Скачать

Деятельность социального педагога по преодолению подростковой ксенофобии в основной школе

Актуальность. У многонациональной России – многовековая история, в которой присутствуют мирное сосуществование разных наций и народностей, религий, умение понять и простить, если требуется, ошибки друг друга.

Образование и культура, закон и порядок должны помочь сформировать такое толерантное пространство, где не было бы места национализму, геноциду, расовой ненависти и ксенофобии.

Ксенофобия имеет сотни причин. Это и наличие в мире государств (а в России еще и регионов) с разным уровнем экономического развития, с разными национально-культурными традициями. Это и усиление миграционных процессов, увеличение числа беженцев и вынужденных переселенцев (а в России еще и отсутствие внятной миграционной политики). Это и безответственность политиков, российских в особенности, которые, играя на националистических настроениях населения, провоцируют погромы и столкновения. Это и аморальность СМИ: как установили исследователи, в среднем по всем каналам ТВ сцены насилия повторяются каждые 12 минут. Языку вражды сознательно или бессознательно обучают читателей большинство российских газет. Наконец, это и стремительное расслоение общества на бедных и богатых. А в России подобное явление бьет все рекорды. ЮНИСЕФ констатирует наличие у нас 870 тысяч сирот – больше чем после Второй мировой войны, а также 11 миллионов детей, живущих «в угнетающей бедности».

Система образования всегда реализует социальные заказы общества на воспитание мировоззренческих позиций и установок молодежи. Сегодня это формирование гражданской позиции, социальной активности, эмоциональной устойчивости, коммуникабельности и толерантности, которые являются условиями успешности реализации человека в социальном личностном общении, в профессиональной деятельности.

Таким образом, проблема ксенофобии оказывается более чем актуальной, и решение ее требует комплексного подхода, организации системы целенаправленных действий как на уровне образовательного учреждения, так и в широких рамках всего российского образования, причем процесс этот должен быть разнонаправленным и многоступенчатым.

Объектом исследования является ксенофобия детей в подростковом возрасте.

Предметом исследования – деятельность социального педагога по преодолению подростковой ксенофобии в основной школе.

Цель исследования: изучение проблемы ксенофобии и обеспечение условий в деятельности социального педагога по преодолению подростковой ксенофобии в основной школе.

Для достижения поставленной цели были сформулированы следующие задачи исследования:

1. Изучить социально-педагогическую и психолого-педагогическую литературу по исследуемой проблеме.

2. Провести диагностику по выявлению детей подросткового возраста, склонных проявлению ксенофобии.

3. Разработать и экспериментально проверить эффективность программы по преодолению подростковой ксенофобии в основной школе.

4. Составить рекомендации для социального педагога и родителей по организации взаимодействия с детьми подросткового возраста, склонными к проявлению ксенофобии.

Для решения поставленных задач использовались следующие методы исследования: изучение социально-педагогической и психолого-педагогической литературы, наблюдение, беседа, анкетирование, тестирование, изучение педагогического опыта, обобщение.

Практическая значимостьисследования состоит в разработке программы по преодолению подростковой ксенофобии, которая может быть использована социальным педагогом в условиях любой общеобразовательной школы.

Исследование проводилось на базе Муниципального образовательного учреждения «Средняя общеобразовательная школа №138» Октябрьского административного округа г. Омска. В исследовании приняли участие 5 специалистов (3 педагога, социальный педагог и педагог-психолог). Исследованием были охвачены 70 учащихся 8-х классов.

1. Теоретические основы подростковой ксенофобии в основной школе

1.1 Понятие ксенофобии в современной психологии и педагогике

Ксенофобия (от греч. ξένος, «чужой» и φόβος, «страх») – навязчивый страх перед другими людьми, а также ненависть, нетерпимость к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому, непривычному. Восприятие чужого как непонятного, непостижимого, а поэтому опасного и враждебного. Воздвигнутое в ранг мировоззрения, может стать причиной вражды по принципу национального, религиозного или социального деления (58, с. 1).

В современной социологии термин «ксенофобия», как правило, применяют только к межэтническим отношениям и даже, более того, для описания взаимоотношений «коренного» и «пришлого» этносов. Часто, особенно в СМИ и в бытовой речи, термин «ксенофобия» употребляют как заменитель других слов, кажущихся либо маркированными, либо одиозными.

Социопсихологи считают, что в основе ксенофобии лежит триада – гнев, отвращение, презрение. Эти эмоции образуют несложный поведенческий комплекс, обусловленный, вообще говоря, личностным и коллективным уровнем тревожности и агрессии. Этот уровень подвергается измерению лабораторно (посредством направленного тестирования и опросов) или аналитически (путем анализа публикаций СМИ и данных социологических опросов). Чем более высока тревожность, тем более подсознание пытается вылезти из ловушки за счет вытеснения причины беспокойства. На коллективном уровне тревога выливается в «поиск виноватых». Взяв такой психологический аспект, надо понимать ксенофобию именно как фобию, то есть страх, растормаживающий подсознательные реакции, страх иррациональный и оттого не имеющий обоснования и направления. Поиск торможения, способа нейтрализовать страх, ведет к ненаправленной агрессии. Тогда возникает психологическая основа инстинктивной ксенофобии. На нее могут накладываться исторически обусловленные формы этнического антагонизма, которые могут проявляться совсем не в форме фобии, а скорее вспышками неприязни, спорами и мифологизированием истории взаимоотношений. Таковы, например, грузино-армянская, тюрко-арабская, еврейско-арабская неприязнь, как правило, взаимного характера (58, с. 2).

Есть несколько общих закономерностей генезиса и развития ксенофобии. Во-первых, ксенофобию невозможно внушить людям на пустом месте. Таких примеров история не знает. Для возникновения ксенофобской идеологии (чреватой кровопролитием) необходима систематизация социальных фобий или рефлексов. Необходимо различать два довольно разных явления. Это инстинктивная ксенофобия и ксенофобия-идея – неосознанный социальный рефлекс и идеология этнической вражды. Инстинктивная ксенофобия (антиварварский снобизм) в той или иной степени характерна для большинства социумов, в особенности же империй. Греки презирали скифов, персы – арамеев, а византийцы – всех варваров. Отметим этот признак – регулярность, обыденность высокомерного отношения к чужим народам. Оно имеет место тогда, когда самооценка народа достаточно высока, и он не видит себе угрозы в чужаках. Как только начинает разрушаться сложная структура, включаются архаические социальные защитные механизмы и люди начинают охранять собственный умалившийся народ или группу от посягательств извне. Наиболее распространенное определение ксенофобии вообще (соответствующее скорее первому, инстинктивному, типу) трактует ее как ответ на растущую конкуренцию за ограниченные экономические и социальные ресурсы.

Идейная форма ксенофобии как раз связана с выходом индивидуальных эмоций на уровень идеи. В отличие от инстинктивной ксенофобии, она не социальный рефлекс, а именно политическая идея, возникающая во времена испытаний и страданий, в пору потрясения государственных основ и самой народной жизни.

Причин подобного бурного роста ксенофобии несколько (82 с. 2).

Последние полтора десятилетия Россия переживает ускоренную модернизацию своего общественного строя. В результате незавершенности или непродуманности ряда реформ многие жители России потеряли свое прежнее устойчивое положение и оказались на более низких ступенях социальной лестницы.

Поскольку в предшествующие десятилетия громадный пропагандистский аппарат постоянно внушал населению СССР, что страна окружена врагами – тайными и явными, то, естественно, ответственность за ухудшение положения была возложена на «врагов», в роли которых на сей раз выступили представители национальных меньшинств. При этом в массовом сознании происходило значительное обобщение, когда отрицательные черты отдельных представителей тех или иных народов переносились на всю общность этих народов. На это наложилась «фантомная боль» от исчезновения СССР. И русские, игравшие роль «старшего брата», оказались в начале 1990-х в ряде бывших советских республик и некоторых российских автономиях в положении «лиц второго сорта», вытесняемых со всех постов, а иногда и лишаемых имущества представителями «титульной нации». В наиболее жесткой форме это происходило в тех случаях, когда государственная власть на той или иной территории фактически переставала функционировать и бразды правления переходили к военизированным группировкам (Чечня, Таджикистан, Грузия в первой половине 1990-х). Вначале сведения об этом передавались в виде слухов, приобретавших иногда фантастические размеры. А с началом чеченской кампании в 1994 г. они вполне официально использовались в античеченских пропагандистских кампаниях.

Второй значительной причиной роста ксенофобских настроений является начавшаяся в первой половине 1990-х массовая миграция из Средней Азии и Закавказья, а также из республик Северного Кавказа в т. н. «русские регионы», не испытывавшие до того подобного миграционного воздействия. Из-за различия менталитетов «коренных» и приезжих и вызванного этим взаимонепонимания миграция часто воспринимается как «нашествие», несущее исключительно отрицательные последствия. Кроме того, на фоне падения жизненного уровня внешнее благополучие отдельных представителей диаспор воспринималось как несправедливое и достигнутое за счет «коренного населения» (то, что основная часть приезжих – это трудовые мигранты, которые выполняют разного рода малооплачиваемые и трудоемкие работы, естественно, не учитывалось массовым сознанием), а их сплоченность – как доказательство «мафиозности» мигрантов. А самоустранение властей от интеграции мигрантов в российское общество усиливало у населения ощущение брошенности в «кольце врагов».

Кроме того, раздуванию ксенофобии способствовала деятельность некоторых политических сил, оппозиционных президентам Борису Ельцину и Владимиру Путину. Для увеличения численности своих сторонников они активно эксплуатировали тему национального унижения России «инородцами» и якобы потакания этому со стороны властей, используя многочисленные сочинения своих предшественников и «коллег» из стран Западной Европы, США и арабского мира. Во многом эти силы использовали идеологический вакуум, существующий в России с начала 1990-х, поскольку после падения коммунистического режима в 1991 г. какой-то внятной идеологии, объединяющей большинство населения, просто не существует, а идеи демократии и либерализма оказались в значительной степени дискредитированы. В настоящий момент в России насчитывается около десятка партий и движений, проповедующих ксенофобию и расизм: Национально-державная партия России (осенью 2005 г. с целью легализации она переименовалась в межрегиональное общественное движение «Национально-державный путь Руси»), Партия свободы, базирующаяся в Санкт-Петербурге, Движение против нелегальной иммиграции, Народная национальная партия, организация «Славянский союз», бывшее в 1990-е годы главным «националистическим пугалом» Русское национальное единство. Недавно, как бы для полноты комплекта, восстановился Союз русского народа, решивший воскресить «идеалы» черносотенцев начала XX века. При этом надо заметить, что исповедующие ксенофобскую идеологию партии и движения глубоко маргинальны. Максимальное количество их активистов в настоящее время определяется цифрой примерно в 10000–15000 человек. Часто бывает так, что один и тот же человек «представляет» у себя в регионе несколько организаций. Гораздо более массовым является движение скинхедов, в котором участвуют десятки тысяч подростков 14–19 лет. Несмотря на то, что практически все перечисленные выше партии пытаются рекрутировать из числа скинхедов «новобранцев», это практически никому не удается, поскольку мало кто из скинхедов склонен подчиняться партийной дисциплине. Кроме того, движение скинхедов – это подростковая субкультура, и потому большинство из них после 20 лет (в связи с женитьбой, службой в армии, поступлением на работу) уходят оттуда.

Значительную роль в раздувании ксенофобии сыграли российские СМИ. При этом в погоне за сенсацией журналисты достаточно часто использовали непроверенную или недостоверную информацию о тех или иных этносах или конфессиях, которая воспринималась населением, привыкшим верить СМИ, как истина. Некоторые издания регулярно публикуют статьи, из которых предстают образы вредоносных «чужаков» – «цыган-наркоторговцев», «преступных кавказцев», «мигрантов», «заполонивших» российские города. В результате в массовом сознании утвердились «типичные образы» представителей национальных, религиозных и иных меньшинств, составленные исключительно из отрицательных черт.

Последние несколько лет ксенофобия в России держится на стабильно высоком уровне – 55 – 60% опрашиваемых социологами российских граждан поддерживают ксенофобские призывы (хотя и в разной степени). С одной стороны, это плохо, поскольку почти 2/3 граждан в разной степени разделяют ксенофобские лозунги, то хорошего в этом мало. С другой стороны, то, что этот уровень сохранялся практически неизменным даже после серии терактов, увенчавшихся захватом школы в Беслане, говорит о том, что резервы для роста ксенофобских настроений к настоящему моменту исчерпаны. Возрастание количества сторонников лозунга «Россия для русских» или увеличение численности людей, полностью разделяющих этот призыв может произойти лишь в случае резкого ухудшения экономической ситуации в России, когда вновь активно обострится конкуренция за выживание на рынке труда и ниши, занимаемые «чужаками», окажутся востребованными (82, с. 4).

Ксенофобию часто отождествляют с национализмом, однако между этими понятиями есть существенное отличие: приверженцы националистических взглядов не обязательно испытывают негативные чувства к другим нациям, этносам или религиям. С другой стороны, ксенофобски настроенные люди могут называть свои воззрения «национализмом» с целью придания им большей привлекательности. Также ксенофобия в своих конкретных проявлениях граничит и пересекается с шовинизмом.

Часто ксенофобию противопоставляют кириофобии и ксенофилии, как к двум сторонам одной медали. Если кириофобия свойственна тем, против кого направлена ксенофобия, то ксенофилия обычно характеризуется тем, что исповедует её некоторое меньшинство из группы (социальной, этнической или какой-то ещё), большинство представителей которой проявляют именно ксенофобию.

В современном обществе существуют значительные национальные, культурные и религиозные различия в традициях воспитания детей. Эти различия могут касаться обучения, приемлемости физических наказаний, обращения за отдельными видами медицинской помощи (переливание крови, трансплантация, контрацепция, прерывание беременности) и т.п. При оценке случая необходимо учитывать эти различия, однако действия, опасные для жизни ребенка, при любых культурах расцениваются как жестокое обращение (3, с. 18).

Под этноцентризмом понимается такая система взглядов, согласно которой ценности, культура, образ жизни, традиции одной этнической группы являются основным критерием для восприятия и оценки других этнических общностей. Этнические группы в процессе своего этногенеза выработали механизмы экономической, культурной и социально-психологической самозащиты. Однако групповая этническая идентификация в условиях индустриального и постиндустриального общества может формировать механизмы дискриминации по принципу: «мы и они». Предубеждение и абсолютизация социокультурной идентичности одной этнической группой над другой вызывают к жизни, согласно концепции Р. Мертона, определенные стереотипы поведения людей. Он выделяет следующие четыре типа:

1. Беспристрастный недискриминатор – человек, не причиняющий ущерба лицам других этнических групп. В основе такого поведения лежат гуманистические принципы, общественные идеалы и ценности.

2. Беспристрастный дискриминатор – человек, не понесший ущерба со стороны других этнических групп, но проявляющий дискриминацию по отношению к другим группам, так как ему социально и материально выгодно так поступать.

3. Потерпевший недискриминатор – человек, понесший ущерб от других этнических групп и испытывающий враждебность по отношению к ним, однако признающий закон, социальные нормы и ценности, что не позволяет ему распространять на них агрессию.

4. Потерпевший дискриминатор – человек, понесший ущерб от других этнических групп и не верящий в идеалы свободы и равенства; последовательно осуществляет дискриминацию других этнических групп (92, с. 329).

Практически во всех демократических странах мира дискриминация де-юре запрещена. Однако если дискриминация отсутствует де-юре, то де-факто существует большой спектр неформальных норм и социальных установок, приводящих к дискриминации тех или иных групп, что, в свою очередь, вызывает у них чувства тревоги, агрессии, фрустрации.

В мировой истории неоднократно складывались такие ситуации, когда господствующий этнос доминирует над другим этносом. В мировой истории известны примеры расизма и апартеида, даже приводившие к исчезновению народов. Общеизвестны угнетение черных американцев, дискриминация индейских племен, колонизация европейскими странами стран «третьего мира», и т.д. Причины этнической дискриминации связаны со следующими основными факторами: моделями энкультурации и социализации, усвоенными субъектами в процессе социогенеза; предрассудками и агрессией; этническими проекциями; традиционализмом, конкуренцией и эксплуатацией на рынке труда.

Человек в процессе энкультурации усваивает определенные культурные стереотипы. Можно говорить об определенной организации психики человека, когда воспитанный в определенном этносе субъект неадекватно воспринимает незнакомые индивидуальные и групповые поведенческие и социокультурные проявления. Л.Н. Гумилев приводит исторические примеры этнокультурной апперцепции, вызывавшие предубежденность к обычаям и традициям у различных этносов: «Древний афинянин, побывав в Оливии, с негодованием рассказывал, что скифы не имеют домов, а во время своих праздников напиваются до бесчувствия. Скифы же, наблюдая вакханалии греков, чувствовали такое омерзение, что однажды, увидев своего царя, гостившего в Оливии, в венке и с тирсом в руках в составе ликующих эллинов, убили его. Иудеи ненавидели римлян за то, что те ели свинину, а римляне считали противоестественным обычай обрезания. Рыцари, захватившие Палестину, возмущались арабским обычаем многоженства, а арабы считали бесстыдством незакрытые лица французских дам…» (24, с. 92).

Индивид в процессе вхождения в общество усваивает определенные нормы поведения, осваивает систему коммуникаций, познает систему общественных связей и отношений. Важную роль в процессе социализации играют этнические модели социального научения, особую роль в формировании этнической идентичности играет семья. Как показывает практика социальной работы культурная принадлежность клиента является фактором различных видов социального давления.

Зарубежные исследования в области этнической агрессии условно можно сгруппировать вокруг двух основных предположений:

1. Люди более агрессивны по отношению к другой этнической группе, отличной от своей.

2. Люди с расовыми предрассудками будут вести себя более агрессивно к представителям других этнических групп, чем кпредставителям своей этнической группы.

Однако экспериментальные данные показывают, что ситуационные факторы, такие, как анонимность и раздражение, играют более значимую роль в проявлениях этнической агрессии.

Люди имеют большую склонность к дискриминации, когда они оскорблены и ощущают угрозу «и / или свободны от общественного осуждения». Независимо от расы, люди, имеющие предрассудки в отношении других этнических групп, более агрессивны, чем люди без предрассудков. (2, с. 139)

Этнические проекции в плане дискриминации связаны с культурным шоком и с индивидуальными проекциями. Культурный шок часто связан с миграций, когда этнические группы добровольно либо по принуждению меняют свою среду обитания. Так, в результате этнических конфликтов 1988–1989 гг. из Азербайджана в Армению и из Армении в Азербайджан переселилось 422 тыс. человек. При этнических конфликтах в Узбекистане страну покинуло 9 тыс. русскоязычного населения, а из Азербайджана мигрировало свыше 10 тыс. Культурный шок как последствие миграции связан с новым для мигранта разнообразием «вербальных и невербальных символов», которые дезориентируют его в повседневной жизни, приводят к стрессовым ситуациям. При такой ситуации наблюдается «чувство беспомощности, стремление к контактам с представителями собственной культуры, уже долго проживающей в новой культуре, страх быть обманутым или оскорбленным, общее снижение настроения и т.д.». Таким образом, явления, сопровождающие культурный шок, могут провоцировать негативные установки для возникновения агрессии. (87, с. 26)

В основе индивидуальных проекций нередко лежит феномен «негативных качеств личности». Некоторые люди имеют негативные качества, от которых они подсознательно хотели бы избавиться. До конца их не осознавая, а потому и не имея возможности и упорства это сделать, они «проецируют» эти свои качества на чужие этнические группы, освобождаясь таким образом от отрицательных эмоций в отношении себя и направляя их вовне.

Этническая самоидентификация может сопровождаться и определенными групповыми установками, когда дискриминация другой, не «своей» группы дозволяет снимать ощущение «неуверенности или подчиненного положения». Повышение групповой самооценки в таких случаях осуществляется на основе принципа «мы лучше, чем они». Такая позиция выражается в оценке «чужой» культуры на основе традиционных для данной культуры символов, ценностей и стереотипов как абсолютно ценных.

Согласно исследованиям Ашмора и Дельбока, в современном западном обществе этническая предубежденность претерпела изменения, однако она не исчезла и обрела новые формы:

– Расизм низших слоев общества – «ощущение расовой угрозы», основанное на страхе потерять доминирующее положение этнического большинства.

– «Символический расизм жителей пригородов» – положительное отношение к интеграции этнического меньшинства, но сопротивление продвижению его представителей в социальной иерархии.

– «Антирасизм по расчету» – система взглядов представителей высших слоев общества, которые готовы оказывать протекцию людям иной расы, если это повышает их оценку в глазах окружающих (2, с. 139)

Конкуренция на рынке труда предъявляет определенные требования к работающим. Социокультурные теории рассматривают дискриминацию как последствие этой конкуренции, когда этническое большинство стремиться сохранить свое общественное влияние и упрочить свои экономические позиции. Именно экономические отношения определяют существование различных форм эксплуатации, использующих расистские настроения. Так, Р. Блаунер разработал теорию расового угнетения, где экономическому и политическому господству уделяется главная роль. В основе его концепции лежат следующие принципы колониальных отношений:

– принудительное навязывание туземцам господствующей культуры;

– попытки господствующей культуры изменить и контролировать туземную культуру;

– политическое господство;

– экономическая эксплуатация;

– идеология, оправдывающая власть господствующей группы (16, с. 166).

Несмотря на то, что перечисленные параметры играют значительную роль в оценке того, относится ли случай к жестокому обращению, и степени его опасности, при рассмотрении каждого конкретного случая необходимо учитывать весь контекст ситуации, включая семейные отношения, реакцию ребенка на происходящие и т.п. Важно понимать, что жестокое обращение не является только единичным или повторяющимся действием по отношению к ребенку. «Как правило, жестокое обращение часто становится составной частью взаимодействия между ребенком и значимым для него человеком. Взаимодействие с элементами жестокого обращения обычно интегрируется в семейную жизнь и во внесемейные отношения ребенка. Со временем ребенок начинает рассматривать жестокое обращение как неизбежную составляющую своей жизни».

Фобии (от греч. phobos – страх) – навязчивые неадекватные переживания страхов конкретного удержания, охватывающих субъекта в определенной (фобической) обстановке и сопровождающихся вегетативными дисфункциями (сердцебиение, обильный пот и т.п.). Фобии встречаются в рамках неврозов,психозов и органических заболеваний головного мозга. При невротических фобиях больные, как правило, осознают необоснованность своих страхов, относятся к ним как к болезненным и субъективно мучительным переживаниям, которые они не в силах контролировать. Различают: нозофобии (страх заболевания – канцерофобии, кардиофобии и т.д.), социофобии (страх публичных выступлений, страх покраснеть и т.д.), боязнь пространства (клаустрофобия – боязнь закрытых помещений, агрофобия – страх открытого пространства) и др. Если пациент не обнаруживает отчетливое критическое понимание беспочвенности, неразумности своих страхов, то чаще это не фобии, а патологические сомнения (опасения), бред. Фобии имеют определенные поведенческие проявлении, цель которых – избегание предмета фобии или уменьшение страха с помощью навязчивых, ритуализированных действий. Невротические фобии, в «клетку» которых невротик бессознательно «прячется» от неразрешимого для него конфликта, возникают обычно у людей с образным мышлением и в то же время с известной душевной инертностью, вегетативной неустойчивостью. В большинстве случаев они проходят при квалифицированном психотерапевтическом вмешательстве (50, с. 386).

Ксенофобии – неприязнь ко всему новому, неизвестному, чужому. В природе ксенофобии лежит страх перед неизвестным. Зачастую в условиях взаимной информационной изоляции сообществ среди не знающих чужих обычаев людей распространены недостоверные слухи о варварских нравах этих чужих (50, с. 163).

Ксенофобия большей частью иррациональна, но может оправдываться некоторыми логическими доводами. Человек может объяснять свою неприязнь к группе Х тем, что она имеет плохие обычаи Y, а свое негативное отношение к обычаям Y – тем, что их придерживаются плохие люди Х. При этом ни людей Х, ни обычаев Y он может вообще не знать. При личном знакомстве установки часто меняются к лучшему, люди узнают друг о друге и страх перед неизвестным отступает. Это замечено и на примере антисемитизма, и на примере гомофобии.

Предпочитаемые объекты ненависти могут быть разными, некоторые не любят евреев, другие – негров, азербайджанцев или американцев. По подсчетам социолога Льва Гудкова, в России вероятность пересечения разных ксенофобских установок составляет 75–80%, таким образом среднестатистический ксенофоб может избирать в качестве объекта приложения своей ненависти и «черных», и евреев, и китайцев, и перуанцев, даже геев или представителей иной молодежной (и любой другой) субкультуры, достаточно того, что перед ним – чужой (инакомыслящий).

В зависимости от типа поведения, склонности к агрессивному или депрессивному состоянию можно наблюдать ксенофобию в двух формах – скрытую (по депрессивному типу: «все забрали черные», «жиды весь мир скупили») и явную (по агрессивному типу: «бей!.»).

Жестокость и агрессивность, по утверждению И.С. Кона, всегда были характерными чертами группового поведения подростков и юношей. Такие фильмы, как «Чучело» и «Игры для детей школьного возраста», только привлекли внимание взрослых к фактам, о которых все они прекрасно знали, но пытались забыть. Это и жестокое внутригрупповое соперничество, борьба за власть, борьба (зачастую без правил) за сферы влияния между разными группами подростков и так называемая «немотивированная агрессия», направленная часто на совершенно невинных, посторонних людей (40, с. 134).

Подростковая агрессия – чаще всего следствие общей озлобленности и пониженного самоуважения в результате пережитых жизненных неудач и несправедливостей (бросил отец, плохие отметки и школе, отчислили из спортсекции и т.п.). Изощренную жестокость нередко проявляют также жертвы гиперопеки, избалованные маменькины сынки, не имевшие в детстве возможности экспериментировать и отвечать за свои поступки; жестокость для них – своеобразный сплав мести, самоутверждения и одновременно самопроверки: меня все считают слабым, а я вот что могу!

По мнению А.А. Реана, выделяются пять основных теоретических направлений, объясняющих феноменологию агрессии:

- Направления, в основе которых лежит инстинктивная природа агрессии (3. Фрейд, К. Лоренц).

- Теория фрустрации (Дж. Доллард, Н. Миллер).

- Теория социального научения (А. Бандура).

- Теория переноса возбуждения (Д. Зилман).

- Когнитивные модели агрессивного поведения (Л. Берковиц) (3, с. 126).

Наиболее известной теорией биологического происхождения агрессии является теория К. Лоренца, который много занимался исследованиями поведения животных. По К. Лоренцу, агрессия берет начало из врожденного инстинкта борьбы за выживание, который присутствует у людей так же, как и у других живых существ. К. Лоренц предполагал, что этот инстинкт развивался в ходе длительной эволюции, и считал агрессию важным ее компонентом: благодаря агрессии происходит расширение географического пространства обитания вида, агрессия помогает улучшить генетический фонд за счет выживания наиболее сильных и энергичных, наконец, сильные животные лучше защищают и, следовательно, обеспечивают лучшее выживание своего потомства.

По мнению Лоренца, агрессивная энергия, имеющая своим источником инстинкт борьбы, генерируется в организме спонтанно, в постоянном темпе, непрерывно накапливаясь с течением времени. Таким образом, агрессивные проявления – результат двух функций: количества накопленной энергии (силы) и наличия особых облегчающих разрядку агрессии стимулов в непосредственном окружении. Эти функции взаимосвязаны, но если агрессивной энергии накопилось достаточно много, то агрессивное поведение может развернуться и спонтанно, при полном отсутствии освобождающих импульсов.

Представители различных видов животных наделены очень разными возможностями в подавлении агрессии в зависимости от степени опасности проявлений агрессии (в частности, опасные хищники имеют очень сильное сдерживающее начало). Человеческое же стремление к насилию он считал превалирующим над сдерживающим началом.

К. Лоренц полагал, что, несмотря на постоянное присутствие агрессии в людях, ее количество можно уменьшать посредством самых различных действий, не связанных с причинением вреда. Кроме того, любовь и дружба могут оказаться несовместимыми с выражением открытой агрессии и значительно блокировать ее.

Представление о том, что агрессия берет начало из врожденных инстинктивных сил, впервые наиболее целостно отразилось в теории З. Фрейда, который считал, что все человеческое поведение проистекает из сложного взаимодействия двух инстинктов – «эроса», инстинкта жизни, чья энергия направлена на упрочнение, сохранение и воспроизведение жизни, и «танатоса» – влечения к смерти, направленного на разрушение и прекращение жизни. Острый конфликт существующий между двумя этими влечениями – влечением к жизни и ее разрушением, приводит к возникновению в человеческой психике механизмов, которые помогают направлять энергию «танатоса» вовне, сохраняя Эго. Внешнее проявление эмоций, сопровождающее агрессию, может вызвать разрядку разрушительной энергии и, таким образом, уменьшить вероятность более опасных действий. Основным механизмом, приводящим к разрядке агрессивной энергии, является катарсис. Этот механизм был описан З. Фрейдом и Дж. Брейером в работах, посвященных исследованиям истерии. Фрейд и Брейер считали, что в основе истерии лежат нереализовавшиеся переживания травматического характера. Если удается вспомнить и заново пережить этот опыт, то «ущемленный» аффект получит выход и травмирующее переживание будет преодолено. Позднее эта энергетическая модель накопления и разрядки была перенесена на понимание агрессии и возможностей изживания ее в процессе терапии и воспитания (16, с. 171).

По мнению А. Адлера, ощущение собственной неполноценности неизбежно возникает у любого ребенка в процессе становления его самосознания и силу того, что ребенок чувствует себя слабым, неумелым, неполноценным но сравнению со взрослыми. Стремление компенсировать свою слабость, преодолеть неполноценность может как становиться движущей силой развития, физического, интеллектуального и личностного роста, так и принимать болезненные формы, одной из которых является агрессия. С этой точки зрения агрессивность следует рассматривать не как самостоятельное явление (по крайней мере в определенных случаях), а как симптом внутреннего неблагополучия, неудовлетворенности своим положением, ощущением отсутствия перспектив его улучшения. В таких случаях эффективная помощь ребенку с агрессивным поведением с необходимостью требует адекватной диагностики имеющегося неблагополучия, устранения его причин (16, с. 155).

Таким образом, в рамках психоаналитической теории агрессия представляется в виде некоторого агрессивного драйва, который обусловливает широкий спектр поведенческих актов, многие из которых не являются по своей природе явно агрессивными, при этом основной способ снижения агрессии и управления ею – это катарсис. В дальнейшем развитии психоаналитической теории агрессия рассматривается как результат глубокого личностного конфликта.

Теория фрустрации объясняет агрессию не как автоматически возникающее в недрах организма влечение, а как следствие фрустраций, то есть внешних препятствий, встающих на пути целенаправленных действий субъекта или же мешающих достижению желаемого состояния. Согласно этой теории, в первоначальном варианте агрессия – это всегда следствие фрустрации, а фрустрация всегда влечет за собой агрессию. Однако очевидно, что не всякая агрессия (например, инструментальная) обусловлена фрустрацией и не всякая фрустрация вызывает агрессию. Миллер внес поправки в теорию фрустрации, описывая ее как механизм, порождающий различные модели поведения, среди которых агрессия является лишь одним из возможных способов реагирования.

Основные факторы, побуждающие к агрессии:

- интенсивность агрессивного возбуждения, вызванного блокированием цели;

- сила препятствия на пути достижения цели;

- количество последовательных фрустрации.

Теория фрустрации породила массу экспериментов, в которых исследовались взаимоотношения между агрессивными реакциями и различными переменными (сила-слабость фрустрации; влияние на агрессию отношения к происходящему (включая когнитивные оценки и атрибуцию ответственности за фрустрацию); влияние социальных факторов и научения и т.д.).

Выявились также существенные