Скачать

Власть, сила, насилие

План.

1. Введение.
2. Понятие «диктатура» в политологии.
3. Политическое насилие в системе власти.
4. Политическая власть: проблемы легитимности.
5. Заключение.
6. Библиография.

I. ВВЕДЕНИЕ.

Проблема места и роли насилия в человеческой истории всегда привлекала к себе внимание исследователей. Воображение мыслителей поражали масштабы, укорененность и многообразие форм проявления насилия. Можно констатировать наличие двух основных сфер проявления насилия в человеческом обществе. Одна из них - взаимоотношения различных этносоциальных общностей: племен, народов, государств; другая - отношения внутри той или иной социально-политической структуры.

Своеобразной кульминацией насилия в сфере его внутренней направленности вовне, в военной конфронтации между народами явились первая и вторая мировые войны, которые как по масштабам вовлеченности сил, так и по разрушительным последствиям не имели аналогов во всей предшествовавшей истории человечества.

Колоссальными всплесками насилия в его внутренней направленности, проявившейся в различных модификациях репрессивного террора, явились такие феномены человеческой истории, как фашизм в Германии и сталинизм в Советском Союзе.

Сейчас, когда человечество вплотную приблизилось к рубежу двух столетий, в свете трагического исторического опыта более отчетливо осмысливается прошлое. Человеческая история и особенно история европейских народов насыщена войнами и военными конфликтами. Столетняя, тридцатилетняя, семилетняя войны, наполеоновские войны, крымская, франко-прусская и, наконец, первая, и вторая мировые войны - таковы лишь некоторые наиболее значительные вехи военной истории Европы.

Мировоззренческая мысль человечества довольно чутко реагировала на всякого рода проявления насилия. Спектр его понимания и объяснения в каждую эпоху был довольно широким и многообразным. Но всегда просматривалась какая-то доминирующая тенденция, чаше всего связанная с фатальным отношением к злу: войны осуждались, но принимались как роковая неизбежность.

II. ПОНЯТИЕ «ДИКТАТУРА» В ПОЛИТОЛОГИИ.

Истории известно огромное множество политических систем, лежащих в их основе политических режимов, выработанных различными эпохами, народами и культурами. В самом общем виде их можно разделить на демократические и диктаторские.

Обычно демократию рассматривают как наиболее совершенную форму политического устройства, которую когда-либо создавал человеческий опыт. Диктаторские режимы, под которыми мы понимаем определенный способ функционирования государственной власти, существуют так же давно, как и демократические. До самых последних лет большая часть человечества жила в условиях диктаторского контроля, которому противостоял демократический правовой порядок.

Часто синонимами понятия «диктатура» выступают такие понятия, как «автократия», «тирания», «деспотия», «тоталитаризм», «авторитаризм» и т.д., поскольку считается, что обозначаемые ими режимы держатся исключительно на насилии, терроре. Однако не все диктатуры применяют массовый террор в качестве основного средства поддержания собственной устойчивости; многие опираются на успешную экономическую политику, держатся на религиозном сплочении, обычае, традиционной привычке повиноваться сильнейшему и т.п. Тоталитаризм и авторитаризм - особые формы диктатуры, который принадлежат политической истории ХХ в., хотя какие-то черты известны задолго до этого.

Человечество знает немало исторических и регионально-культурных форм, как демократии, так и диктатуры - их можно обнаружить во всех эпохах и цивилизациях. И демократия, и диктатура уходят своими корнями в формы политической власти и политической организации античности. Древние греки называли тиранию, олигархию и деспотию отклонениями от демократической нормы.

Тирания и олигархия возникали из демократического строя, когда один человек или группа лиц силой или хитростью и обманом захватывали всю полноту власти и осуществляли ее без согласия с народом. Это становилось возможным в условиях общей политической неустойчивости, внешнего вмешательства или войны.

Классическим вариантом деспотии было персидское царство. К восточным деспотиям относились также древние государства Египта, Двуречья, Индии и Китая. Их характерная черта - наличие широкого слоя чиновников, управляющих организацией труда. Подобная организация требовала концентрации власти. Хозяева земли и водных ресурсов, чиновники, жрецы и, наконец, сам монарх обладали огромной властью, т.е. контроль со стороны деспота не был полным.

Древний Рим дает много поучительного относительно сути и происхождения феномена диктатуры. Из древнеримского права и дошел до нас термин «диктатура», который в переводе с латинского означает «неограниченная власть». На древнеримском примере можно также увидеть различие между диктатурой в узком и широком смысле этого слова. В узком смысле это диктатура как положение римского права, т.е. явление вполне узаконенное, в отличие от тирании или олигархии, где власть верховной личности или группы лиц не была ограничена законом.

В республиканском Риме диктатор был связан правом и в полномочиях, и в сроках пребывания у власти. Диктатором становился один из консулов на период более шести месяцев для защиты от внешней угрозы или для подавления внутреннего мятежа. Однако он не вправе был изменять законы. Вмешиваться в гражданское судопроизводство, объявлять войну, вводить новые налоги и т.д. по сути дела это был главнокомандующий с большими полномочиями.

Ранняя римская диктатура была скорее не диктатурой в нашем понимании, а управлением в условиях чрезвычайного положения, но передача особых полномочий определенному лицу сопряжена с известными трудностями. Как правило, войну было трудно закончить в отведенный для диктатора срок, да и нелегко было удержать его от расширения своей власти.

Главное противоречие временной диктатуры состоит в том, что она стремиться стать вечной и преступить ограничивающие ее положения закона. Вручая огромную власть какому-либо лицу, всегда важно помнить об опасности того, что оно добровольно не откажется от нее. Первым подал пример тому Сулла (82 - 79 гг. до н.э.), римский военный и политический деятель, который узурпировал власть в условиях кризиса республиканского строя и начала эпохи гражданских войн.

Начиная с власти Суллы и Цезаря (102 или 100-44 гг. до н.э.), который многократно наделялся диктаторскими полномочиями, характер диктатуры радикально изменился. Произошло становление диктатуры в широком смысле этого слова - как нового типа власти, менявшего законы в своих интересах, неподотчетного народу и не ограниченного временными рамками. Республика превратилась в империю.

В наши дни временная диктатура как ограниченный чрезвычайный институт власти предусмотрена в конституциях почти всех демократических государств. Есть такое положение в законодательных актах США, Великобритании, Франции, ФРГ, Швейцарии и т.д. Однако чрезвычайное законодательство, подобно тому, как это было во времена Суллы и Цезаря, может привести к неограниченной диктатуре: Наполеон, Муссолини, Хорти и другие диктаторы ликвидировали демократическое правовое государство при помощи его же легальных средств.

Что же такое диктатура в широком смысле? Обратимся к определению американского политолога Ф. Ноймана: «Под диктатурой мы понимаем правление лица или группы лиц, которые присваивают и монополизируют власть в определенном государстве, используя ее без ограничений». Диктаторский режим есть предельная концентрация власти, антипод демократии. В чем наиболее явственно проявляется это противостояние диктатуры и демократии?

С точки зрения демократии сердцевину общественного организма составляет автономную личность. Одна из основных целей демократии - обеспечение прав человека. Иначе обстоит дело при диктаторском правлении, когда человек, как гражданин государства, находится в подавленном состоянии. С легкой руки теоретика неомарксизма Г.Маркузе, такой тип личности стали называть авторитарным.

Авторитарная личность, как правило, не обладает полной самостоятельностью суждений и действий. Сталкиваясь с социальными проблемами, она ищет спасения в строгих моральных кодексах, безоговорочных принципах и готовности подчиняться авторитетам. С помощью силы, явных или неявных угроз диктатор овладевает деспотическим контролем над политическими действиями людей и целых организаций (партий, профсоюзов, добровольных обществ и т.д.), которые пытаются противостоять его власти. Нарушение гражданских свобод, а часто и террор относятся к методам осуществления господства. Диктаторские режимы более интенсивно и целенаправленно, чем демократические, используют средства массовой пропаганды и информации для создания необходимого им общественного мнения, готового поддержать каждый их шаг.

Для демократии характерен плюрализм во всех сферах жизни общества, в частности в политической - существование нескольких политических партий, многообразие и свободное изъявление мнений, в сфере идеологии, духовной жизни - религиозная терпимость и т.д. Существует также плюрализм властей - наличие законодательной, исполнительной, судебной власти. Диктатура исключает любой плюрализм. Политическая борьба утрачивает свою открытость и превращается в закулисные маневры, а иногда и в кровавые столкновения противоборствующих групп, которые стремятся полностью устранить друг друга с политической арены.

Демократия опирается на правовое государство, на верховенство закона при разрешении любых конфликтов. В условиях диктатуры это правило не выполняется. Еще английский мыслитель XVII в. Дж. Локк назвал абсолютную деспотическую власть «управлением без установленных постоянных законов». Но диктатуры ХХ в. уже не могут обходиться без законодательных кодексов, хотя диктаторы почти всегда действуют в обход установленных ими же законов и негласно нарушают их. Бывает, что особыми установлениями и подзаконными актами демократические законы вообще превращаются в пустые декларации.

Очень часто диктаторы, опираясь на чрезвычайное законодательство и следуя Конституции в сфере формальных правил, нарушают ее в части гарантии личных прав и свобод граждан.

Противоположность демократии и диктатуры не абсолютна. И в древности, и теперь режимы, в которых демократические и диктаторские элементы, вовсе не редкость. Характерен в этом отношении пример восточных деспотий. Обычно считают, что древневосточные общества в отличие от античных демократий были лишены всяких начал самоуправления, и приводят в качестве примеров соответственно Афины и Персию. Вверху - неограниченный монарх, внизу - безмолвствующие массы - примерно такая картина возникает при первой попытке представить себе восточную деспотию. Но целый ряд примеров из истории Двуречья, Хеттского государства, Тропической Африки и т.д. свидетельствует о том, что часто произволу деспота противостояла или уравновешивала его достаточно сильная власть знати и народного собрания (военного ополчения). Нынешние диктаторские режимы не только сохраняют внешние атрибуты демократии (парламент, выборы и т.д.), но и допускают регулирование социальных конфликтов демократическими инструментами. Первое характерно для тоталитаризма, второе - для авторитарных диктатур.

III. ПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ В СИСТЕМЕ ВЛАСТИ.

Проблема политического насилия была всегда объектом пристального внимания философов, социологов, политологов. Актуальность данной проблеме придают широкое распространение насилия, разрушительные последствия его применения. По данным Стокгольмского института мира, на планете насчитывается более 30 вооружённых конфликтов, причём практически все они носят внутренний, а не международный характер. В 1994 году только в Раунде межэтнические столкновения унесли по различным оценкам от 200 до 500 тыс. жизней.

Особенное значение проблема насилия имеет для политической жизни России, где насилие всегда играло большую роль: и на этапе самодержавного абсолютизма, и в период тоталитарного режима, и в современных условиях.

Что же представляет собой насилие как средство власти? Чем оно отличается от других политических средств? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо рассмотреть взаимосвязь между властью и насилием.

Большинство политологов сходится в том, что власть - это способность и возможность социального субъекта осуществлять свою волю, в случае необходимости навязывая ее тем, кто является объектом властного воздействия. Э.П. Теплов отмечает: «Политическая власть, как правило, рассматривается прежде всего как волевая деятельность преследующего свои цели политического субъекта ( личности, коллектива, социальной группы, класса, партии, движения, организации, государства).

Властные отношения носят характер «асимметрически структурированной связи», предполагают неравенство между субъектом и объектом власти. Политическая связь основана на господстве одних, чья властная воля доминирует, и подчинении других, на которых она направлена.

Субъекты власти используют различные способы осуществления воли: убеждение, авторитет, право, экономическое стимулирование, традиции, манипуляции, принуждение, насилие.

Подробная типологизация средств власти не является нашей целью. Однако представляется обоснованным разделить средства политической власти на две большие группы: средства,, рассчитанные на добровольное подчинение объекта власти субъекту, и средства принудительного характера.

К первой группе относятся такие способы властного воздействия, как авторитет ( исходящий из личных достоинств, традиции, закона), материальное стимулирование и т.д. Мотивы, которые заставляют объект власти подчиняться субъекту, использующему перечисленные средства, состоят в уважении к субъекту власти, идентификации с ним, привычке, вере, а также заинтересованности в выполнении распоряжений.

В случае необходимости субъект власти использует средства убеждения, чтобы доказать необходимость подчинения воли тех, кто осуществляет власть. Политическая власть, опирающаяся преимущественно на добровольное подчинение большинства граждан, часто определяется как авторитетная.

Политические средства принудительного характера заключаются в совокупности приемов и способов властного воздействия, которые необходимы для того, чтобы заставить объект власти подчиняться против его воли. Как отмечают авторы англо - американского словаря политического анализа, «принуждение - это форма влияния, характеризующаяся высоким уровнем оказываемого давления или понуждения». Главным мотивом выполнения распоряжений субъекта власти в данном случае является страх перед санкциями, которые могут быть применены в случае непослушания.

Принудительное воздействие на объект власти может быть различным, Так, И.Островка пишет о психологическом и физическом принуждении, А.Г.Аникевич выделяет идеологическое, психологическое воздействие. При этом под идеологическим принуждением автор понимает навязывание подвластным, внедрение в их сознание принципов и идеалов, обеспечивающих классовое господство. Психологическое воздействие, по его мнению, представляет собой постоянные угрозы применения репрессий.

На наш взгляд, более правильно было бы определять психологическое и идеологическое давление как духовное принуждение. Такое определение позволило бы включить в него все приемы, способы и методы воздействия на сознание с помощью духовных ценностей и деятельности.

Понимаемое таким образом духовное принуждение включает в себя не только идеологическую обработку, психологическое запугивание, но и воздействие общественного мнения, морали, заставляющие объект власти вести себя определённым образом. М.Вебер подчеркивал необходимость включения моральных средств воздействия в арсенал средств властного принуждения: «Сюда относится даже «братское предупреждение», принятое в ряде сект в качестве первичной меры мягкого воздействия на грешников, при условии, что оно основано на определенном правиле и совершается группой людей. То же можно сказать и о порицании, высказанном цензорами, если оно служит средством гарантировать «нравственные» нормы поведение, а тем более о моральном предупреждении, которое осуществляет церковь».

Можно говорить об экономической, правовой и других формах принуждения. Мы не считаем возможным называть насилием воздействие общественного мнения на сознание и поведение людей или применение силы закона в кокой-то области социальной жизни. Поэтому под политическим насилием мы понимаем использование лишь одной из разновидностей принуждения - физического - для осуществления властной воли или овладения властью. Это соответствует лингвистической традиции русского языка, согласно которой насилие представляет собой применение физической силы к кому-либо.

* * *

Что означает слово «физический» применительно к насилию?

Во-первых, оно предполагает определенную характеристику объекта принуждения. Объектом насилия выступает, прежде всего, телесная оболочка человека, его ткани. Конечно, применение насилия имеет и психологические последствия, затрагивает не только физические, но и духовные свойства человека ( эмоции, чувства). Однако их можно назвать побочными эффектами насилия ( за исключением одной разновидности политического насилия - терроризма). Главными последствиями насилия для организма человека являются физические - телесные повреждения и даже физическая смерть.

Поскольку понятие «физический» включает в себя все, что относится к предметам и явлениям материального, вещественного мира. То и объектами насилия выступают также материальные ценности ( здания, средства транспорта и т.д. ).

Во-вторых, физический характер принуждения означает определенный способ воздействия субъекта насилия на его объект. Принуждения кого-то к чему-либо, субъект насилия Использует возможности мышц, мускулов и орудия, которые усиливают их воздействие (огнестрельное оружие, подручные средства, отравляющие вещества и т.д.).

Актами политического насилия являются конкретные насильственные действия: убийства, избиения, принудительное задержание, пытки, взрывы, поджоги, экспроприация собственности и т.д.

Как мы видим, насилие является только одним из средств власти. Однако некоторые политологи рассматривают насилие таким атрибутом власти, который придает ей качественную определенность.

Насилие действительно играет большую роль во властных отношениях. Вплоть до середины XX в. Политическая власть в различных обществах реализовалась главным образом в форме абсолютного доминирования правящего субъекта, а политическое господство полностью совпадало со всеми другими видами господства ( экономическим, социальным, духовным и т.д.).

Государственная власть в этих условиях широко опиралась на насилие как на один из главных ресурсов. Социальные группы, стремившиеся к захвату государственной власти, также активно использовали физическое принуждение.

Однако даже наиболее жестокие деспотии прошлого и тоталитарные режимы ХХ в. никогда не опирались только на насилие. Они использовали и используют целый комплекс политических средств: авторитет харизматического лидера, традиций, манипулирование сознанием, духовное принужедние и т.д.

Более того, с середины ХХ в. в мире (прежде всего в развитых индустриальных странах) под влиянием глубоких экономических, социальных, социокультных изменений все более широко распространяется плюралистическая модель власти. Эта модель отличается большей диффузией власти, перераспределением различных ее видов (экономической, культурной и др.) между различными социальными группами.

Кроме того, ни одна из общественных групп не имеет полного контроля за политическими институтами общества. Политические решения принимаются в результате компромисса между ними. Граждане имеют возможность оказывать влияние на политическую элиту, используя демократические процедуры.

В результате формирования правового государства снизилось значение насильственных средств осуществления власти и овладения ею. В настоящее время субъекты и объекты власти в демократических государствах прибегают к физическому принуждению лишь в крайних случаях. Можно сказать, что в них насилие превратилось сейчас во второстепенное средство политики. Но это не означает, что оно вообще не применяется государствами и его оппонентами.

Поэтому политологи, полагающие, что насилие является средством, которое придает специфику политике, властным отношениям, не вполне точно отражают политическую реальность. Конечно, одинаково трудно представить политику без насилия, так и основанную только на насилии.

Отрицая атрибутивную роль насилия в политике, мы тем не менее полагаем, что специфичность власти (прежде всего государственной) наряду с другими признаками состоит в наличии системы средств воздействия на объект, включающий аппарат насилия (армия, спецслужбы, правоохранительные органы и т.д.).

Политика как особая сфера жизнедеятельности отличается от других тем, что государственная власть может применять насилие в масштабах общества. Для того чтобы в обществе были обеспечены порядок и стабильность, государство должно иметь монополию на использование физического принуждения.

Там, где это требование не соблюдается, возникают различные центры власти, использующие в борьбе против друг друга насильственные средства, а органы государственной власти не в состоянии обеспечить политическую стабильность, интеграцию общества. В результате нормальный политический процесс нарушается бантами, восстаниями и другими формами политического насилия.

Распад СССР привел к ликвидации централизованных органов государственной власти, осуществлявших регулирование политического процесса в некогда едином государстве. Это послужило источником дестабилизации, обострения конфликтов в бывших союзных республиках. В конце 80-х - начале 90-х годов на их территории произошло несколько войн (армяно-азербайджанская, осетино-грузинская, грузино-абхазская и др.), большое количество других насильственных столкновений.

Выступая против отождествления власти и насилия, мы, тем не менее, не разделяем и позицию, согласно которой физическое принуждение исключается из числа средств политики. Так, Х.Арендт утверждает, что использование насилия - это не применение власти, а ее отсутствие. Там, где начинается насилие, заканчивается власть. Арендт полагает, что власть не может существовать без лояльности со стороны граждан, без признания ее легитимности. Если правитель прибегает к физическому принуждения, чтобы обеспечить повиновение, то он не имеет поддержки своих поданных, т.е. власти над ними.

Думается, что такой подход страдает некоторой односторонностью. Безусловно, режим, не считающийся законным большинством населения, нежизнеспособен. Однако в реальной жизни невозможно представить политическую власть, которая имела бы полную поддержку всего общества. Всегда есть группы населения (хоть и немногочисленные), которые недовольны существующими политическими институтами. Чтобы преодолеть их сопротивление властным решениям, иногда приходится прибегать в к средствам принуждения, в том числе к насилию.

Легитимность не дается режиму автоматически раз и навсегда. В целом испытывая доверие к власти, граждане могут быть недовольны какими-то отдельными ее действиями. В этом случае также возможно применение насильственных средств.

В той мере, в какой физическая сила используется для навязывания социальной воли властвующего субъекта объекту власти, ее можно рассматривать как политическое средство, а не как явление психопатологии, уголовной преступности и т.п. Таким образом, политическое насилие - это физическое принуждение, используемое субъектами политики в качестве средства овладения, применения, распределения, защиты власти, прежде всего государственной.

Насилие отличается от других средств власти следующими особенностями. Оно имеет низкий созидательный потенциал. «Различие между насильственными и ненасильственными действиями, - считает Х.Арендт, - состоит в том, что первые стремятся исключительно к разрушению старого, вторые главным образом заинтересованы в установлении чего-то нового.»

В период социальных преобразований насилие служит средством их защиты от внешней угрозы, нейтрализации или устранении политических противников, но не может подменить самих реформ, нацеленных на создание определенных социальных, экономических и политических структур и отношений. Ограниченность возможностей насилия как регулятора общественных отношений осознавали даже те мыслители, которые полагали, что оно играет значительную роль в социальной жизни.

Насилие основано на страхе, который может сыграть определенную роль в процессе принуждения индивида к каким-то действиям. С помощью угроз, команд, приказаний и запретов можно добиться внешнего послушания и выполнения каких-то требований. Однако формы и ценности, передаваемые индивидам в такой форме, не становятся частью их внутренних личностных убеждений и поэтому легко исчезают из их сознания.

Насилие относится к числу дорогостоящих политических средств. Его использование связано с большими человеческими жертвами и разрушениями материальных ценностей. На многие десятилетия назад отброшены в экономическом отношении страны, ставшие ареной гражданских войн, политических и межклановых конфликтов.

Издержки насилия, безусловно, не сводимы к материальным потерям. Чем более масштабный характер носит использование физического принуждения в политике, тем значительнее его негативные последствия в духовной жизни общества (ожесточение, усиление агрессивности поведения, страх и т.д.).

Особенностью насилия является и высокая степень непредсказуемости результатов его применения. Насилие трудно контролировать. Его последствия могут не совпасть с намерениями тех, кто использует насилие. Эмоциональная перегруженность политических действий связанных с насилием (ненависть, ярость, месть, страх), неизбежность жертв приводят к тому. Что физическое принуждение всегда содержит в себе значительный элемент риска.

Насилие как политическое средство характеризуется конфронтационностью. Оно ухудшает взаимодействие и взаимопонимание между участниками политического процесса, способствует обострению отношений оппонентов, ведет к их отчуждению, конфронтации, разрыву целостности социально-политического сообщества. Когда пролилась кровь, трудно найти пути к взаимному примирению сторон. Насилие, примененное хотя бы однажды, значительно сокращает пространство для политического маневра, компромиссов.

Насилие способствуют распространению в обществе автократических тенденций. Страны, пережившие сколько-нибудь значительные насильственные конфликты, характеризуются ужесточением политических режимов. Как правило, после великих революций в истории человечества устанавливались диктатуры.

Насилие обладает инерционностью, способностью превращаться в традицию политической жизни. Если оно дало эффект, то у победителей возникает соблазн полагаться не на право, а на силу. Кроме того, применение насилия нуждается в соответствующем аппарате (армия, органы внутренних дел, спецслужбы), руководители которого приобретают высокий политический вес и социальный статус. Их влияние на принятие политических решений становится значительным.

Эффективность насилия определяется, на наш взгляд, следующими факторами: легитимностью власти; достаточностью военно-технического потенциала; владением искусством использования насилия, которое включает гибкое применение наряду с насильственными других политических средств; наличием внешней помощи поддержки; адекватностью экономических возможностей; моральной оправданностью насилия.

Для того чтобы минимизировать негативное (с точки зрения демократических ценностей) воздействие насилия на политические отношения, оно должно быть ограничено определенными политическими, правовыми, нравственными рамками.

• Насилие должно иметь ответный характер, т.е. быть действием, которое представляет собой реакцию на насилие.
• Насилие может быть лишь последним средством, когда все другие исчерпаны. Это относится в равной мере как к государственному, так и оппозиционному насилию. С одной стороны, правительства часто прибегают к насильственному подавлению оппозиционных выступлений, когда не исчерпаны ненасильственные средства урегулирования конфликтов, обеспечения политической стабильности. С другой стороны, оппозиционные группировки, борющиеся за власть, нередко игнорируют реальные возможности действовать легальным путем. Используя идеологические клише типа «фашистский режим», антинародное правительство», экстремистское крыло оппозиции даже в условиях демократического государства готово применять насилие. Это характерно не только для развитых демократий, но и для частично демократических государств.
• Объектом насилия не может быть мирное население.
• Применение насилия должно быть подчинено принципам избирательности, пропорциональности. Суть этих принципов состоит в том, что для достижения политической цели необходимо использовать минимально возможное насилие, не допуская социального вандализма, тотальной войны против политических противников. Стремление добиться полного уничтожения «врага», бессмысленное разрушение материальных и духовных ценностей не могут считаться оправданными с политической и моральной точек зрения. Принципы избирательности и пропорциональности требуют тщательного выбора средств насилия. В конце ХХ в. появилась техническая возможность применения высокоточного и «несмертельного» оружия», способного значительно снизить цену политического действия, связанного с физическим принуждением. Под «несмертельным» оружием понимают средства, которые способны вывести из строя или лишить боеспособности противника, не уничтожая безвозвратно живую силу, материальные ценности и не нанося серьезного экологического ущерба.
• Применение насилия необходимо ограничить принципом гуманного обращения с противником. Насилие не должно сопровождаться актами жестокости, издевательства над теми, против кого оно направлено. Тем лицам, которые не желают борьбы, не способны к борьбе и не принадлежат к борющемуся объединению (арестованные, пленники, ране6ные и т.д.), должно быть гарантировано право на жизнь и достойное обращение.
• Субъектами насилия следует максимально придерживаться фундаментальных прав и свобод человека. Для органов государства это означает, что насилие можно осуществлять только в соответствии с правовыми законами, т.е. нормами, принятыми демократическим путем и имеющими равную обязательность для всех граждан. Эти нормы должны опираться на основные права человека. Всякие беззаконные, бессудные расправы недопустимы. В связи с этим совершенно неоправданными выглядят практика террора диктаторских режимов, попытки подавить оппозицию, минуя закон, характерные для свободных государств. Ориентиром для политических субъектов должны быть нормы международного гуманитарного права, в частности Гаагские и Женевские конвенции, дополнительные протоколы к ним, которые регулируют и внутренние вооруженные конфликты. Они защищают права мирного населения, пленных, раненных, ограничивают объекты нападений.

Гуманизация насилия - это трудная, но разрешимая задача. Альтернативой ей может быть утрата демократического содержания политических действий, их моральная деградация и непоправимый ущерб обществу.

VI. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ: ПРОБЛЕМЫ ЛЕГИТИМНОСТИ.

Политическая власть - одно из основных и наиболее емких понятий в политологии, что подтверждается как отсутствием в современной политической мысли одного общепризнанного ее определения, так и многообразием концепции власти.

Многие философы обращались к исследованию сущности и содержания власти. К примеру, Т.Гоббс определял власть как средство достичь блага в будущем и потому на первое место ставил такую склонность всего человеческого рода, как «вечное и беспрестанное желание все большей и большей власти, желание, прекращающееся лишь со смертью». Ф.Ницше утверждал, что жизнь - это воля к власти.

В политической литературе правильным определением власти считается определение, данное М.Вебером, который полагал, что власть - это «возможность того, что одно лицо внутри социального отношения будет в состоянии осуществить свою волю, несмотря на сопротивление и независимо от того, на чем такая возможность основана. В Энциклопедическом словаре по политологии дается определение власти как «волевого особого отношения субъекта к объекту этого отношения. Оно состоит в побуждении к действию, которое второй субъект должен совершить по желанию первого». Власть, таким образом, рассматривается как особое отношение господства, как способ воздействия на кого-то, как «власть над», как принуждение, как сила. По мере демократизации общества власть стала рассматриваться не только как господство, но и как отношение субъектов, основанное на убеждении, авторитете, как способность достигать соглашения, разрешать конфликты. Тем самым власть истолковывается и как символическое средство социальной коммуникации.

Сущность власти заключается в том, что это специфическое отношение субъекта к себе (власть над собой), между субъектами, которое предполагает определенное взаимодействие между ними (власть можно одобрять, терпеть или сопротивляться ей), в рамках которого властвующий субъект реализует свою волю и интересы. Власть, опирающаяся только на силу, по словам Б.Рассела, «голая власть».

Из существующих концепций власти заслуживает краткого анализа бихевиористская концепция, для которой характерен взгляд на власть «снизу». Она господствовала в западной политологии в 50-60-е годы. Ее представители (Ч. Мэрриам, Г.Лассуэлл) берут за основу стремление или волю к власти как естественное свойство человека, которое проявляется в его поведении. Индивид, движимый властным импульсом, встречается с себе подобными и в ходе столкновений рождаются и воспроизводятся относительно устойчивые формы политической власти. Ценным в концепции бихевиоризма является исследование власти в «человеческом измерении», где власть рассматривается сквозь призму мотиваций волеизъявления и поведения индивидов, повторяемость которых подлежит изучению. Однако за порогом исследований остается анализ власти в системе общественных отношений.

В западной политологии существуют и другие концепции власти, к примеру, инструменталистская (власть как инструмент использования определенных целей) или конфликтная (власть как возможность принятия решений для урегулирования конфликтных ситуаций). Они сводят власть лишь к той или иной ее функции.

Марксизм трактует власть в классовом обществе как господство одного класса над другим. Для коммунистического общества, в котором отсутствуют классы, выдвигается идея коммунистического самоуправления, где на место управления людьми придет управление вещами.

В литературе выделяются разнообразные основания власти: насилие, страх, богатство, авторитет, убеждение, интерес, знание. Так О.Тоффлер считает: «Что в конце ХХ в. из трех, по его мнению, источников власти - насилия, богатства, знания - именно знание становится определяющим фактором».

Политическая власть является одной из форм власти, функционирующей в обществе наряду с экономической, социальной, духовной. Она, как и любая власть, не существует без своего носителя, и в соответствии с ним выделяются государственная, партийная, клановая, парламентская, президентская, монархическая власти.

* * * *

Одним из важнейших свойств, характеризующих политическую власть, является ее легитимность (термин «легитимизм» возник в начале XIX в. и обозначал политическое движение во Франции, ставившее целью восстановить власть короля как единственную законную, в отличие от власти узурпатора Наполеона). Различают легитимность власти по происхождению или по способу установления (по наследству на основе традиций при монархическом правлении или на основе всеобщих выборов при демократическом правлении) и легитимность как определенное состояние власти, когда граждане добровольно и сознательно признают право власти предписывать им поведение, следуя ее законам. Легитимна власть, с которой согласен народ, в противном случае она нелегитимна. «Тот, кто принимает хоть какую-то долю власти иными путями, чем те, которые предписаны законами сообщества, не имеют права на то, чтобы ему повиновались..., а, следовательно, является не тем лицом, на которое дал согласие народ» (Локк Д.).

Исследователи уделяли большое внимание выявлению сущности легитимности. Так, С.М.Липсет определяет легитимность как «способность системы создать и поддержать у людей убеждение в том, что существующие политические институты являются наилучшими из возможных для общества». Х.Линц дает во многом сходное с Липсетом толкование сути легитимности политической системы: «Убеждение в том, что, несмотря на все их промахи и недостатки, существующие политические институты являются наилучшими, нежели какие-либо другие, которые могли быть установлены и которым следовало бы в результате подчиниться».

М.Вебер разработал типологию легитимности (господства), выделив три основных ее типа:

• традиционное господство - авторитет «вечно вчерашнего», авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение. Примером является монархия;
• харизматическое господство - авторитет личного дара, преданность и доверие, вызываемое наличием качеств вождя у человека (откровений, героизма и т.д.), подобно тому, как его осуществляет пророк, князь, военачальник, партийный вождь. Образцы харизма Вебер видел в Будде, Христе, Магомете, Цезаре, Наполеоне, Ленине, Сталине и др.;
• легальное, рациональное господство. Это господство в силу веры в обязательность легального установления и деловой компетентности носителей власти, обоснованной рационально созданными правилами (законами).

В традиционном господстве Вебер выделяет различные виды - геронтократические (власть старейшие), патриархальное (власть вождя племени), патримониальное (власть монарха), султанизм как разновидность последнего. Султанизм характеризуется абсолютным произволом и опорой на армию. Найти примеры традиционного господства в современных обществах трудно. Как пишет Р.Арон, «если бы королева Англии еще продолжала осуществлять реальную былую и активную королевскую власть, то обоснование этого господства уходило бы в далекое прошлое и заключалось в вере в легитимность власти, существовавшую на протяжении веков. Сегодня же существуют только атрибуты этого господства. Люди продолжают отдавать дань уважения держателю традиционной власти, но фактически они почти не имеют повода для повиновения ей. Законы издаются от имени королевы, но не она определяет их содержание. В наше время в странах. Сохранивших монархию, традиционное господство существует символически».

Вместе с тем Р.Арон приводит многочисленные примеры харизматического господства. «Ленин в течение нескольких лет осуществлял власть, которую можно назвать харизматическим господством, поскольку эта власть основывалась не на легальности, не на длительных традициях, а на личной преданности людей, убежденных в необыкновенном даре человека, который взялся перевернуть социальный порядок. Гитлер и генерал де Голль были и остаются, по определению Вебера, харизматическими вождями, как бы они при этом не отличались друг от друга».

Харизматическая власть является нестабильной по сравнению с традиционной и легальной. Власть харизматического властителя фактически не подкреплена официальным правом или священной традицией, что вынуждает властителя постоянно подтверждать гражданам свою харизму. Неудачи могут привести к потере харизмы, которая к тому же непостоянна (вождь смертен), и окружение лидера стремится сохранить ее для себя. Поэтому слово харизматического лидера объявляется непогрешимым, возводится в ранг «священного», не может быть подвергнуто сомнению. «Харизматический завет» преобразуется в систему догм, которую должен воспринять преемник. Классическим примером харизмы является харизма Сталина как верного продолжателя дела Ленина. Таким образом, харизматическая власть приобретает черты традиционного господства, а проблема преемственности становится главной и решается различными путями. Вождь может назначить своего преемника, или преемник может определиться в результате острой борьбы между соратниками, или преемником может стать сын лидера и тогда харизматическая легитимность перерастает в традиционную, в которой необыкновенные свойства вождя переносятся на членов семьи.

Легальная легитимность - результат длительного эволюционного развития государства, в котором соблюдаются права человека и принципы правопорядка. Она должна соответствовать волеизъявлению управляемых (демократическая легитимность) или сообразоваться со способностями управителей (технократическая легитимность).

Таковы, по Веберу, три идеальных (чистых) типа легитимности. Однако в действительности чаще всего функционируют смешанные комбинации этих типов.

Разработанная Вебером типология легитимности, по мнению Д.Истона, не учитывает богатство оснований легитимности, в частности политического режима. Д.Истон выделяет такие источники поддержки власти и режима, как идеологические принципы, привязанность к структурам и нормам режима, преданность власти в силу положительной оценки личных свойств субъектов власти (к примеру, президента). В соответствии с этим он определяет следующие три разновидности легитимности: идеологическую, структурную и личную (персональную).

Идеологическая легитимность опирается на идеологические принципы и убеждения граждан в ценности политического строя как самого передового, что подкрепляется интенсивной пропагандой. Классическим примером подобной легитимности власти является СССР, где идеология обосновывала легитимность режима.

Структурная легитимность опирается на приверженность граждан механизму и нормами политического режима. Она характерна для обществ, где порядок формирования властных структур стал привычным. Доверие к традиционной и устоявшейся системе власти распространяется и на саму власть, если она была избрана в соответствии с устоявшимися нормами. В качестве примера можно привести Великобританию с ее демократическими традициями и парламентаризмом.

Личная (персональная) легитимность опирается на веру граждан в личные качества политического лидера (президента, премьер-министра), его способность должным образом использовать политическую власть. Она близка к харизматической. Персональная легитимность в большей степени базируется на симпатии граждан к лидеру, поклонение, готовность к полному подчинению. К примеру, президент США должен обладать персональной легитимностью, но там нет харизмы.

Проблема легитимности политических режимов исследовалось М.Доганом. Анализирую состояние легитимности современных политических режимов, он приходит к выводу, что классическая веберовская типология легитимности перестает быть плодотворной, становится инструментом, который полезен лишь для исторических исследований. «Традиционная легитимность королевской власти является реальным феноменом для большей части населения лишь в некоторых странах - Марокко, Саудовской Аравии, Иордании, Омане, Кувейте... Поскольку традиционная легитимность «божественного права» постепенно исчезает, веберовская типология утрачивает один из своих элементов»

М.Доган полагает, что в веберовской типологии легитимности сохраняется лишь ее традиционно бюрократический тип, являющийся своего рода сплавов разновидностей, среди которых он выделяет следующие:

• развитые плюралистические демократии, которые признаются большинством граждан как легитимные. В 1992 году в мире было от 30 до 35 демократических режимов, легитимность которых прочно признается в течение уже 20 лет;
• авторитарно-бюрократические режимы, где основные гражданские права соблюдаются лишь частично. Существует большое разнообразие таких режимов. Но проблема состоит в том, насколько они пользуются широкой поддержкой у населения;
• диктаторские (деспотические или тоталитарные) режимы, которые на признаются большинством населения страны. «Нельзя утверждать. Режим является легитимным, только потому, что он открыто, не оспаривается»;
• страны, где граждане безразлично относятся к тем, кому принадлежит власть и где власть тиранов воспринимается как неизбежность. Это политические режимы во многих странах третьего мира.

М.Доган полагает, что большинство политических режимов лишены легитимности и не могут быть включены в веберовскую типологию, которая оказывается в некотором роде анахронизмом.

На наш взгляд, проблему легитимности следует решать не посредством объявления веберовской теории анахронизмом и достоянием истории, а углубленной разработкой современных оснований легитимности политических режимов и их различных комбинаций. Ведь даже в устоявшемся политическом режиме США налицо комбинация трех оснований легитимности: идеологической, структурной и персональной. Современные политические режимы все в большей степени строят свою власть на основе многоэлементной легитимности, да и М.Вебер считал, что в реальной политической жизни редко встречаются «чистые» типы легитимности. Задача политологов заключается в определении различных комбинаций оснований легитимности применительно к политическому режиму.

Проблема легитимации является жизненно важной для любого политического режима. Даже диктаторы не могут бесконечно строить свою власть исключительно на насилии. Наибольшим потенциалом легитимности обладает демократический режим. Уровень легитимности простирается от всеобщего одобрения до полного отрицания. Степень легитимности может быть проверена эмпирически, например посредством опросов. По словам М.Догана, населению предлагается выбрать один из трех ответов на вопросы, отражающие существо легитимности:

1. «Я признаю существующие законы и современную систему правления».
2. «Я вижу недостатки в системе правления, но я верю в возможность постепенного совершенствования существующего режима».
3. «Я полностью отвергаю законы, систему правления и общество и вижу единственное решение в их полном социальном изменении».

Первый ответ предполагает безусловное признание режима легитимным. Второй - свидетельствует об условном признании опрошенными легитимности режима и наличии у них убеждения в том, что несмотря на все его недостатки, существующий режим является лучшим из возможных и поддается совершенствованию. Третий - показывает, что существующий режим воспринимается как нелегитимный. Так, 1981 году граждан, выбравших третий ответ, в составе опрошенных было: в США - 9%, Германии - 3, Канаде - 7, Австралии - 10, Франции - 26, Великобритании - 24, Индии - 41%. Абсолютное большинство населения видят изъяны в политической системе. Три четверти итальянцев и пятая часть немцев не удовлетворены демократией в своих странах. В 1981 году только треть итальянцев доверяла парламенту, большинство итальянцев считали. Что лучше иметь «посредственный парламент», чем не иметь никакого.

Таким образом, на основе исследований различных политических режимов в мире М.Доган предлагает проводить различия между легитимностью режима и доверием к некоторым его институтам или руководителям. Он полагает, что в демократической стране легитимность режима не ставится в сомнение, потому что не существует лучшей альтернативы, кроме как реформировать демократию демократическим путем.

Думается, такой подход сужает суть легитимности. По существу сводит ее к легитимности политической системы и режима как таковых, их институтов. При таком подходе легитимность власти теряет некоторые свои разновидности, такие как харизматическая и персональная, а легитимность демократического режима утверждается навечно. Более правомерной и перспективной в плане исследования проблемы является точка зрения политологов, считающих, что легитимность следует рассматривать применительно и к режиму в целом, и к конкретной власти. К примеру, можно говорить о легитимности самого института президента и о легитимности конкретного президента. Смысл проблемы в том и заключается, что легитимность власти не дана навечно, что наряду с процессом легитимации режима или власти может идти процесс делегитимации. Подобно тому как конфликт и консенсус являются постоянными свойствами жизни общества. Так и процессы легитимации и делегитимации выступают постоянными свойствами политической власти.

Исследователи выделяют несколько источников легитимации власти. Первый и наиболее надежный источник - участие граждан в управлении, что создает ощущение причастности людей к политике, проводимой властью позволяет людям чувствовать себя в определенной мере ее субъектом. Вот почему демократические режимы по сравнению с другими обладают наибольшим потенциалом легитимации. Другим источником является так называемая технократическая легитимация, т.е. легитимация посредством административной, экономической, военной, образовательной и тому подобной деятельности власти. В этом случае легитимность власти находится в прямой зависимости от эффективности такой деятельности, конечным результатом которой являются стабильность в обществе и успешное развитие всех сторон общественной жизни. Череда экономических неудач при проведении реформ или при выходе страны из кризиса ослабляет легитимность власти и может привести к краху политической системы. Легитимность политической власти Германии, Японии, Тайваня, Южной Кореи, Сингапура повысилась в значительной мере благодаря экономическим достижениям. Можно с уверенностью сказать, что легитимность власти в России ведет в большей степени определяться тем, насколько успешно она преодолеет экономический кризис и обеспечит развитие экономики.

Третьим источником легитимации является сила. Все режимы опираются на принуждение, однако формы, степень его распространения и использования различны. Оно проявляется в ограничении прав и свобод личности, прежде всего права на получения полной и объективной информации, выступления, объединения, манифестации. Чем ниже уровень легитимации, тем сильнее принуждение. Сила - последний аргумент власти, с помощью которого она пытается повысить уровень своей легитимности, однако сомнительно, чтобы власть могла удержаться долго опираясь исключительно на силу. Использование силы может не только повысить уровень легитимности, но и ускорить паление режима. Сила является ненадежным источником легитимации власти.

Власть обладает возможностями для повышения легитимности посредством влияния на сознание и поведение социальных групп, формирования определенного общественного мнения. Так власти США перед тем, как осуществить высадку войск на Гаити, продолжительное время формировали общественное мнение в стране, показывая диктаторскую сущность существовавшего там режима. Российские власти не подготовили соответствующим образом общественной мнение страны к использованию военной силы для разрешения чеченского кризиса. Оно было «сориентировано» на использование «одного полка в течение двух часов» для ликвидации вооруженных бандоформирований. Чеченская война негативно сказалась на легитимности власти, уровень которой и до войны был невысок. По данным опроса общественного мнения, проведенного в конце 1994ггода Институтом социологии РАН, президенту страны полностью или с некоторыми оговорками доверяли 53,5%, не доверяли 42,7%, Совету Федерации -47,4% и 33,5%, правительству - 62,2% и 30,2%, Государственной Думе - 54,5% и 28,4%.

Важное место в функционировании политической власти занимают проблемы делегитимации, обострение которых может вызвать кризис и даже крах политического режима. В связи с этим возникает необходимость выявления причин делегитимации. Одной из основных причин является противоречие между универсальными ценностями, господствующими в обществе, и партикулярными и даже эгоистическими интересами властвующей элиты и связанных с ней социальных групп. Углубление этого противоречия приводит к тому, что власть замыкается в самой себе, теряя поддержку населения. Указанное обстоятельство является одновременно и симптомом развивающегося кризиса власти.

Другой причиной делегитимации власти, характерной для демократических режимов, является противоречие между идеей демократии и социально-политической практикой. Оно проявляется в попытке власти решить возникающие проблемы только силовым путем, нажиме на средства массовой информации, ограничении или несоблюдении основных прав человека. Хаотически возникающие проявления данного противоречия говорят о его наличии в России, и усилении этих тенденций приведет к замене демократического режима авторитарным. Благоприятным фоном для этого всегда является деполитизация и апатия населения.

Третьей причиной делегитимации власти выступает отсутствие в политической системе артикуляции интересов социальных групп; отсутствие достаточной вертикальной мобильности в сочетании с социальным неравенством, массовым обнищанием населения и т.п. подрывает легитимность власти. Когда интеллектуалы ставят под сомнение существующий режим, его легитимность падает. Радикализация настроений в обществе приводит к появлению оппозиции, выдвигающей альтернативное видение социального порядка. Очевидно, что данный источник делегитимации власти существует в России.

К четвертой причине делегитимации власти можно отнести нарастающую бюрократизацию и коррумпированность. Бюрократия, например, в сенате реформаторов России нашла способ вхождения в новые отношения и структуры посредством своеобразного участия в процессе приватизации и создания рыночной инфраструктуры. Контроль «снизу» в силу неразвитого гражданского общества и недостаточно эффективной выборной власти «снизу доверху» практически отсутствует, а контроль «сверху» чрезвычайно ослаб. Что создало для бюрократии небывалую свободу. Расцвела коррупция и прежде всего такая ее форма, как мздоимство. Открылась возможность конверсии власти в богатство. Всеохватывающая коррупция является симптомом не только делегитимации власти, но и ее кризиса. Последним оплотом режима, оказывающим сопротивление коррупции, является суд. Если она поражает и его, то кризис и падение режима можно считать предрешенным. Заметим, однако, что скандалы, связанные с коррупцией, не обязательно являются показателем делегитимации, в некоторых случаях они могут служить доказательством демократического и легитимного функционирования политической системы, особенно, если замеченный в коррупции чиновник (министр, глава государства) оказывается вынужденным уйти в отставку.

К числу причин делегитимации власти в многонациональных государствах относится национализм, этнический сепаратизм, который отвергает правомерность федеральной власти (это имело место в Чечне) или провозглашает верховенство республиканских конституций над федеральным законом (это имело место в Башкортостане, Коми, Дагестане). Усиление национализма и этнического сепаратизма ослабляет легитимность федеральной власти, но и ставит под вопрос государственную целостность страны.

И, наконец, источником делегитимации власти может явиться потеря самой правящей элитой веры в правомерность своей власти, возникновение внутри нее острых противоречий, столкновение различных ветвей власти.

Таким образом, проблема легитимности имеет важное значение для политической власти и общества, является одной из важнейших проблем науки.

V. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Наш век так и не стал эпохой полного торжества демократии. По-прежнему больше половины населения земного шара живет в условиях авторитарных и тоталитарных диктатур. Последних становится все меньше, практически оставшиеся диктаторские режимы относятся к авторитарным и существуют в странах «третьего мира». Но в целом сегодня можно констатировать, что новая ситуация в мире благоприятствует переходу от диктаторских режимов к демократическим.

1. БИБЛИОГРАФИЯ.

1. Социально-политический журнал №3 1996г.
2. Социально-политический журнал №7 1990г.
3. Социально-политический журнал №6,7 1992г.
4. Введение в политологию.