидемии в Средние Века.// Фельдшер и акушерка, № 2,1988