Скачать

Гендерные исследования в современной лингвистике

План

1. Предпосылки и направления развития гендерных исследований в лингвистике

2. Гендерные исследования в отечественной лингвистике

3. Проблемы изучения гендерного коммуникативного сознания

4. Проблемы гендерного коммуникативного поведения

5. Параметрическая модель

Список использованной литературы

1. Предпосылки и направления развития гендерных исследований в лингвистике

Современная антропоориентированная лингвистика восходит своими корнями к учению о знаках, в частности, о языке как первичной по отношению к другим знаковой системе. У американского философа Ч. Морриса в начале 20 века в рамках его учения семиологии (знаки в лингвистике) мы находим разделение семиологии на синтактику, семантику и прагматику. Прагматика исследует связь знаков с субъектом и адресатом, то есть интерпретацию знаков теми, кто их использует. Данный факт требует особого внимания, так как впервые был сделан акцент на прагматическом аспекте речи.

Одной из доминантных тенденций лингвистики ХХ века стало расширение связей лингвистики с другими науками, в частности, с социологией, психологией, повышенное внимание к прагматическим аспектам речи, следствием чего стало появление междисциплинарных исследований. Смещение угла зрения в языкознании, взрыв интереса к употреблению языка в 40-50 г. ХХ века стимулировали, как ни странно, философы в трудах, содержащих анализ и выявление ошибок живой речи. В основе концепции Дж. Остина, одного из основателей нового направления в философии, лежит идея античной философии о том, что главной целью философского исследования является прояснение выражений обыденного языка. В рамках философии лингвистического анализа, философии обыденного языка выдвигалась идея о мнимости философских проблем и о возможности их разрешения путем анализа ошибок употребления языка.

В 1953 г. под влиянием «гештальт-психологии», психологии бихевиоризма возникает психолингвистика, основоположниками которой считают Ч. Осгуда и Дж. Кэрролла. В центре внимания психолингвистов - теория речевых действий: «Не только язык, но и каждый отдельный акт речи и понимания речи не простая, но, напротив, сложная психофизиологическая функция…». А.А. Леонтьев отмечает, что психолингвисты первого и второго поколения предпринимали попытку построить теорию речевого поведения индивида, вырванного не только из общества, но даже из реального процесса общения, игнорируя индивидуальные особенности восприятия и производства речи, цитирует психолингвиста третьего поколения Р. Румметфейта, который подчеркивал, что следует изучать «…высказывания, включенные в коммуникативные окружения». Между тем, Л.С. Выготский, создатель психолингвистической теории до появления психолингвистики, высказал идею обусловленности процессов речепорождения общепсихологическими, дифференциально-психологическими и социально-психологическими факторами.

Тем не менее, до появления лингвистической прагматики ученые лишь констатировали факт присутствия индивидуальных различий, однако не исследовали их. В 1970-е годы был сделан большой шаг вперед, связанный с появлением лингвистической прагматики. Т.Г. Винокур отмечает, что именно прагматика и современная психолингвистика более других стали отражать закономерности развития лингвистического познания личности. В недрах лингвистической прагматики исследователи стали акцентировать внимание на позиции говорящего, его коммуникативных намерениях, способах их языкового выражения, стратегиях и тактиках коммуникантов для достижения ими определенной цели. Н.И. Формановская пишет: «…коммуникативно-прагматический подход к языку расставляет новые акценты и в характеристиках языковых и речевых единиц, и в самом выделении таких единиц. Возникает глобальное направление, называемое коммуникативной лингвистикой, или лингвистикой общения». Ученый отмечает, что в центре лингвистической прагматики находятся оба коммуниканта, адресант и адресат общения. Исследователь вводит понятия «смысл говорящего» и «смысл адресата», понимая под ними целеустановки, интенции, иллокутивные силы, явные и скрытые намерения говорящего, возможности и способы интерпретации явных и скрытых намерений адресатом, перлокутивный эффект.

Таким образом, лингвистика конца ХХ - начала ХХI века стала характеризоваться общими принципиальным направлениям, к которым, по мнению Е.С. Кубряковой, следует отнести:

- «экспансионизм» (размывание границ, расширение пределов, выход в смежные области);

- антропоцентризм (обращенность к проблеме «человек в языке»);

- неофункциональность (рассмотрение языка как деятельности, т.е. изучение его употребления);

- экспланаторность (объяснительность).

В недрах современной лингвистической прагматики интенсифицируется интерес к генедерным параметрам личности. По мнению гендерологов, интерес был вызван как сменой научной парадигмы (переход от структурализма к прагматике), так и социальными изменениями. Т.Г. Копанева указывает на особую роль изучения гендера как параметра, дифференцирующего общество на две макросоциальные группы, в условиях быстрого развития информационных процессов, повышение роли языка в обществе. В настоящее время, отмечает автор, основными чертами коммуникации являются её умножение, ускорение, глобализация и её уплотнение (в коммуникативные процессы вовлекаются все большее количество людей). «Исследование механизмов гендерной коммуникации, её структуры и роли в современном обществе позволяет использовать результаты данного исследования в качестве выработки практических способов, форм и технологий эффективного ведения социального диалога».

Вышеперечисленные объективные причины обусловили интерес к книге феминистки Р. Лакофф «Язык и место женщины», которая и стала стартовым рывком гендерных исследований в западной лингвистике. А.В. Кирилина, делая обзор гендерных исследований (ГИ) за рубежом, выделяет несколько направлений:

1. Социолингвистические ГИ.

2. Феминистская лингвистика.

3. Собственно гендерные исследования, изучающие оба пола.

4. Исследование маскулинности.

5. Психолингвистическое изучение пола, смыкающееся с нейролингвистикой.

Среди концептуальных подходов в ГИ отмечены два: теория социокультурного детерминизма (акцидентализм) и теория биодетерминизма (эссенциализм). Эти два подхода по-разному детерминируют гендерные различия.

Адепты социобиологической концепции гендера рассматривают поведение женщин и мужчин, в частности коммуникативное, в зависимости от генетической предрасположенности и результатов эволюции; подчеркивают гипотезу значительных различий; используя данные нейрофизиологии, говорят о психофизиологических различиях, доказывая этим различия в строении и функциях отделов мозга, следовательно, в речевых процессах; называют гендерные различия половыми различиями. Биодетерминисты утверждают, что между представителями двух гендерных групп существует глобальные различия как в физиологическом, так и в социальном плане (Пиз 2000).

Объектом анализа социодетерминистов стали гендерные социальные роли. Социодетерминисты утверждают, что общество навязывает мужчинам и женщинам определенные стереотипные гендерные модели поведения, что в действительности гендерные различия невелики, отмечают тенденцию постепенного угасания гендерных различий и изменения ситуации в направлении гендерного равенства. Согласно теории андрогинной личности С. Бем, мужественность и женственность не противопоставлены друг другу. Человек может обладать одновременно и мужественными и женственными чертами. В теории социальных ролей А. Игли большинство гендерных различий расценивает как продукты социальных ролей, поддерживающих или подавляющих различие в поведении мужчин и женщин. Социальные роли, констатирует Игли, нередко приводят к образованию социальных и гендерных стереотипов. Идея отсутствия ярких гендерных различий содержится в гипотезе равной убеждаемости Игли и Вуда и в теории равноценной эмоциональности женщин и мужчин Ш. Берн.

Социодетерминисты же выдвинули теорию когнитивного развития гендера: согласно учению Колберга, вся информация, касающаяся гендерного поведения, отражается у нас в сознании в виде гендерных схем. В них содержится все, что данный человек знает о гендере. Акцентируя наше внимание на отдельных вещах, гендерные стереотипы влияют на переработку информации.

В рамках социодетерминистского направления особо подчеркивается, что «представления о «мужественности» и «женственности», наряду с коммуникативным поведением, именно конструируются, а не просто отражаются в языке, поскольку язык представляется способом формирования сознания».

О.В. Рябов упоминает, что эссенциализм проистекает из мифологических воззрений и научную базу приобретает в концепции З. Фрейда, в частности, в его афористическом высказывании «Анатомия – это судьба»; а акцидентализм насчитывает пятьсот лет и получает научное обоснование в теории социальных ролей Т. Парсонса.

А.В. Кирилина два научно обоснованные подхода оформляет как два периода развития ГИ, один из которых пришел на смену другому: «...гендерный подход основывается на ряде методологических принципов, важнейший из которых – релятивизация пола, то есть отказ от биодетерминизма и интерпретация гендера как социально и культурно конструируемого феномена. Признание культурной обусловленности пола, его институциональности и ритуализированного характера ведет и к признанию его конвенциональности, неодинаково проявляющейся как в различных культурных и языковых сообществах, так и на различных этапах их развития. Все это позволяет подойти к феноменам мужественности и женственности не как к неизменной природной данности, а как к динамическим, изменчивым продуктам развития человеческого общества, поддающимся социальному манипулированию и моделированию и подверженным сильнейшему влиянию культурной традиции».

Однако, на наш взгляд, социодетерминистский и биодетерминистский подходы оппонируют и сегодня, ряд современных исследователей считают гендер «биологическим императивом».

Проблема определения гендера рассматривалась в рамках социодетерминистского направления. В различных формулировках понятия гендер дифференцировано отношение между понятиями гендер и пол. О.В. Рябов объясняет отношение понятий пол и гендер как целое и часть: «Пол состоит из биологического пола и социокультурного пола, в котором, в свою очередь, должны быть различаемы социальная и культурно-символическая составляющая. При этом «пол» и «гендер» соотносятся между собой не как род и вид, а как целое и часть». В другой трактовке более широким понятием является гендер, объединяющий биологический и социальный пол: «Гендер – своего рода междисциплинарная интрига, в основе которой сплетаются множество наук о человеке, о его не только биологическом, но и социально и культурно обусловленной специфике, интриги как совокупности обстоятельств, событий и действий, в центре которых находится человек, личность».

Особого внимания требует определение гендера как важной когнитивной категории, используемой при восприятии человека человеком: «в лингвистике понятие «гендер» соотносится с конструируемыми в языке и закрепленными в сознании его носителей образами, качествами и характеристиками поведения, а также с совокупностью атрибутов, которые приписываются мужчинам и женщинам в определенном социокультурном сообществе».

Первые регулярные исследования гендерного коммуникативного поведения в России стали проводиться в конце 80 – начале 90 годов 20 века.

Специфическая черта отечественных исследований заключается в том, что «фокус исследований в отечественной лингвистике явно смещен к квантитативной социо- и психолингвистике».

Интерес к гендерному аспекту коммуникации проявлялся последнее десятилетие со все возрастающим вниманием. В ряде работ отражена специфика взаимодействия социальных процессов и гендерных отношений. Исследование механизмов гендерной коммуникации, её структуры и роли в современном обществе позволяет сделать вывод: «...чем выше уровень социального развития общества, тем меньше проявляется дифференцирование по полу в обслуживающем его языке».

Фундаментальные принципы лингвистических исследований в современной лингвистике в связи с актуализацией проблем гендера, методологические основы изысканий лингвистов-гендерологов изложены в работах сотрудников Лаборатории гендерных исследований и других ученых.

Появились статьи, которые содержат обзор работ последних лет в области гендерных исследований за рубежом, в России и регионе.

Предпринимая попытку обобщить работы лингвистов-гендерологов, Е.А. Картушина называет три направления современной гендерной лингвистики. Её классификация основана на выделении предмета моделирования лингвиста. Направления взаимосвязаны:

1. Социолингвистические ГИ (гендерные исследования) направлены на выявление жанрового своеобразия, тематики мужского и женского коммуникативного поведения. Целью данного направления является моделирование коммуникативного поведения мужчин и женщин.

2. Психолингвистические ГИ определяют совокупность ассоциаций, связанных с «мужественностью» или «женственностью» в коллективном сознании, с перспективой моделирования гендерной концептосферы.

3. Лингвокультурологические ГИ нацелены на изучение конструируемых в языке представлений, связанных с мужчинами и женщинами.

Преобладающее большинство работ направлено на выявление особенностей коммуникативного поведения мужчин и женщин.

В фокусе внимания исследователей оказалась личность оратора и её речевое поведение. В результате психолингвистического эксперимента описана совокупность требований, предъявляемых женской и мужской аудиторией к оратору и к тексту, определяемых как «макрофактор оратора» и «макрофактор текста».

Основная задача, стоящая перед лингвистами-гендерологами сегодня, - накопление эмпирических данных - детерминировала появление ряда работ, в которых предметом исследования становились как общая направленность общения, так и те или иные элементы высказываний: метаязыковые компоненты, глагольные предикаты, обращение, комплимент, анекдот и т.д. Анализу, как правило, подвергались лексические единицы.

Тематическую направленность общения женщин и мужчин и характерные черты лексического состава репрезентируемого в процессе общения материала исследовала Т.В. Гомон. Ученый отмечает, что комплекс женской речи составляют темы приготовления пищи, моды, воспитания; мужчины обсуждают ремонт техники, новости спорта.

Анализируя лексический состав высказываний в целом на основе социолингвистического исследования, ученые констатируют тот факт, что словарный запас женщин меньше, чем словарный запас мужчин.

Исследователи отмечают детальность изложения, чрезмерную описательность в женских текстах и обобщенность - в мужских, основываясь на анализе письменных текстов мужчин и женщин в целях изыскания фактов для криминалистической экспертизы.

В работах М.Д. Городниковой рассматривается лингвистический аспект гендера на материале обращений. Автор приходит к выводу о том, что в обращениях гендерный фактор часто элиминируется, нарушается соотношение грамматического рода и естественного пола.

Возврат к коммуникативной культуре прошлого на материале обращений показала Н.А. Азарова. Исследователь связывает данный феномен с социальными изменениями, произошедшими в России в конце 20 века, некоторые наименования лиц женского пола, утраченные лексикой эпохи социализма, приобрели актуальность в наше время. Комплимент как фактор экспликации отношения мужчин и женщин стал объектом гендерного исследования, работы содержат данные о перлокутивном эффекте презентации комплимента; результаты компаративного исследования комплимента в русской и немецкой коммуникативной культуре.

В.И. Жельвис, представивший ряд работ о проблемах сквернословия, актуализирует и гендерный аспект проблемы: гендерно дифференцирован показатель частоты употребления инвективы, степень резкости, гендерная дифференциация выявлена и на семантическом уровне.

В работе И.В. Коноваленко в качестве объекта исследования выбраны комплимент и колкость как лексические средства реализации коммуникативной тактики мужчин и женщин при стратегии «игры на повышение» (установка на кооперацию) и «игры на понижение» (установка на конфронтацию) в ситуациях официального \ неофициального общения. В результате анализа интервью подтверждена гипотеза о характере влияния гендерного фактора, который проявляется в большинстве случаев нерегулярно или комплексно – наряду с другими факторами.

Е.С. Гриценко обращается к анализу гендерных аспектов предвыборного дискурса (на материале печатных изданий предвыборной периода), выясняет, как конструируются «мужской» и «женский» голос в предвыборном дискурсе, каким образом учитывается гендерный фактор при позиционировании читателя в предвыборных печатных материалах.

Анализ писем избирателей показал, что женщины в письмах, как правило, благодарят, жалуются, жалеют, сочувствуют, чаще и легче признают свою умственную несостоятельность и неспособность разобраться в перипетиях предвыборной агитации, следовательно, чаще конструируются как объекты (или жертвы) внешних действий или решений, как «слабое звено»; тогда как мужчины обычно анализируют, обвиняют, советуют и напутствуют, следовательно, представлены как субъекты, принимающие решения или оказывающие воздействие. Так, женщины используют форму возвратного залога в предикате (никак не успокоюсь, хочу разобраться), ментальные глаголы, направленные внутрь себя, а не во вне (поражена, не верю); у мужчин преобладает в предикате действительный залог (сказал, придумал).

В результате анализа транзитивности глагольных предикатов (модель анализа транзитивности делит глаголы на категории в зависимости от выполняемой деятельности и ролей участников) автор приходит к выводу о том, что «… с учетом современных представлений о языке как системе ориентирующего поведения, основная функция которого состоит не столько в передаче информации и осуществлении референции к независящей от него реальности, сколько в ориентации личности в её собственной познавательной области, подобные репрезентации «женского голоса» являются деструктивными. В целом проведенное исследование ещё раз подтверждает правомерность современного подхода к феноменам «мужественность» и «женственность» не как к неизменной природной данности, а как к динамичным продуктам развития человеческого общества, поддающимся социальному манипулированию и моделированию».

В стадии разработки находится проблема гендерной специфики метаязыковых компонентов. Выдвинута гипотеза о гендерной специфике метаязыковых компонентов речевых высказываний как средств управления ментальной деятельностью и внешним коммуникативным поведением собеседника. Опубликованы данные о гендерной специфике употребления вводных слов: более характерны для мужской речи вводные слова, имеющие значение констатации (конечно, очевидно); женская речь специфична тем, что в ней чаще мы находим модальные конструкции, выражающие различную степень неуверенности (может быть, по-моему, по-видимому). Характерным признаком мужской речи, по данным исследования Т.А. Гомон, является избыток абстрактных существительных, однообразие лексических средств передачи эмоций. Эвфемизмы, престижные, стилистически повышенные формы, клише, книжная лексика свойственна в большей мере женской речи

Исследование компьютерной терминологии на предмет выявления степени воздействие фактора «пол коммуниканта» на результаты речемыслительной деятельности показало, что факторы «возраст коммуниканта» и «образование коммуниканта» в большей мере обусловливают результаты интеракции коммуникантов в тех или иных дискурсивных условиях, чем фактор «пол коммуниканта». Исследование не подтверждает устоявшийся стереотип, согласно которому женщины якобы должны проявлять себя в различных сферах общения совершенно иначе, чем мужчины.

В фокусе внимания исследователей оказывается и гендерная концептосфера современного русского анекдота.

Е.М. Земская, М.М. Китайгородская, Н.Н. Розанова констатируют отсутствие резких «непроходимых» границ между женской и мужской речью. Выявленные ими особенности мужской и женской речи отмечены как тенденции употребления, симптомы первого и второго порядка.

В процессе разработки находится невербальный аспект гендерного коммуникативного поведения. Выдвигается гипотеза, суть которой в том, что, описывая КП, следует говорить не о половых или гендерных невербальных различиях, а о двух стилях коммуникативного поведения, мужском (маскулинном) и женском (фемининном), и соотносить стереотипы не с полами, а со стилями поведения.

За последние несколько лет появились работы, которые направлены на объективизацию концептов гендерных концептосфер. Описывая результаты сопоставительного изучения русской и испанской ассоциативно-вербальных сетей, Ю.Н. Караулов приходит к выводу о необходимости гендерного анализа ассоциативных ответов в каждом из языков. Ссылаясь на данные гендерных исследований ассоциативных полей на материале иностранных языков, исследователь высказывает гипотезу о том, что «молчание» - один из принципов «женской» стратегии в коммуникации. Однако данные, подтверждающие высокую ценность молчания в русской женской концептосфере, отсутствуют.

Обобщены результаты рецептивного эксперимента, выявлены доминирующие признаки концептов вежливость и грубость в сознании женщин и мужчин (Зацепина 2003).

В серии ассоциативных экспериментов Е.И. Горошко были использованы следующие группы стимулов: гендерно маркированная лексика; слова, описывающие базовые эмоции; названия основных цветов спектра и собственно сами цветоносители. Особая ценность работы заключается в комплексном подходе к анализу реакций. В частности, исследователь считает, что на ассоциативное поведение человека оказывают влияние не только гендерный, но и ряд других факторов: уровень образования, родной язык, специфические условия жизни и некоторые изменения состояния сознания человека. Введение ряда параметров представляется крайне важным, так как, именно сопоставив множество ассоциативных полей, можно обнаружить закономерности и специфику содержания и функционирования образов языкового сознания, динамику их развития. Ученый пишет о значимости категории гендер в лингвистическом описании, возможности её фиксации и отражения в структурах языкового сознания, что особенно явственно проявляется на эмоциональном и гендерном стимульном материале. Результаты экспериментов показали, что самое сильное влияние на ассоциативное поведение испытуемых оказали сначала факторы пола и условий изоляции людей от общества, затем – факторы возраста, уровня образования и родного языка. Исследователь особо отмечает, что в целом в ассоциативном поведении полов больше сходств, чем различий. Данные почти всех серий экспериментов показали, что женские реакции менее стереотипны, более разнообразны, чем мужские. Данный вывод ученый интерпретирует как признак, свидетельство большей подвижности и изменяемости женского сознания.

Ценными представляются работы ученых, которые преследуют цель вскрыть психологический механизм образования гендерных стереотипов языкового сознания. Исследователи обнаруживают ряд специфических свойств когнитивных гендерных метафор «мужественности» и «женственности»: возможность их использования в применении к объектам разного пола и не связанным непосредственно с полом, возможность метафоры отсылать реципиента к реальным мужчинам и женщинам, которым тоже начинают приписывать объединенные в метафоре признаки.

Авторы указывают на наличие специфических черт гендерного стереотипа национального языкового сознания: «Гендерные стереотипы обнаруживают как стабильность, так и определенную изменчивость, которые в разных языках могут не совпадать». Мужественность и женственность, считает А.В. Кирилина, – исторически изменчивые концепты. В результате диахронического анализа СМИ была подтверждена гипотеза о том, что среди экстралингвистических факторов, оказывающих влияние на функционирование гендерных стереотипов в массовой коммуникации, существенное влияние оказывает социальный заказ. В русском языке стереотип женственности определяется четче, нежели стереотип мужественности, в большей степени фиксируются личностные, а не биологические характеристики, зафиксирован сниженный андроцентризм русского языка. Выявлена тенденция зрелой части населения к более четким гендерным стереотипам в коммуникации и стремление молодого поколения к эгалитарности (нивелированию гендерных различий) (Беляев, Хренова 2002).

Факты, фиксирующие гендерные стереотипы, отраженные в языке, почерпнуты из анализа разных источников.

Так, в одних работах гендерные стереотипы объективизированы на основе анализа лексикографических источников (Колесникова 2002; Попов 2000). В частности, анализ компаративных устойчивых словосочетаний показал, что отражение гендерных стереотипов имеет место быть, когда «женские» коллокации указывают на отрицательные качества характера, а «мужские» - на негативное поведение (Попов 2000).

А.В. Кирилина в качестве материала, отражающего гендерные стереотипы, использует продукцию СМИ (см. выше), паремиологию (данные черпает из сопоставительного анализа русской и немецкой паремиологии). В результате паремиологического анализа А.В. Кирилиной описаны концепты «мужчина», «женщина», «мужественность», «женственность», «муж», «жена», «отцовство», «материнство». Вызывает интерес характер коннотации концепта «говорить»: «…русская паремиология фиксирует весьма отрицательное отношение к самому процессу женского говорения: слова «женщина-баба» и «говорить» встречаются в одном семантическом ряду редко: почти всегда «говорить» замещают его отрицательно коннотированные синонимы: брехать, врать, сплетничать» (Болтенко, stereotip.pdf).

Предметом исследования Е.А. Картушиной (Картушина 2003) стали словосочетания различной степени устойчивости и фразеологизации английского и русского языков, конструирующих в массовой коммуникации гендерные образы, нормы и представления о гендерном поведении, его характеристиках и оценках. Автор отмечает доминирование отрицательной коннотации и импликацию подчиненного положения в презентации женского образа («мужняя жена, трофейная вещь, игрушка в руках, птичка в клетке, аграрно-сырьевой придаток, престижное дополнение») и преобладание положительной оценки с оттенком иронии – в представлении мужского образа («отец родной, рыцарь без страха и упрека, настоящий мужчина»).

Обобщая накопленный материал, результат работы в третьем направлении, авторы подводят итог: «Факт андроцентричности естественного языка доказан во многих работах и является, по всей видимости, универсальным. Однако степень андроцентричности разных языков может быть различной и зависеть от специфики концептуализации понятий в данном языке, а также от особенностей языка» (Добровольский, Кирилина 2000).

В рамках культурологического подхода к освещению проблем гендера обсуждается гипотеза Л.Н. Гумилева о феминизации культуры и затухании «пассионарности» этноса (Митрофанова 2001).

Продуктивным оказался взгляд с позиции гендерной бинарной оппозиции на проблему национальной идентификации: исследования в области историософии обнаруживают феминные черты (беспредельность, бесформенность, материальность, телесность, природность), характеризующие «образец русскости» (Рябов 2000; 2001; 2002).

Особого внимания заслуживает монография А.В. Кирилиной «Гендер: лингвистические аспекты». Автор наметила перспективу развития, сформулировала задачи лингвистической гендерологии, первоочередной из которых является изучение речевого поведения мужчин и женщин, «где выделяются типичные стратегии и тактики, гендерно специфический выбор единиц лексикона, способы достижения успеха в коммуникации – то есть специфика мужского и женского говорения (Кирилина 1999).

3. Проблемы изучения гендерного коммуникативного сознания

В рамках когнитивной парадигмы основополагающей является мысль о том, что языковая форма представляет собой отражение когнитивных структур, то есть структур человеческого сознания, мышления и познания. Научно обоснован тезис о необходимости исследования гендера с позиции когитологии, позволяющей «выстроить соответствующие модели понимания гендерных дискурсов как ментальных пространств, заменяющие возможные миры и ситуации» (Халеева 2000, с.12).

В рамках вышеназванного подхода мы затрагиваем, в первую очередь, проблему определения языкового сознания. Обсуждению этой проблемы в лингвистике уже сотни лет, однако, когнитивный фокус зрения привнес новый, свежий взгляд. Прежде чем дать определение языкового сознания, необходимо обозначить место языкового сознания в системе когнитивных структур.

В определении языкового сознания И.А. Стернина обозначено место языкового сознания в когнитивном и коммуникативном сознании. Перечисляя виды сознания, И.А. Стернин предлагает «Сознание «вообще»... назвать когнитивным, подчеркивая его ведущую «познавательную» сторону – сознание формируется в результате познания (отражения) субъектом окружающей действительности; содержание сознания представляет собой знания о мире, полученные в результате познавательной деятельности (когниции) субъекта.

В связи с этим под языковым сознанием предлагается понимать совокупность психических механизмов порождения, понимания речи и хранения языка в сознании, то есть психические механизмы, обеспечивающие процесс речевой деятельности человека... Таким образом, языковое сознание – это часть сознания, обеспечивающая механизмы языковой (речевой) деятельности: порождение речи, восприятие речи и хранение языка в сознании» (Стернин 2004, с.45).

Далее И.А. Стернин вводит понятие коммуникативного сознания, аргументируя необходимость разграничения языкового и коммуникативного сознания тем, что речевая деятельность человека сама является компонентом более широкого понятия – коммуникативной деятельности человека.

Коммуникативное сознание, по мнению ученого, это совокупность коммуникативных знаний и коммуникативных механизмов, которые обеспечивают весь комплекс коммуникативной деятельности человека. Это коммуникативные установки сознания, совокупность ментальных коммуникативных категорий, а также набор принятых в обществе норм и правил коммуникации (Там же).

В свете нашего исследования, акцент в котором сделан на прагматической функции языка, введение понятия коммуникативное сознание представляется весьма важным.

Таким образом, соотношение когнитивного, коммуникативного и языкового сознания И.А. Стернин предлагает изобразить так:

На сегодняшний день существует много интерпретаций понятия языковое сознание, исследователи сходятся только в том, что точного, исчерпывающего определения языкового сознания пока нет, склоняются к многоаспектной трактовке языкового сознания и определяют языковое сознание в широком и узком смысле: «В широком значении языковое сознание включает в себя отражение объективного мира в двухстороннем знаке, в котором соединены представления о предметах и явлениях объективного мира со звуко-моторными представлениями. В узком значении языковое сознание можно определить как отражение специфической языковой структуры в подсознании носителей языка. Это – совокупность законов, правил и закономерностей языка на уровне умений, проявляющееся в способности правильно выбрать и употребить языковые средства в процессе коммуникации» (Горошко 2003, с.24). Итак, вслед за Е.И. Горошко «под языковым сознанием нами прежде всего понимаются образы сознания, овнешняемые языковыми средствами: словами, словосочетаниями, фразеологизмами, текстами, ассоциативными полями и ассоциативными тезаурусами как совокупностями этих полей» (Горошко 2001).

В праве ли мы говорить о языковом сознании гендерной группы или же языковое сознание представляет собой однородное образование? А.И. Фефилов считает, что в традиционном обществе сознание практически является гомогенным, а критический компонент реализуется в отношении к другому языку/подъязыку, а также к языку специфических языковых групп, в числе которых называет женский/мужской язык. Распад традиционной культуры и социальные катаклизмы приводят к нарушению односторонности языкового сознания, возникают различные инварианты языкового сознания, ориентированные на идеалы и нормы разных социальных групп, которые могут противоречить друг другу (Фефилов 1988, с. 184). Принимая во внимание тот факт, что предметом нашего исследования стало языковое сознание периода социальных катаклизмов (90-е г.), то можно предположить, что результаты исследования фиксируют специфические признаки гендерных вариантов языкового сознания.

При обсуждении проблем языкового сознания необходимо выяснить, какие психические механизмы обеспечивают функционирование языкового сознания. Их сопоставительный анализ показал, что «...между когнитивными феноменами пролегает фундаментальное различие с точки зрения того, какова их роль по отношению к языку. Одни из них ответственны за использование языка в реальном времени, что называется он-лайн. К когнитивным феноменам он-лайн, в частности, относятся оперативная память, внимание, активация. Феномены другого типа не имеют прямого отношения к функционированию языка в реальном времени, а связаны с языком как со средством хранения и упорядочивания информации – это феномены типа офф-лайн. К феноменам второго типа относятся долговременная память, система категорий и категоризация, структуры представления знаний, лексикон и др.» (Кибрик 1994, с. 126).

Одним из наиболее интенсивно разрабатываемых вопросов в связи с разработкой парадигмы языкового сознания является проблема упорядочения единиц языкового сознания, хранящихся в долговременной памяти, то есть проблема моделирования языкового сознания. Какова структура языкового сознания и соответствующие каждому уроню системы единицы?

Ю.С. Степанов говорит о характере связи, отношений единиц языкового сознания: «дискурс – это возможный ментальный мир, или одно «описание состояния» как набор сущностей, а также отношений между ними, которые действительны в данном мире… Ядерными структурами здесь… являются «идеализированные когнитивные модели» и «фреймы» и т.д. Совокупность этих структур составляет семантическую систему, семантику ментального мира, в то время как последний является формальной моделью дискурса» (Халеева 2000, с. 13).

Сведения о строении языкового сознания, его единицах дает уровневая модель языкового сознания, построенная в рамках теории структуры речевой коммуникации (Ушако