Скачать

Государственно-политическое устройство Ирана и становление новых органов власти после революции 1979г.

I. Теория исламского государства аятоллы Хомейни

а) Источник и обоснование теории

Революция в Иране поставила на повестку дня вопрос о соз­дании системы органов государственной власти, которая бы смени­ла государственный аппарат шахского режима. Процесс создания системы этих органов оказался сложным и противоречивым. Как известно, в антишахском движении принимали участие разнород­ные социально-классовые силы, каждая из которых преследовала в революции собственные цели. Их борьба между собой за обла­дание властью или участие в ней во многом определяла как фор­му, так и конкретное социально-классовое содержание тех или иных органов новой власти. И поскольку в ходе революции иранское духовенство во главе с Хомейни стало общепризнанным лиде­ром и руководящей силой антишахского движения, его воздействие на процесс формирования новых органов власти оказалось решаю­щим.

Теоретическая модель формы государственного устройства и структуры органов власти была разработана аятоллой Хомейни еще в период его пребывания в изгнании в Ираке и изложена в работе «Образ правления в исламской республике». В ней Хо­мейни рассматривает два варианта исламского правления. В пер­вом варианте, когда на земле появляется «скрытый» имам Махди или имам, непосредственно назначенный им, то «он является аб­солютным владыкой над всеми членами общества и обладает все­ми достоинствами и условиями, необходимыми для вождя нации» (с. 3; здесь и ниже даются ссылки на упомянутую работу Хомейни). Для этого варианта Хомейни не считает нужным разраба­тывать какую-либо форму правления, поскольку сам Махди «единолично устанавливает законы, назначает исполнительные и судеб­ные органы, руководит армией и ее вооружением, организует фи­нансы. Он приводит в действие весь механизм власти, всю адми­нистративную и финансовую систему» (с. 9).

В период же отсутствия «истинного» имама (т.е. имама Мах­ди) шиитской общине необходима особая форма правления, кото­рой, по мнению Хомейни, является исламская республика. Он дает следующее определение республики: «Республика в современном понимании - это демократический строй, во главе которого стоит не монарх, а суверенитетом обладает весь народ, выражающий все­общую волю избрать государственные органы и вручить им власть» (с. 5). Следует заметить, что, выдвигая лозунг республики, пусть даже исламской, Хомейни вступает в противоречие с одним из ос­новных догматов шиизма о наследственном характере власти, ко­торой могут обладать лишь потомки Алии от его брака с дочерью пророка МухаммедаФатимой. Любой выборный глава государства или орган власти объявляется шиитским учением незаконным, узурпатором власти.

Обосновать законность выборных органов власти Хомейни стре­мится трактовкой следующих положений, содержащихся в Коране и сунне; а) положение о том, что «фетвы тех, кто соответствует условиям их вынесения и достоин того, чтобы выносить фетвы в со­ответствии с шариатом, основываясь на существующих текстах, провозглашать исламские постановления, должны исполняться те­ми, кто не обладает подобными достоинствами» (с. 4); б) положе­ние о совете, которое гласит, что в случае возникновения сомнений и колебаний по какому-либо вопросу «он ставится на обсуждение, чтобы в результате сопоставления и обмена мнениями выяснить истину, определить положительные и отрицательные стороны об­суждаемого вопроса» (с. 4); в) положение о «велайат-е факих-е муджтехид» (буквально: «наместническая миссия исламского законоведа высшего ранга»), согласно которому «тем, кто отвечает рангу муджтехида и обладает блестящими способностями толкова­ния основ и первоисточников (ислама), ислам дает право власти над частью имущества и гражданами общества» (с. 4). Хомейни под­черкивает, что эта власть не равнозначна власти «истинного» имама, но «вполне достаточна для управления делами общества» (с. 4); г) положение о необходимости «делать добро и удержи­ваться от дурного поступка». Хомейни не раскрывает содержания этого положения, отмечая, что «его детали изложены в книге фикхов, где рассматриваются условия, границы, область его при­менения и достоинства исполнителей» (с. 5).

б) Содержание теории

Руководствуясь этими положениями, Хомейни выделяет три группы, составляющие органы власти в исламской республике: 1) Группа принятия решений, основанных на шариате, 2) Совещательная группа и 3) Исполнительная группа (с. 5).

Группа принятия решений, разъясняет Хомейни, представляет собой законодательную власть и является аналогом учредительного собрания, «с той разницей, что члены такого собрания в других странах разрабатывают законы... исходя из своих идей и понятий и проявления собственного разума. В исламе же... Группа приня­тия решений в установленном порядке извлекает их из первоисточ­ников (Корана, сунны), упорядочивает их и приводит в действие» (с. 5). Группа принятия решений выносит свои решения в виде фетр, принимаемых единогласно. В случае отсутствия единогласия применяется принцип совета: фетва ставится на обсуждение и при­нимается точка зрения большинства или лица, или лиц «наиболее сведущих» (с. 7). Хомейни большое внимание придает единодушию воли этой группы, специально оговаривая, что после принятия решения по спорному вопросу «остальные (точки зрения) предаются забвению, причем последователям и приверженцам (того или иного муджтехида) необязательно звать, кому из членов труппы принадлежит принятая точка зрения» (с. 7).

Второй орган - Совещательная группа - имеет своим аналогом парламент. Хомейни не указывает принцип формирования Группы принятия решений, естественно, подразумевая, что ее составят наи­более уважаемые и влиятельные муджтехиды; в отношении же Со­вещательной группы он предусматривает, что ее депутаты «изби­раются народом» (с. 8). Основываясь на фетвах, выносимых Груп­пой принятия решений, Совещательная группа «обсуждает и рас­сматривает различные проекты государственных дел, утверждает их в соответствии с потребностями страны и передает Исполни­тельной группе» (с. 8). Не менее пяти членов Совещательной груп­пы должны быть муджтехидами и факихами, «с тем чтобы все законы утверждались под их надзором и не выходили за рамки предписаний ислама, находились и исполнялись в рамках законо­дательной программы Группы принятия решений» (с. 8).

И наконец, третья, Исполнительная группа является коллегией министров, в обязанности которой входят «назначение лиц на ни­зовые посты, исполнение программ, утвержденных высшими орга­нами, отдача исполнительных распоряжений, полный надзор за тем, как ответственные за то или иное дело выполняют свои обя­занности» (с. 10).

Хомейни не выделяет органы правосудия в отдельную группу, полагая, что в исламском обществе отправление правосудия лежит на духовенстве. Все сотрудники органов правосудия, подчеркивает он, начиная от министра юстиции и кончая последним городским или сельским судьей, должны быть обязательно муджтехидами или факихами. Из числа духовных лиц должны назначаться и те ми­нистры и их подчиненные, которые «распоряжаются гражданами страны» (с. II). К их категории Хомейни относит, например, на­чальника полиции, ответственного за мобилизацию, губернаторов .и большинство сотрудников этих и подобных им учреждений.

«При исламском строе, - пишет Хомейни, - вся нация - началь­ники и подчиненные, сотрудники учреждений и торговцы, рели­гиозные деятели и студенты, работодатели и рабочие - все будут братьями и равноправными. Совершенно очевидно, что между ни­ми будут господствовать искренность и братство, не будет сущест­вовать конфликтов по поводу постов, рангов, богатства и т. п.; имущество всех и каждого будет чистосердечно предоставлено в распоряжение всех и каждого» (с. 11).

в) Особенности модели будущего государства

Таким образом, разработанная Хомейни структура органов власти предполагает установление теократического образа правления, при котором светская и духовная власть нераздельны. При этом форма парламентской республики лишается своего содержа­ния, поскольку избираемый народом парламент не наделяется властью и представляет собой совещательный орган, обязанный беспрекословно выполнять распоряжения Группы принятия реше­ний. Вся законодательная и судебная власть сосредоточивается исключительно в руках духовенства. Светские лица допускаются в не обладающий властью парламент и исполнительные органы. При этом парламент действует под прямым контролем входящих в него и имеющих решающий голос духовных лиц. На наиболее важные посты в исполнительных органах также назначаются толь­ко духовные лица. Правда, Хомейни допускает участие граждан­ских специалистов в Группе принятия решений, поскольку «факих может быть несведущ в вопросах, например, современной экономи­ки» (с. 7). Однако их функции - давать лишь технические заклю­чения, чтобы фетва, не выходя за рамки исламских норм, в то же время отвечала современным условиям.

Таким образом, исламский образ правления с самого начала предполагает безраздельное господство духовенства и ни в коей мере не представляет собой суверенитет народа, поскольку един­ственный выборный орган руководствуется волей не избравшего его народа, а стоящих над ним исламских деятелей.

Другой важной особенностью теоретической модели Хомейни является то, что она не затрагивает вопросов социального аспекта власти, предполагая, что исламский образ правления будет «нало­жен» на существующую в стране социальную структуру. Провоз­глашение Хомейни «братства» работодателей и рабочих на деле означает призыв к классовому «миру» между буржуазией и про­летариатом, освящение господства буржуазии.

II. Начало революции и государственное управление в этот период.

а) Зарождение первых революционных органов власти

Практические шаги духовенства по воплощению в жизнь этой теории во многом определили характер политического развития Ирана после свержения монархии. Однако начало формированию новых органов власти было положено еще при шахе и не в соот­ветствии с разработанной Хомейни моделью.

В конце 1978 г., когда в результате забастовок промышленного пролетариата, и особенно нефтяников, вся экономическая жизнь страны оказалась парализованной, начался развал государственно­го аппарата. В результате невыхода на работу служащих его низ­ших и средних звеньев прекратилась деятельность большинства государственных учреждений, включая министерства. Практически самоустранилась полиция, перестав выполнять свои функции, в том числе даже регулирование уличного движения.

В этих условиях по инициативе снизу, в том числе и местных мулл, стали стихийно возникать различные комитеты, группы со­действия, советы, берущие на себя выполнение жизненно важных общественных функций. Эти группы вели практическую работу по организации демонстраций, осуществляли регулирование уличногодвижения во время демонстраций, несли охрану самих демонстран­тов, наблюдали за порядком в колоннах. В некоторых кварталах: Тегерана и других городов возникали добровольные группы само­обороны, охранявшие квартал от грабителей. Вооруженные группыпатрулировали на некоторых участках шоссейных дорог, где осо­бенно участились случаи ограбления пассажиров автомашин и ав­тобусов, нередко сопровождавшиеся людскими жертвами. В связи с перебоями в снабжении группы добровольцев осуществляли контроль за поступлением продуктов и топлива в торговую сеть и за равномерным их распределением среди жителей квартала, т.е. явочным порядком вводили нормирование продуктов. Нередки бы­ли случаи, когда население громило лавки торговцев, припряты­вавших товары повседневного спроса с целью взвинчивания цен. Эти же группы следили за тем, чтобы лавочники не торговали тай­ком в те дни, когда духовенство призывало прекратить торговлю в знак протеста против действий шахских властей.

Эти разнообразные группы еще не представляли собой власти в полном смысле этого слова, но они были зародышем власти, вырастали из революционной инициативы масс, которые живо от­кликались на насущные потребности практики и выдвигали из своей среды наиболее инициативных представителей, обладавших качествами лидеров и способностями организаторов. Было бы ошибочным переоценивать роль духовенства в процессе возникно­вения этих зачаточных органов самоуправления. Организационная структура духовенства, основанная не на жестком административ­ном подчинении сверху донизу, а скорее на моральном авторитете религиозных вождей, была достаточно эффективной для идейного руководства массами, для агитации и пропаганды, для быстрого донесения до масс общих установок, призывов и лозунгов, выра­батываемых высшим духовенством. Но формальная независимость каждого муллы и религиозного деятеля более высокого ранга, ко­торая позволяет ему в повседневной деятельности руководствовать­ся не прямыми административными распоряжениями высших инстанций, а собственным пониманием и интерпретацией общих ис­ламских канонов и принципов; традиционное для ислама соперни­чество высших религиозных авторитетов, каждый из которых имеет собственных последователей и приверженцев, слепо идущих за «своим» религиозным вождем и критически относящихся к «чу­жому», - все это ослабляло способность духовенства как органи­зации непосредственно предопределять формы и методы револю­ционных действий масс.

Иными словами, духовенство несло в массы слово, и уже сами массы, выдвигая из своей среды практических организаторов, пре­творяли это слово в дело. В практически-повседневной револю­ционной деятельности духовенство шло за массами или по крайней: мере рядом с ними. Стихийность процесса возникновения «ни­зовых» органов власти подтверждается и тем фактом, что до поры до времени и сам Хомейни, и другие высшие религиозные деятели обходили полным молчанием эти уже существующие органы.

Также еще до победы революции началось становление и цент­ральных органов власти. По инициативе Хомейни, находившегося в Париже, был сформирован Исламский революционный совет (ИРС), состав которого содержался в тайне. Перед ним ставилась задача создания переходного, временного правительства, созыва Учредительного собрания и проведения выборов в Законодательное собрание - парламент.

Он же координировал действия оппозиции, требуя отречения шаха. 16 января 1979 года, используя то, что было официально названо выездом на отдых, шах бежал из Ирана.

б) Создание временного центрального аппарата. Двоевластие.

После того как Хомейни 1 февраля 1979 г. возвратился в Иран, он особым фирманом от 5 февраля 1979 г. назначил МехдиБазаргана, лидера близкой к Национальному фронту буржуазией организации «Движение за освобождение Ирана», премьер-министром Временного революционного правительства. На церемонии пред­ставления М.Базаргана в качестве премьер-министра Хомейни, в частности, отметил, что «его превосходительство инженер Мехди Базарган... человек превосходный с точки зрения религии, благо­честивый и не имеет склонности к чему-либо, - что противоречит установлениям шариата. Народ должен его слушаться. Это не обычное правительство, и его необходимо слушаться. Противодей­ствие этому правительству - это противодействие шариату. А наш закон предусматривает наказание за выступление против правительства, освященного шариатом».

С назначением правительства Базаргана в стране установилось двоевластие, а точнее - безвластие: назначенное шахом прави­тельство ШапураБахтияра уже было бессильно, а назначенное Хомейни правительство Базаргана еще не получило власти. В этот период чрезвычайно ускорился процесс формирования ни­зовых органов власти, который приобрел качественно новый харак­тер. Из всего разнообразия возникавших групп, советов, отрядов самообороны выдвинулись два вида: революционные комитеты и отряды «стражей исламской революции».

Характерно, что высшее духовенство не рассматривало ревко­мы и отряды «пасдаров» («стражей») в качестве органов власти и не призывало их к захвату реальной власти «снизу» как средст­ва низложения правительства Бахтияра. Весь упор оно делало на то, чтобы путем переговоров с этим правительством, подкреплен­ных угрозой объявить ему «джихад» и в случае его неуступчивости, побудить Бахтияра добровольно передать свои полномочия прави­тельству Базаргана. Одновременно Хомейни вел через Базаргана переговоры с армейским командованием, стремясь получить от него согласие на нейтралитет армии.

Такая позиция Хомейни и высшего духовенства обусловлива­лась двумя важными моментами. Во-первых, они не ставили перед собой задачи революционного слома всей старой государственной машины, полагая путем смены правительства Бахтияра правительством Базаргана овладеть существующим государственным аппа­ратом и поставить его под свой контроль. Во-вторых, духовенство вовсе не стремилось к расширению революционной самодеятельно­сти масс и превращению ревкомов и отрядов «пасдаров» в органы действительного народовластия.

Однако духовенству не удалось удержать массы в рамках не­насильственных действий и договориться с Бахтияром и армией об условиях передачи власти. Стихийно начавшееся вооруженное вос­стание в Тегеране 10-12 февраля 1979 г., в котором главной ор­ганизующей силой стали отряды левой Организации партизан-федаев иранского народа (ОПФИН)и исламской леворадикальной Организации моджахедов иранского народа (ОМИН), смело прави­тельство Бахтияра.

Показательно, что духовенство до самого последнего дня, т. е. до 12 февраля, продолжало переговоры с Бахтияром и армией; одновременно оно неоднократно обращалось к восставшим с при­зывами прекратить вооруженные действия и покинуть улицы. На следующий же день, 13 февраля, Хомейни призвал сдать все оружие, захваченное восставшими в ходе боевых действий, что свидетельствовало о намерении духовенства разоружить народ (по неофициальным сведениям, в ходе восстания было роздано около 100 тыс. винтовок и другого оружия, захваченного в полицейских участках, казармах и армейских арсеналах). Однако призывы ду­ховенства сдать оружие практически игнорировались.

После победы восстания статус ревкомов и отрядов «пасдаров» приобрел новое качество. Теперь, когда их члены оказались пого­ловно вооружены, когда они осознали себя силой, свергнувшей монархию в ходе вооруженной борьбы, ревкомы и отряды «пасда­ров» из органов самоуправления превратились в действительных носителей революционной власти, в инструмент политической дик­татуры революционных масс. Неограниченная, внезаконная, опи­рающаяся на силу, в самом прямом смысле слова, власть - это и есть диктатура.

в) Развитие процесса становления органов власти.

С таким положением духовенство уже не могло не считаться. Молчаливо признав новый статус ревкомов и отрядов «пасдаров», оно предприняло целую серию действий с целью укрепить в них свое влияние и использовать их в собственных интересах. Подбор новых членов в ревкомы и отряды «пасдаров» стал осуществляться по рекомендации местных мулл. Под предлогом того, что в не­которые ревкомы и отряды «пасдаров» проникли с провокацион­ными целями бывшие саваковцы, началась их чистка от неугодных духовенству элементов, в основном левых взглядов и настроений. Духовенство взяло на себя финансирование деятельности ревкомов и отрядов «пасдаров», установило жалованье их членам. По ини­циативе ИРС были созданы Центральный революционный комитет и Корпус стражей исламской революции (КСИР), руководство ко­торым было возложено на аятоллуМахдави-Кяни.

Сразу же после падения монархии духовенством была создана еще одна система органов революционной власти—революцион­ные трибуналы. Следует заметить, что ни Хомейни, ни ИРС не отдавали распоряжения о создании ревтрибуналов: их вызвала к жизни практическая потребность судить тех, кого революционные комитеты и «пасдары» арестовывали по обвинению в сотрудничестве с шахским режимом, в преступлениях против народа и в контрреволюционной деятельности. Вполне естественно, что роль судей в соответствии с исламскими нормами отводилась местным муллам, хотя в состав ревтрибуналов входили и гражданские ли­ца. Уже после того как возникла широкая сеть ревтрибуналов, аятоллаХальхали самочинно провозгласил себя генеральным про­курором и сформировал Верховный революционный трибунал.

На фабриках и заводах, владельцы которых бежали за грани­цу, и на государственных предприятиях, лишившихся администра­тивного управления, рабочие начали создавать свои советы, стре­мясь по мере возможности снова пустить предприятия и установить рабочий контроль над производством. Рабочие советы стали воз­никать и на действующих предприятиях, владельцы которых не бы­ли непосредственно связаны с шахским режимом. Подобные же со­веты стихийно создавались в различных государственных учреж­дениях, оставшихся от шахского государственного аппарата.

г) Параллельность правительства и новых органов власти.

Таким образом, сложилась довольно стройная структура рево­люционных органов власти. Низовые ее звенья составили ревкомы, отряды «пасдаров», революционные трибуналы, рабочие советы на предприятиях и советы служащих в учреждениях. Центральный ре­волюционный комитет, штаб Корпуса стражей революции и Вер­ховный революционный трибунал представляли центральные ис­полнительные органы, а Исламский революционный совет олице­творял собой законодательную власть. Аятолла Хомейни, не заняв­ший определенного поста и формально не входивший в состав ИРС, являлся фактическим главой государства и последней инстанцией при решении важных вопросов.

В этой структуре Временное революционное правительство ока­залось «лишним». Составленное в основном из представителей бур­жуазии и буржуазно-демократической интеллигенции, в том числе из лидеров Национального фронта и ряда других буржуазных пар­тий, присоединившихся к революции и заявивших о поддержке курса Хомейни, оно, по существу, преследовало цели дальнейшего развития капитализма на национальной основе с сохранением эко­номического сотрудничества с западными странами при большем, чем прежде, соблюдении национальных интересов страны, и в частности, интересов национальной буржуазии. В этом отношении его цели резко расходились с объективными целями революции, которая являлась следствием обострения капиталистических про­тиворечий вообще и стихийного протеста мелкобуржуазных масс против крупного капитала, находившегося в привилегированном положении по сравнению с другими слоями буржуазии благодаря поддержке со стороны монархического государства, в частности. Поэтому вполне очевидно, что правительство Базаргана не поль­зовалось поддержкой низовых революционных органов власти, от­ражавших в большей или меньшей степени интересы мелкой бур­жуазии и частично пролетариата, и в среде которых были сильны стихийные антикапиталистические настроения. Ввиду этого призыв Хомейни «слушаться» правительство не был выполнен. Ни один орган революционной власти, включая и ее центральные исполни­тельные органы, не подчинялся правительству и не только игно­рировал его, но и активно вмешивался в его деятельность.

В то же время правительство Базаргана не могло опереться и на старый государственный аппарат (элементом которого оно, по существу, являлось), поскольку он в ходе революции был ча­стично разрушен и не мог функционировать. Практически от прежнего госаппарата остались лишь отдельные дезинтегрированные части. Руководящий состав его частично бежал за границу или был репрессирован в первые же месяцы после революции, а остав­шаяся часть попросту выжидала. Полиция и жандармерия, функ­ции которых взяли на себя отряды «пасдаров», тоже практически бездействовали. Армия, от четырехсоттысячного состава которой осталось около ста тысяч, объявила себя нейтральной.

д) Причины этого.

Возникает закономерный вопрос: зачем духовенству вообще понадобилось создавать временное правительство? Ведь ИРС вполне мог, опираясь на возникшие снизу и созданные им самим сверху революционные органы власти, осуществлять руководство страной до формирования «законных», конституционных органов.

Дело в том, что высшее духовенство еще до начала револю­ционного движения вступило в блок с определенными слоями бур­жуазии, представленных Базарганом и его «Движением за освобождение Ирана». Часть буржуазии, интересы которой выражал Национальный фронт, хотя и довольно долго колебалась между монархией и революцией, в конце концов, исходя из анализа ситуации, решила, что компромисс с духовенством ей более выгоден, и в ноябре 1978 г. лидер Национального Фронта КеримСанджаби заключил с Хомей­ни соглашение о поддержке. Лишь небольшая часть оппозиционной монархии буржуазии во главе с одним из лидеров Национального Фронта, Ш.Бахтияром, осталась на твердых антиисламских позициях, считая, что компромисс с монархией может дать ей больше, чем следование в опасном для нее фарватере политики духовенства, стоявшего во главе революционных сил. Если бы революционное движение вы­шло из-под контроля духовенства, под вопрос могло быть постав­лено само существование капиталистического строя. В случае прихода духовенства к власти буржуазия оказалась бы в политиче­ском подчинении у духовенства, провозглашавшего себя выразите­лем мелкобуржуазных интересов и защитником интересов «обез­доленных». И наконец, если бы Бахтияру удалось овладеть ситуа­цией и перехватить у духовенства инициативу (а он считал, что это ему удастся), то в этом случае уже не полицейско-бюрократически-чиновничий аппарат монархии диктовал бы национальной буржуа­зии свои условия, а сама буржуазия диктовала условия ослаблен­ной политическими потрясениями монархии.

Таким образом, Бахтияр наиболее последовательно отстаивал классовые интересы национальной буржуазии. Вполне естественно, что та часть буржуазии, которая пошла на сделку с духовенством, потребовала после победы революции вознаграждения за свою поддержку духовенства, т. е. допуска к государственной власти, ибо именно этим условием определялся компромисс буржуазии с духовенством.

III. Перерастание революции из народной в мелкобуржуазную. Постепенный переход к созданию государства согласно теории Хомейни.

а) Союз духовенства с буржуазией.

В непосредственное окружение Хомейни вначале в Париже, а затем в Иране входили такие гражданские деятели, как Базарган, Банисадр,Готбзаде,Чамран и др. За ними стояли такие организации, как «Движение за освобождение Ирана», Национальный фронт. За Национальным Фронтом, в свою очередь, стоял базар. Считается, аксиомой, что духовенство обладало сильным влиянием на базаре. Но при этом упускается из виду, что базар - это не только и не столько мелкие лавочники, сколько крупные оптовые торговцы, определяю­щие всю экономическую политику базара, подчинившие себе роз­ничную мелкую торговлю. Господствуя экономически, держа в за­висимости мелких лавочников, крупный торговый капитал базара определял и их социальное поведение. Без согласия и содействия представителей этого капитала духовенству вряд ли удалось бы самостоятельно повести за собой базарные массы. У светских лиц из окружения Хомейни был большой опыт политической деятельности, широкие связи в оппозиционных кругах; у них были контакты с иностранной прессой, с различными официальными, полуофи­циальными и неофициальными деятелями и организациями. Имен­но они в парижский период Хомейни служили главным связующим звеном между ним и революционными силами внутри страны, его рупором. Не случайно известность Хомейни резко возросла после его переезда из Неджефа в Париж, ибо именно деятели, искушен­ные во всех тонкостях политической игры, создавали ему то, что называется «паблисити». Хомейни не мог без них обойтись, они: были нужны ему, так же как и им нужно было его имя, его авторитет. В этом свете закономерным представляется то, что граждан­ские лица составили большинство в ИРС: из 15 его членов только 6 были духовными лицами.

Назначение Временного правительства не было следствием во­леизъявления Хомейни, оно родилось в результате острой полити­ческой борьбы внутри ИРС. Большинство духовных лиц - членов ИРС отстаивало принцип «велайат-ефаких», т. е. верховенство религиозных деятелей. Буржуазные, пробуржуазные и мелкобур­жуазные деятели ИРС настаивали на передаче власти в руки свет­ских лиц либо на компромиссном решении раздела власти. Возник­новение наряду с ИРС Временного правительства означало победукомпромисса и поражение сторонников «велайат-е факих», тем бо­лее что против этого принципа выступал такой авторитет, как аятоллаТалегани, занимавший пост председателя ИРС. Против­никами «велайат-е факих» были и не входившие в ИРС аятолла Шариат-Мадари, фактический глава шиитской общины в Иране в период изгнания Хомейни, аятолла Гольпаегани и ряд других ме­нее известных религиозных деятелей. Таким образом, политическое противоборство сторонников и противников принципа «велайят-е факих» предрешило вопрос о появлении Временного правительст­ва, и Хомейни ничего не оставалось делать, как санкционироватьего.

Свою роль здесь сыграл еще один фактор: хотя духовенство стремилось к единоличному господству, оно, во-первых, нуждалось в политическом опыте буржуазных деятелей в деле управления сложнейшим механизмом государства, а во-вторых, опасалось остаться один на один с революционными массами. Тот факт, что те вопреки воле духовенства поднялись на вооруженное восстание и пошли за левыми и леворадикальными организациями, игнорировав призывы духовенства свернуть вооруженную борьбу и отказав­шись выполнить прямое распоряжение Хомейни сдать оружие, так же как и то, что революционные органы власти саботировали правительство Базаргана, несмотря на предупреждение Хомейни, что «противодействие этому Правительству - это противодействие ша­риату», - все это было для религиозных деятелей тревожными симптомами того, что их авторитет и контроль над массами не без­граничны. В подобных условиях открытое выступление духовенства против буржуазии за полное обладание властью могло послужить для масс сигналом к перерастанию революционной стихии в осо­знанную классовую борьбу против капитализма. И в этой борьбелевые организации и пролетариат как наиболее классовосознательный и последовательно революционный класс могли увлечь за собой мелкую буржуазию с ее стихийным антикапитализмом. В об­становке революционного подъема масс, установившейся де-факто политической свободы, которой воспользовались левые силы для борьбы за свое влияние в массах, духовенству приходилось вести сложную политику лавирования. Элементом этой политики и явил­ся союз с буржуазией для подавления левого течения в революции, предотвращения возможности ее углубления.

б) Буржуазия и Временное правитель